Хрестоматия по истории СССР. Том 1

Судьи спрашивали истца Леща: «ты, Лещ, чем его уличаешь?» Истец Лещ рече: «уличаю его божиею правдою да вами, праведными судьями». Судьи спрашивали истца Леща: «кому у тебя ведомо про Ростовское озеро и о реках и о востоках, и на кого шлешься?»

Истец Лещ рече: «и шлюсь я, господа, из виноватых на добрых людей разных городов и областей; есть, господа, человек добрый живет в немецкой области под Ивановым городом в реке Нарве, по имени рыба Сиг, а другой, господа, человек добрый, живет в Новгородской области в реке Волхове, по имени рыба Лодуга». Спрашивали ответчика Ерша: «ты, Ерш, шлешься ли на Лещеву правду, на таковых людей?» И ответчик Ерш рече: «слатися, господа, нам на таковых людей не уметь; Сиг и Лодуга — люди богатые, животами прожиточны, а Лещ такой же человек заводной², шлемся в послушество». И судьи спрашивали ответчика Ерша: «почему у тебя такие люди недрузья и какая у тебя с ними недружба?» Ответчик Ерш рече: «господа мои судьи, недружбы у нас с ними никакой не бывало, а слатися на них не смеем — для того, что Сиг и Лодуга люди великие, а Лещ такой же человек заводной; они хотят нас, маломочных людей, испродать напрасно».

Судьи спрашивали истца Леща: «еще кому у тебя ведомо Ростовское озеро, и о реках и о востоках³, и на кого шлешься?» Истец Лещ рече: «шлюсь я, господа, из виноватых⁴ есть человек добрый, живет в Переславском озере, рыба Сельд».

Судьи спрашивали ответчика Ерша: «ты, Ерш, шлешься ли на Лещеву правду?» Ответчик же Ерш рече: «Сиг и Лодуга и Сельд с племени⁵, а Лещ такой же человек заводной: в суседстве имаются, где судятся — едят и пьют вместе, про нас не молвят».

И судьи послали пристава Окуня и велели взять с собою в понятых Мня⁶, приказали взять в правде переславскую Сельд. Пристав же Окунь емлет в понятых Мня, а Мень Окуню приставу сулит посулы великие и рече: «господине Окуне! аз не гожуся в понятых быть: брюхо у меня велико — ходить не могу, а се глаза малы, далеко не вижу, а се губы толсты — пред добрыми людьми говорить не умею». Пристав же Окунь емлет в понятых Головля и Езя. И Окунь поставил в правде переславскую Сельд. И судьи спрашивали в правде у переславской Сельди: «Сельд, скажи ты нам про Леща и про Ерша и промеж ими про Ростовское озеро». Сельд же рече в правде, — «Леща с товарищи знает; Лещ человек добрый, христианин божий, живет своею, а не чужою силой, а Ерш, господа, злой человек, Щетинник, ябедник, скитается по рекам и по озерам, а где тот Ерш впросится ночевать, и он тут хочет и племя развести». И судьи спрашивали. — «Правда, Сельд переславская, скажи ты про того Ерша, знают ли его на Москве князья и бояре, дьяки и дворяне, попы и дьяконы, гости богатые?» «Правда, — Сельд переславская сказала, — знают его на Москве на земском дворе… ярышки кабацкие; у которого лучится одна деньга, и на ту деньгу купит Ершев много, половину съедят, а другую расплюют и собакам размечут, да сверх того ведомо то и самому Осетру, каков тот Ерш!» И Осетр сказал: «господа! Аз вам не правда, ни послух и скажу вам правду божию, а свою беду: когда я шел из Волги-реки к Ростовскому озеру и к рекам жировать, и он меня встретил на устье Ростовского озера и нарече мя братом, а я лукавства его не ведал, а спрошать про него, злого человека, никого не случилось, и он меня вопроси: братец Осетр, где идеши? И аз ему поведал: иду к Ростовскому озеру и к рекам жировать. И рече ми Ерш: братец Осетр, когда аз шел Волгою-рекою, тогда аз был толще тебя и доле, бока мои терли у Волги-реки берега, очи мои были аки полная чаша, хвост же мой был аки большой судовой парус; ныне, братец Осетр, видишь ты и сам, каков я стал скуден, иду из Ростовского озера. Аз же, господа, слышав такое его прелестное слово, и не пошел в Ростовское озеро к рекам жировать; дружину свою и детей голодом морил, а сам от него в конец погинул. Да еще вам, господа, скажу: тот же Ерш обманул меня, Осетра, старого мужика, и приведе меня к неводу и рече ми: братец Осетр, пойдем в невод: есть там рыбы много. И я его нача посылати наперед. И он, Ерш, мне рече: братец Осетр, коли меньшой брат ходит наперед болыпаго? И я на его, господа, прелестное слово положился и в невод пошел, обратился в невод да увяз, а невод — что боярский двор: итти ворота широкие, а вытти узки. А тот Ерш за невод выскочил в ячею, а сам мне насмехался: ужели ты, братец, в неводу рыбы наелся! А как меня поволокли вон из воды, и тот Ерш нача прощатися: братец, братец Осетр! прости, не поминай лихом. А как меня мужики на берегу стали бить дубинами по голове, и я нача стонать, и он, Ерш, рече ми: братец Осетр, терпи христа ради!»

Конец судного дела. Судьи слушали суднаго дела и приговорили: Леща с товарищи оправить⁷ а Ерша обвинить. И выдали истцу Лещу того Ерша головою и велели казнить торгового казнию — бити кнутом и после кнута повесить в жаркие дни против солнца за воровство и за ябедничество. А у суднаго дела сидели люди добрые: дьяк был Сом с большим усом, а доводчик Карась, а список у судного дела писал Вьюн, а печатал Рак своей задней клещею, а у печати сидел Вандыш⁸ переславской. Да на того же Ерша выдали правую грамоту: где его застанут в своих вотчинах, тут его без суда казнить.

Рече Ерш судьям, — «господа судьи! судили вы не по правде, судили по мзде. Леща с товарищами оправили, а меня обвинили». Плюнул Ерш судьям в глаза и скочил в хворост: только того Ерша и видели.

Глава XV БОРЬБА УКРАИНСКОГО НАРОДА ЗА СВОЮ НЕЗАВИСИМОСТЬ В XVII ВЕКЕ

170. ГИЛЬОМ ЛЕВАССЕР ДЕ-БОПЛАН ОБ УКРАИНСКИХ КАЗАКАХ

Гильом Левассер де-Боплан — известный военный инженер и географ XVII в., по происхождению француз. В начале 30-х годов Боплан был приглашен польским королем Сигизмундом II в Польшу на службу в качестве старшего капитана артиллерии и военного инженера. Боплан по возвращении во Францию в 1648 г. написал сочинение об Украине, изданное в 1650 г. Отрывок из сочинения Боплана взят из книги В. Ляскоронского «Гильом Левассер де-Боплан», Киев 1901.

ИЗБРАНИЕ ГЕТМАНА

Нам остается еще, как мы обещали перед этим, рассказать о том, каким образом казаки выбирают своего начальника и как они совершают свои походы через Черное море, достигая до Анатолии, чтобы воевать турок.

Вот как они устраивают выборы предводителя. После того как соберутся все старые полковники и старые казаки, которые пользуются уважением у них, каждый подает голос в пользу того, которого он считает наиболее способным, и получивший большинство голосов считается избранном. Если тот, который выбран, неохотно принимает должность, ссылаясь на свою неспособность или недостойность, или на недостаток опытности, или старость, то это ему ничуть не помогает: ему отвечают тогда, что он действительно не достоин этой чести и немедленно же убивают на месте, как изменника, между тем, как в этом деле сами они поступают изменнически. Вы припомните о том, что я говорил раньше об их нравах и обычных изменах. Далее, если избранный казак принимает звание начальника, он благодарит собрание за оказанную ему честь, хотя сам он и признает себя недостойным и неспособным к такой должности, тем не менее, он обещает своими трудами и заботами сделаться достойным чести служить всем вообще и каждому в отдельности, и что жизнь его всегда будет посвящена на благо своих братьев (так они называют друг друга). При этих словах все аплодируют ему, кричат «виват, виват». Затем к нему подходят все с поклоном, один за другим, каждый сообразно своему рангу, а начальник пожимает им руку, что составляет у них обычный способ приветствия. Вот как производят они выбор начальника, что нередко случается у них среди пустынных полей. Казаки беспрекословно повинуются этому начальнику, который называется на их языке гетманом; власть его неограничена, и он имеет право рубить головы и сажать на кол всех непокорных. Гетманы вообще очень строги; но они ничего не предпринимают без военного совета, называемого радой. Чтобы избежать опалы, гетману необходимо иметь чрезвычайную осторожность в своем поведении, особенно когда он ведет казаков на войну, чтобы не потерпеть какой-либо неудачи: в случае неблагоприятной встречи он должен обнаружить находчивость и отвагу, ибо, если он выкажет малейшую трусость, его убивают как изменника, затем немедленно выбирают другого начальника обычным у них порядком, как я уже рассказал выше. Должность предводителя и командира — обязанность трудная и составляет истинное несчастье тому, на долю которого она выпадает. В течение семнадцати лет, которые я провел на службе в этой стране, все те, кто занимал эту должность, несчастливо окончили жизнь.

МОРСКИЕ ПОХОДЫ КАЗАКОВ

Намереваясь предпринять морской поход, без позволения короля, казаки берут разрешение от гетмана и собирают тогда раду, т. е. совет, на котором выбирают атамана для начальствования в этой экспедиции и соблюдают те же самые церемонии, о которых мы говорили раньше, как и при избрании гетмана; этот предводитель, однако, избирается только на время похода. Затем они отправляются в свою Войсковую Скарбницу, составляющую их сборный пункт, и здесь начинают строить суда около 60 футов в длину, 10 или 12 футов в ширину и до 12 футов в глубину. Судно это без киля, оно имеет в основании лодку из вербы или липы, длиною около 45 футов; борты и дно покрываются досками от 10 до 12 футов длиною и около фута шириною, которые прикрепляются гвоздями, причем каждый ряд выпускается над предыдущим, как при постройке на речных судах, пока судно не достигнет 12 футов высоты и 60 футов в длину, расширяясь постепенно кверху. Они строят свои лодки так, как привыкли строить и наши плотники, с перегородками и поперечными скамьями, затем осмаливают их. Челны снабжены двумя рулями — по одному на каждом конце, как это видно на рисунке, так как их суда, будучи большой длины, потребовали бы слишком много времени при поворотах на другой галс [165] , что, в случае необходимости отступления, сильно затруднило бы свободу и быстроту движения. Эти суда имеют от 10 до 15 весел с каждой стороны и идут быстрее, чем гребные турецкие галеры; каждое судно имеет также мачту, на которой поднимают довольно плохой парус, которым пользуются только в хорошую погоду, во время же ветреной — предпочитают итти на веслах. Эти суда без палубы, и если наполняются водой, то привязанный вокруг судна тростник препятствует им потонуть в море. Казаки сохраняют свои походные припасы — сухари — в длинных бочках, около 10 футов в длину и четырех в диаметре, крепко привязанных; они достают свои сухари через бочечную дыру. Кроме того, они имеют также один бочонок вареного пшена, а другой бочонок с жидким тестом, которое они едят, смешивая с кашей, и это им служит пищей и питьем; оно кисловатого вкуса и называется саламаха, т. е. лакомая пища. Что касается меня, то я не находил в ней особенного вкуса и если употреблял во время путешествий, то потому, что не имел лучшей. Казаки очень трезвы во время походов, и если случится между ними пьяный, начальник велит выбросить его за борт; им также запрещено брать с собой водку, ввиду строгого соблюдения трезвости во время походов и экспедиций.

165

Галс — направление движения судна относительно ветра. 2 Фальконет — малокалиберная пушка XVI–XVII вв. 3 Абордаж — сцепление двух судов крючьями для рукопашного боя.

Намереваясь предпринять поход против татар в отмщение за грабежи и набеги, причиненные ими, казаки обыкновенно выбирают для этого осеннее время. Они посылают тогда на Запорожье все необходимое для похода и сооружения их судов, и вообще все, в чем, по их мнению, встретится надобность; затем выступают в количестве пяти или шести тысяч человек добрых казаков, хорошо вооруженных, и отправляются в Запорожье, чтобы заняться здесь постройкой судов. Шестьдесят человек принимается за сооружение судна, которое они оканчивают в две недели, ибо, как я сказал, они знают все ремесла. Так что в две или три недели они изготовляют от 80 до 100 судов вышеописанной конструкции. В каждом судне помещается от 4 до 6 фальконетов² по бокам и от 50 до 70 человек, вооруженных каждый двумя ружьями и саблей, снабженных, насколько надо, съестными припасами; сверх того, на челн полагается по шести фунтов пушечного пороха и в достаточном количестве свинца, а также запас ядер для фальконетов. Одежда их состоит из двух перемен белья: рубах и шаровар, затем из плохого кафтана и шапки. Каждый имеет, кроме того, часы. Таков-то летучий отряд казаков, способный бесстрашно нападать на лучшие города Анатолии.

Запасшись всем необходимым, казаки спускаются вниз по Днепру. Атаман имеет на своей мачте флаг и плывет обыкновенно на некотором расстоянии впереди всего флота, остальные же суда идут столь близко одно от другого, что почти касаются веслами друг друга. Обыкновенно турки бывают заранее предупреждены о походе казаков и держат наготове, в устье Днепра, несколько галер, чтобы воспрепятствовать казакам выход в море, но те оказываются хитрее: они выходят обыкновенно во время темных ночей, перед новолунием, и держатся скрытно в камышах, находящихся за 3 или за 4 мили вверх от устья Днепра, куда галеры не отваживаются заходить, так как уже неоднократно находили там гибель. Турки довольствуются тем, что стерегут выход в море, и всегда бывают застигнуты врасплох; однако и казаки не могут так внезапно пройти, чтобы не быть замеченными. Тогда тревога распространяется по всей стране и доходит до самого Константинополя. Султан рассылает гонцов во все концы Анатолии, Болгарии и Румелии, чтобы известить жителей, что казаки в море и чтобы каждый держался настороже.

Но все эти меры бывают напрасными, ибо казаки гребут не переставая и, пользуясь благоприятным временем года, в 36 или 40 часов достигают Анатолии, где высаживаются с ружьями в руках на землю, оставляя при каждой лодке в качестве стражи по два взрослых и по два мальчика, нападают врасплох на города, берут их приступом, грабят и жгут; иногда заходят около мили в глубь страны, но тотчас же возвращаются и, севши на суда вместе с добычею, плывут в другое место, чтобы попытать и в нем счастья. Если по пути случается им встретить что-либо подходящее, они нападают на него, если же нет — возвращаются с добычей домой. Если казаки встретят на пути какие-либо турецкие галеры или другие суда, они преследуют их, атакуют и берут приступом. Вот какой прием они употребляют при этом. Так как их суда возвышаются не более двух с половиной футов над поверхностью воды, то они замечают неприятельский корабль или галеру раньше, чем могут быть замечены сами; заметив неприятельское судно, казаки убирают мачты, справляются о направлении ветра и стараются держаться за солнцем до вечера. Затем, за час до захождения солнца, они начинают быстро итти на веслах к кораблю или галере, пока не подойдут на расстояние одной мили, чтобы не потерять судна из вида, и так наблюдают за ним почти до полуночи. Тогда, по данному сигналу, казаки изо всех сил налегают на весла, чтобы скорее достичь неприятельских кораблей, между тем как половина казаков держится готовой к битве и только ожидает абордажа³ чтобы проникнуть на корабль, экипаж которого бывает сильно поражен недоумением, видя себя атакованным 80 или 100 судами, с которых валит на корабль масса вооруженных людей и в один миг овладевает им. Совершив это, казаки грабят все найденные деньги и товары малого объема, которые не портятся от воды, пушки и все, что по их мнению может им пригодиться, и затем пускают ко дну корабль вместе с людьми. Так поступают казаки. Если бы они умели управлять кораблем или галерой, то забрали бы также и их, но они не знают, как маневрировать ими. Затем надо скорее возращаться к себе домой: в устьях Днепра стоит удвоенная стража, чтобы дать возмездие за грабежи, но казаки смеются над этим, хотя силы их и ослаблены, ибо невозможно, чтобы в сражениях, в которые они вступают, не погибли многие из них, и чтобы море не поглотило некоторых из их судов, так как не все они могут быть столь прочными, чтобы выдержать плавание.

Они выходят в залив, находящийся на расстоянии 3 или 4 миль к востоку от Очакова. В этом месте находится, в четверти мили от моря, очень глубокая балка, около 3 миль длиною, идущая по направлению к Днепру и наполняющаяся иногда водой на полфута в высоту. Здесь казаки сходят на берег и принимаются, по 200 или 300 человек за раз, тащить волоком свои суда, одни за другими, и в два, много — три дня переходят в Днепр со своей добычей. Вот как они ускользают и избегают сражения с галерами, которые оберегают устье Днепра против Очакова, и, наконец, возвращаются в свою Скарбницу, где и делят добычу, как я уже рассказал выше. Есть у них еще и другой путь для возвращения: они возвращаются через Донской лиман, проходят через пролив, находящийся между Таманью и Керчью, поднимаются лиманом до реки Миуса и идут этой последней до тех пор, пока она может поднять их суда. Ибо от верховьев этой реки до истоков Тачаводы не больше как одна миля; Тачавода же впадает в р. Самару, которая в свою очередь впадает в Днепр, на расстоянии одной мили выше Кодака, как это можно видеть на карте. Впрочем, казаки редко возвращаются этим путем на Запорожье, так как он очень длинен; но иногда они избирают эту дорогу, чтобы выйти в море, когда на устье Днепра находятся большие турецкие силы, чтобы воспрепятствовать казакам выходу в море, или же если казаки имеют не более как 20–25 челнов.