Христос был женщиной (сборник)
Шрифт:
Правда, которую даже не каждый про самого себя понимает.
– Всем до свиданья… – Высокий негромкий голос переключает общее внимание на себя.
А, эта чертова Василиса… Держится за дверную ручку… Собрала энное число взглядов – и удаляется. Негромогласно, но демонстративно надмевается своей воцерковленностью.
«Иуда!» – шлет Лина мысленное проклятие.
– А мне вот не дали стихи почитать!
Живой еще экран вдруг закрывается темным силуэтом. Выскочка Жанна.
– Конечно, я тут человек второго сорта. На меня всегда времени не хватает!
Кто-то зажигает свет, и вот вам
Когда только она тут и появилась?
– Ну что вы, Жанна, конечно, мы вас послушаем. – Вспарывая всеобщее замешательство стуком каблучков, Ева подходит к роялю. Белое к белому… Несуетливо берет одну из открытых бутылок испанского каберне – вино сегодняшнего дня, – наливает себе полбокала и возвращается в кресло, улыбаясь и примирительно (мол, придется потерпеть), и иронично (не под нажимом соглашаюсь – из жалости).
Под шепоток-ропоток Жанна выкрикивает строчки, нисколько не утишая голоса на ненормативных лексемах, как будто они – обычные, обиходные слова.
Стараясь держать нейтральное лицо, Лина отсаживается в дальний от декламаторши угол и подбирает ноги под стул. От греха подальше. Не понравится Жанне ухмылка, слово, жест – того и гляди повторит трюк, сделавший ее знаменитой в их узких кругах. При всем честном народе взяла и пописала на лаковые ботинки перечившего ей чинуши. Ухитрилась точнехонько на носок попасть. Без трусов она, что ли, ходит?
Останься с нами
Ева
Ева действует. Нужен заключительный аккорд. И прозвучать он должен по воле хозяйки. Она осматривается и выхватывает из массовки еще одну солистку.
Поэтесса, самая еюлюбимая, читает не по-актерски – по-поэтски:
А вы с какой целью хорошо поживаете?
Не выпячивает остроумие, а проясняет скрытую в звуках музыку.
«Отличный финал», – хвалит себя Ева. И все-таки нет ясного ощущения – удача вышла с Салоном или же первый блин комом…
Не страшно. Итог выкристаллизуется потом, а пока… Ну не терзать же себя сомнениями!
– Правда, все здорово получилось?! – говорит хозяйка каждому гостю при прощании.
К полуночи расходятся уже не по одному и не по двое… В перенапряженную Евину голову приходит очень уж облегченное (сойдет за шутку…) сравнение: люди пучками вырываются, словно волосы с лысеющей головы. Причина тому – не яд, не таллий из «Виллы „Белый конь“» Агаты Кристи. Гармонию отравляет необходимость поспеть на метро. Ведь большинство гостей тратится на такси, только если нужно передвигаться с тяжелыми вещами или транспортировать маленьких детей. Нормальная, разумная экономия, обеспечивающая независимость бедных, но гордых интеллектуалов.
И все-таки оставаться вдвоем с мужем Еве сейчас как-то не с руки. Не хочется интима.
Нет, конечно, ее собственный нынешний роман тут ни при чем… Обновление не первое в ее жизни и, наверное, не последнее. Мужа это никак не касается. Поцарапывает то, что привирает он.
Он…
В чем и где? Не знаю. Следить, уличать? Ну уж нет… Но и успокаивать его размягченным разговором наедине – мол, жена-дура верит и любит… Увольте…
Есть и еще одна, вполне естественная причина: после каждого мероприятия, где ты солируешь, хочется продолжить общение,
услышать отзывы… Взаимодействия хочется… Раскручен маховик азарта, и вдруг – обрыв, одиночество. Нет уж…Ева сосредоточивается.
– Останься с нами, шофер вас потом отвезет, – предлагает она Лине.
Ее просит, а не Матвея, хотя знает: решения в их семье принимает именно он. И только он. Что, конечно, странно… Домострой какой-то. Лина рано, в девятнадцать лет вышла замуж и стала чем-то вроде Матвеевой собственности. Даже квартира, доставшаяся ей от бабушки, записана на его имя. На его постепенно звончеющее имя.
А Лина, подтверждая закрепившееся за ней амплуа, оглядывается, высматривая Матвея, бежит к нему и слово в слово повторяет Евино приглашение.
– Ладно, побудем, – не сразу соглашается он. Видно, что старательно держит марку. – Час, не больше… У меня в семь утра самолет. В Цюрих. Пробная лекция. Может, выгорит законный брак с университетом… – Матвей пытается взобраться на высокий диванчик «ришелье», возле которого его застигли.
Высоко. Он ступает на подставку, которая немедленно отъезжает в сторону. Тогда, забыв про необходимость держать позу, пристраивается спиной к кромке дивана, заводит руки за спину и, опираясь о матрас, подпрыгивает, чтобы забраться попой на сиденье. С третьего раза получается.
Глуповато Матвей выглядит. Ноги не достают до пола, болтаются в воздухе, а возлечь, к чему призывает конфигурация ложа, он, конечно, не решается.
Ева ногой подтаскивает приступку и усаживается рядом – подбодрить, смикшировать его смущение. И тут же чувствует, что он напрягается, малиновеет… Черт, неужели и он туда же… Представила, что так же неловок бывает он в постели… Не расхохотаться бы.
– А экономическая составляющая сегодняшних рассуждений… – От обиды Матвей идет в безрассудную атаку. Краска с лица сходит, бровки сближаются. – Не хватало только Маркса для полного советского набора!
– И правда, не хватило! – Ева соскальзывает с неудобного для двоих насеста, но остается возле. – Я, например, «Капитал» на первом курсе освоила. Из интереса. Homo ludens, конечно, в этой книге ни черта не поймет. А вот homo economicus… Маркс во мне разбудил экономического человека!
Пауза затягивается. Недружественная, способная выгнать несогласных.
– Матюш, чемодан же у вас собран? Отлично! Лина пусть побудет у нас, а вас… – Ева берет в руки запястье Матвея, смотрит на его часы и, подсчитав, продолжает: – Вас через пару часов Джазик завезет домой за манатками и потом подбросит в аэропорт. Он отличный шофер, можете не сомневаться. Доставит вовремя. А пока – расслабимся! – Она поворачивается лицом к мужу и то ли облегчает ему возможность удалиться, то ли прогоняет: – Пол, ты уж совсем носом клюешь. Иди-ка в кровать.
Дождавшись, когда муж прислушается, послушается и скроется в дебрях жилища, Ева предлагает:
– Кофе-чай или, может… – Она переходит с горячих напитков на горячительные, сохранив те же начальные согласные «к» и «ч»: – Коньяк? «Чивас»?
Смешок: авангардные собеседники ловят эту простоватую звуковую игру.
Матвей, помявшись, выбирает виски. Лина, как примерная жена, следует за мужем. Выпивают на общий, тройственный брудершафт. Словесный, без дурацких жестов. Если прежнее безлимитное питье было нейтрализовано обильной жратвой, то крепкий десерт снимает корку скованности с обоих супругов. С Лины даже слишком…