Христос в Жизни. Систематизированный свод воспоминаний современников, документов эпохи, версий историков
Шрифт:
И иудеи сказали также: ты не друг цезарю, если ты освободишь Того, Кто говорит про себя, что Он — Сын Божий и Царь, и не хочешь ли ты, чтобы Он был царем вместо цезаря?
Евангелие от Никодима.
Апокриф (9).
Пилат затрепетал при этом страшном имени. Оно было для него словом заклинания, чтилось им выше всего. В голове его мелькнула мысль об обвинении в оскорблении императора, — обвинении, при котором блекли все прочие; потому что оно влекло за собой обыкновенно конфискацию имения и пытку, было причиной ужасных кровопролитий на улицах Рима.
Ф. Фаррар 2. С. 425.
Увидел (это)
Евангелие от Никодима.
Апокриф (2).
Ему пришел на ум старый, пасмурный император Тиберий, который в настоящее время в Капрее таил в своем сердце мстительные виды и ядовитые подозрения, который бесновался нечеловечески кровожадной злобой за измену одного из своих друзей и министров Сеяна, исходатайствовавшего Пилату его теперешнее место и звание. А среди этой черни мог найтись какой-нибудь тайный доносчик!
Ф. Фаррар 2. С. 425.
И еще сказали иудеи: если его отпустишь, значит, ты — недруг кесаря, ибо (Он) назывался Сыном Божиим и царем. И мы скажем: этому царю хочешь служить, а не кесарю».
Евангелие от Никодима.
Апокриф (9).
Такое усердие к выгодам кесаря, особенно уклонение от осуждения на смерть мнимого преступника — из уст первосвященников должны были казаться для Пилата чрезвычайно странными. Отказывались от своих прав те, кои всегда дорожили ими и непрестанно спорили с прокураторами о правах.
Архиеп. Иннокентий. С. 304.
Такого оборота совсем не ожидал Пилат, так как не предполагал, чтобы заведомые ненавистники римского владычества, открыто и еще более тайно проповедовавшие, что у избранного народа один только Царь, именно Иегова, и постоянно подстрекавшие народ к мятежам учением, что скоро придет истинный царь иудейский, сын Давидов, который ниспровергнет ненавистное владычество хищного римского орла, чтобы они дошли до такого гнусного лицемерия, заявленного так всенародно.
А. Лопухин. С. 509.
Тогда Пилат, придя в ярость, сказал им: вы всегда были родом коварным и вы всегда противились тем, кто за вас. И иудеи сказали: кто был за нас? И ответил им Пилат: ваш Бог, который избавил вас от сурового ига египетского и повел вас по морю, как посуху, и дал манну в пустыне и мясо перепелов вам в пищу, и извел вам воду из камня, чтобы утолить жажду вашу, и дал вам Закон. И вы не переставали возмущаться против Бога вашего, и Он хотел погубить вас. И Моисей просил за вас, чтобы не погибли вы. И теперь вы говорите, что я презираю цезаря.
Евангелие от Никодима.
Апокриф (9).
Его обвинители прекрасно знали, что за десять лет до этого Тиберий объявил, что любой судья может немедленно приговорить к казни человека, который восстает против Рима.
Д. Мак-Дауэлл 2 . С. 53.
Нечто подобное было уже с ним [Пилатом] и раньше. Когда он, желая польстить императору Тиберию, выставил однажды посвятительные щиты с его и своим именем на горе Сионе, то иудейские зилоты, усмотрев в этом оскорбление своему закону, шумно требовали от него удаления щитов, угрожая в противном случае принести жалобу самому Тиберию, «воля которого, как кричали они, состоит в том, чтобы их законы пользовались уважением». Уже тогда это заявление сильно напугало прокуратора, потому что, по свидетельству Филона, он опасался, чтобы иудейская депутация не раскрыла пред императором всех его преступлений, «продажности его приговоров, его грабительства, разорения им целых семейств, и всех совершенных им постыдных дел, многочисленных казней лиц, не осужденных никаким судом, и причиненных им крайних жестокостей всякого рода». Так как он тогда хотел, однако, настоять на своем, то жалоба на него действительно была принесена, и Тиберий, оставшись недоволен затеей Пилата, приказал ему удалить щиты из Иерусалима и повестить их в храме Августа
в Кесарии. Если уже тогда столь неблагоприятным для него оказался исход его столкновения с фанатическим народом, то чего было ожидать теперь? Ему, конечно, известно было, что в это самое время закон об оскорблении величества действовал в Риме с неумолимой жестокостью; жертвой подозрительности Тиберия пали уже многие важные сановники, и в этом отношении, как говорит Тацит, «ни Тиберий, ни обвинители-доносчики не знали усталости». Донос, сделанный при нынешних обстоятельствах, мог стоить ему не только занимаемого места, но и жизни. Тогда он окончательно потерял голову и, заботясь теперь больше о себе и своем положении, чем о правосудии, решился уступить требованиям ненавистного ему народа.А. Лопухин. С. 510.
Римский правитель Пилат всячески пробовал, то одним, то другим путем, уклониться от выполнения настойчивых требований «старейшин», чтобы Христос был предан смерти. Он был, однако, прототипом нынешних британских и американских политиков, и боялся могущества еврейской секты больше всего другого. Жена уговаривала его не иметь с ними дела. Он пытался, как это часто делают политики, переложить ответственность на другого, на своего коллегу, Ирода Антипу, тетрарха Галилеи, но Ирод послал дело обратно. После этого Пилат пытался ограничить наказание бичеванием, но фарисеи требовали смерти Христа, грозя доносом в Рим: «Если отпустишь Его, то ты не друг кесарю».
Эта угроза заставила Пилата уступить, как и в двадцатом веке британские губернаторы и представители Объединенных Наций, один за другим, уступали перед угрозой доноса в Лондон или Нью-Йорк. Как и политики девятнадцать столетий спустя, Пилат понимал, что, не выполнив требований секты, он впадет в немилость у своего правительства и будет смещен. Есть большое сходство между Пилатом и британскими губернаторами в Палестине периода между первой и второй мировыми войнами. Один из них явно знал это, и как-то телефонируя в Нью-Йорк влиятельному раввину-сионисту, по собственному признанию, иронически попросил информировать Первосвященника Каиафу, что у телефона Понтий Пилат.
Д. Рид. С. 67.
Пилат очутился между двух огней: с одной стороны народное восстание, с другой — обвинение в измене…
И. Гуревич. С. 1.
…Продолжали с великим криком требовать, чтобы Иисус был распят, — и превозмог крик
Путь Христов. С. 331.
После этого он решил больше не спорить. В конце концов, обвиняемый действительно называл себя царем и не отрекся от этого имени, хотя мог. Закон надо выполнять. Так что смертный приговор был вынесен...
Ч. Додд. С. 131.
Но жалкий, растерявшийся правитель, он все-таки хотел выгородить себя от страшной ответственности в столь ужасном попрании справедливости, и хотя бы внешним знаком думал заявить иудеям о своей непричастности к великому злодеянию. Естественным символом для этого издавна служило омытие рук.
А. Лопухин. С. 510.
У иудеев было обыкновение, обратившееся даже в закон, что если находили где либо мертвое тело, то старейшины ближайшего города должны были над головой юницы омывать руки, говоря: «руки наши не проливали сей крови, и глаза наши не видали убийства». Пилат, жив не малое время в Иудее, знал о сем обыкновении, подобное коему было и у язычников, которые в знак своей невинновности и для очищения себя от грехов, также употребляли омовение.
Архиеп. Иннокентий. С. 347.
Этот символ употреблялся и у язычников, но он имел особенную обрядовую важность у евреев, где он встречается уже в отдаленной древности.
А. Лопухин. С. 511.
Приказавши принести воды, он умыл руки перед народом, сказавши: «Не виновен я в крови праведника сего: смотрите вы». Ужели он думал, что смоет преступление? Он умыл руки, но не надо ли было омыть сердце?
Ф. Фаррар 2 . С. 426.