Хризантемы. Отвязанные приключения в духе Кастанеды

– Вопрос второй: «Я упоминала о женщине – полуденном Солнце. Где она? Как ты думаешь?»

Я не думал ничего. Думать мне просто не хотелось. Майя говорила, а я только слушал, убаюканный ее словами. Мысли в голове были рассеянны и вялы. Так что вряд ли я был способен найти ответы на ее вопросы. Впрочем, она и не настаивала:

– Картина такова. Невозможно постоянно жить на противопоставлениях, поэтому пары восток-юг и север-запад, скрепленные поддержкой Полуденного Солнца, являются некой смазкой (или связующим звеном) между нами всеми. Можно сказать – миротворцами и посредниками.

А Полуденное Солнце – это безупречная женщина, обязательно девственница, на которую возложено выполнение самой сложной задачи: в кульминационный момент перехода из этого мира в другой она должна всем нам подать пример ярости, безоглядности и безжалостного расставания с физической оболочкой. Она должна гореть желанием освободиться и даровать нам часть своего желания, чтобы облегчить задачу вечного прощания с этим чудесным миром.

– А теперь скажи! – Майя отпустила мою голову и села напротив меня. Мне показалось, что ее глаза горят нестерпимым внутренним огнем (но с чего бы это, и разве такое возможно?), – ты собираешься идти сегодня на работу или так и будешь слушать глупые слова натуральной крашеной блондинки?

– Вот так переход! – конечно, никто не сравнится с Матильдой моей! По части сюрпризов Майя могла бы дать фору любому престидижитатору в цирке. Да и что могут сделать эти жалкие фигляры по сравнению с Майей?

Я вскочил:

– Пора, пора выметаться! Слушай, так выходит, что я – именно день! И ты моя полная противоположность?

– Точно мыслишь! Молодец! Возьми лизни чупа-чупс! – Майя громко рассмеялась, – а хочешь – что-нибудь другое!

– Дурочка ты, Майя! – я чмокнул ее в щеку, – все, убегаю!

***

Я выскочил из метро и стал судорожно ловить такси. Ничего не поделаешь – придется потратить немного лишних денег, но сейчас на этой станции мне никак нельзя появляться. Осатаневшие бабки, наверняка, наплетут с три короба. И меня можно будет смело тащить в кутузку и пытать: «А ну, рассказывай, враг народа – для чего собирался взорвать поезд?»

– Не успеваю! Шеф, шеф, все пропало! – меня начал колотить кондратий, – если в ближайшие пять минут никто не согласится ехать до «Динамо», всё – моя жизнь закончена, и директор порвет меня на части!

– Куда, командир? – рядом со мной тормознула «Шестерка», и из окна высунулась женщина-водитель лет сорока. Вид у нее был, как у Жанны Д’Арк в самый разгар штурма крепостных стен – решительный и крайне суровый.

– До «Динамо»!

– Садись, пулей домчу!

«Шестерка» рванула с места, взвизгнули шины, меня вдавило в сиденье, а в глазах женщины-водителя появился маниакальный блеск.

– Не боись! Мухой долетим! И беру недорого! Ты куришь? – я утвердительно мотнул головой, – а какие?

– «Kent» единичку!

– Тьфу, мусор! Это же сигареты для педиков и баб! Давай-ка лучше покурим моего «Беломора»! Кстати, меня зовут Нара! А тебя как?

– Влад! Какое у Вас имя интересное! Первый раз такое слышу!

– Имя знаменитое, что правда, то правда! – Нара крепко покрыла трехэтажным матом подрезавший ее джип и еще сильнее втопила по газам.

– Мне его в лагере дали, когда моя мамка там чалилась беременной, а потом меня родила! Вот с тех пор и пытаюсь ужиться с миром! Кстати, на вид ты вроде нормальный пацан – бритый почти наголо, как и положено, и взгляд правильный (почти волчий), а что такие сигареты куришь?

– Да не успевал купить, опаздываю! Пришлось у девчонки своей позаимствовать, а так я чисто «Lucky Strike» шмалю! – конечно, я не мог признаться, что давно уже перешел на «единичку», чтобы хоть как-то уменьшить количество никотина в организме. Тогда я сразу в глазах Нары превратился бы в недочеловека, с которым и говорить-то не по понятиям.

– Ну, тогда ладно! Эти еще куда ни шло! Но по мне, все равно, лучше «Беломора» ничего нет. Забористые, натуральный табак, и никакой химии! На – покури! – Нара протянула мне папиросу. Ничего не поделаешь, пришлось взять и, сделав благодарный вид, глубоко затянуться.

Папиросы оказались даже еще крепче, чем я помнил по своему студенческому опыту. Я возблагодарил небеса, что не поперхнулся от дыма, хотя легкие мгновенно разболелись, и мучительно захотелось кашлять. В салоне повис густой плотный табачный угар, из-за которого стало почти не видно дороги.

А Наре было все нипочем. Она поставила музыку на полную, и из динамиков, само собой, зазвучал шансон. А именно – группа «Лесоповал»:

«Ах, если бы я знал все напередО воровском неписанном законе,Ходил бы с пики, а не на развод,Поскольку от работы дохнут кони»

– Куда спешишь-то, малый? По делам или так – по личному? Если по личному, то бросай все, от этих малахольных нынче какой цимус? Давай возьмем штоф, посидим по-людски, покумекаем, вспомним золотые деньки молодости! Как думаешь?

«Шестерка» подъезжала к офису, и Нара явно хотела продлить наше знакомство. Может, глянулся я ей, а может просто – проверяла на слабо. Я не велся.

Когда-то давно я дал себе зарок ни в коем случае по возможности не связываться с уголовным людом, и всегда старался его соблюдать.

Представить меня рядом с Нарой было невозможно, так что пришлось подбирать вежливые слова, чтобы и человека не обидеть, и самому сохранить достоинство. Я отказался, но взамен мне пришлось рассказать ей пару свежих еврейских анекдотов, ну и, само собой, дать денег, – за работу.

– Береги себя! Эх, молодость! Эх, где мои шестнадцать лет? – и Нара рванула в переулок, высадив меня возле офиса. Было без десяти одиннадцать. Я забежал к себе, схватил папку с документами, и рысью – на совещание.

– Успел! – перед входом в кабинет я напустил на себя деловой вид: как будто я уже два часа на работе и полностью поглощен служебными обязанностями. Директор вышел, за столом сидело несколько человек – в основном, все руководители направлений и их замы.

Речь на совещании должна была идти об организации нового склада – у чёрта на куличках. Кроме того, вся фирма готовилась переезжать в новый только что купленный офис в районе метро «Пролетарская», в связи с чем возникала масса организационных вопросов, которые требовали обсуждения. Появился директор и первым делом выложил перед собой три пачки сигарет. Он курил даже и не как паровоз, а как целое паровозное депо, и я бы на его месте уже давно загнулся. А ему – хоть бы что! Здоровье – на миллион!