Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия
Шрифт:
Если взять и вдруг незаметно уйти, думал я. Никто же не хватится. Какое-то недолгое время, мир, конечно, повздыхает, поахает… Но через неделю-другую о тебе никто не вспомнит. Жернова жизни перемелют и эту новость, из памяти мира выпадут все сведения о каком-то строителе, каменщике, строившем какую-то там Пирамиду (Новую Вавилонскую башню?), чтобы добраться до Неба…
– Красота в совершенстве. Бог творит ее из хаоса мироздания, и если ты совершенен, и у тебя есть глаза, чтобы видеть, ты обязательно увидишь ее. И никогда не разрушишь.
Нельзя уходить! Даже те минуты абсолютной прострации, которая
Выдохся, я просто выдохся…
– Чем же ты теперь занимаешься? – спрашивает Лена.
И, конечно же, потерпел неудачу!
– Теперь, – говорю я, – я кошу здесь в скверах траву, и моим ежедневным неотложным занятием является забота о чистоте. Скверов, улиц, мыслей и душ…
Я поймал себя на мысли, что, боясь признаться себе, всегда готовил смелый путь к бегству.
– Господи! Я так счастлив! Мой геном абсолютно реализован. И что может быть лучше запаха скошенных трав?..
Бежать? Но куда?! Нет! Нельзя уходить!
Лена тоже согласна – нельзя уходить:
– А как же твоя империя?!
Собственно, я не помню, как все произошло. Это ведь само собой разумеется: мы – пара! Мы просто лежим рядом, Лена курит, я вижу, как сизый дымок вьется от ее сигареты…
Вдруг мы узнаем: мы – пара… Вдруг оказалось, что совершенно не зная друг друга, мы стали приобретать новые знания друг о друге, которые по силе своих впечатлений, затмили все до сих пор существующие наши знания друг о друге. И это приобретение было сладостно-прекрасным!
– Обещаешь? – спрашивает Лена.
– Что?
– Что напишешь?
– Ага… Напишу-напишу… И будь что будет.
– Что ты имеешь в виду?
– Да так…
Вдруг я заметил: старею… Я мог бы перечислить тысячу признаков, обнаруженных в себе новых признаков, свидетельствующих о моих новых качествах, отнюдь не согласующихся с утверждением о том, что… Собственно, moi aujourd’hui et moi tantot, sommes bien deux (Я сегодняшний и я недавний – это уже двое, – франц.). А тем более, давний! И тем более, – в молодости! В старости, правда, есть и свои прелести, скажем, никуда не надо спешить, чего-то там не успеть и время от времени не смотреть на часы. Но никто не сможет убедить меня в том, что вечно спешащая, торопящаяся и не все успевающая безрассудная молодость уступает этой созерцающе-надменной и надутой старости…
Никто!
Когда я говорю об этом Жоре, он смеется:
– Да ты, мальчик мой, совсем юн!
– Говоришь Жоре, – спрашивает Лена, – он же пропал без вести.
– Жора не может пропасть, – говорю я, – даже без вести.
Я не понимаю его.
– Никогда не думай о старости, – говорит он, – живи вечным сегодня, сейчас! И заглядывай только в будущее. Во вчерашнем же дне выискивай блёстки счастья. Ты был там хоть в чем-нибудь счастлив?
Этот вопрос застает меня врасплох.
– Где? – спрашиваю я.
– В Караганде.
– Я стал плохо спать…
– Работай же! Работай тридцать шесть часов в сутки и будешь спать как сурок.
– Жор, опять ты за своё. В сутках 24 часа.
– У кого как…
А как же
твои залысины, думаю я, как же твой белый пушок на голове?– Плюнь на тело, – говорит Жора, заметив мое замешательство, живи духом. Только он животворит. На, хочешь?
Он достал из кармана бумажный белый пакетик.
– Что это? – спросил я.
– Фенаминчик… Помогает прекрасно!..
Я зачем-то ещё раз спросил его о нашем будущем. Жора молчал. Мы сидели в тени платана, Жора любовался парой каких-то южных птичек, попыхивая своей трубкой. Своим вопросом я прервал его мысли, он внимательно посмотрел на меня, выпустил облачко голубого дыма.
– Futura sunt in minibus deorum (Будущее в руках богов, – лат.), – тихо произнес он, – и мы не можем его изменить, как бы не старались. Мы можем его только испортить своими телодвижениями. Как думаешь?
Я только согласно кивнул.
– Не соглашайся так безнадежно и быстро, – подбодрил меня Жора, – с нами теперь ведь и Иисус, и Тина… Они – наши боги, так что будущее и в наших руках.
Я ещё верил Жоре.
И возлагал большие надежды на Тину – она сможет!..
Этот узел волос у неё на затылкеС беспомощной прядью на шееОн ее не сумеет найтиА она найтись не сумеет…Ти, найтись сумей…
Найдись, а…
Сумей же…
А мне казалось, что Тина уже у меня в кулаке…
Как та синица…
Как перо Жар-птицы…
Глава 4
Конечно же, мы гордились своими достижениями!
– Ты посмотри, ты только взгляни на этого Эйни! – восхищалась Юлия. – Он же…
– Он не только лучше Македонского стреляет из лука, – сказала Инна, – он стометровку бежит за восемь секунд.
– Ровно?.. Ровно за восемь? – спросил Том, – это же рекорд…
– Ну, не ровно, – сказала Инна, – за восемь и семь, но эти семь десятых секунды ровным счетом ничего не значат.
Я не участвовал в этих разговорах, мне достаточно было это слышать.
– А Папа, – сказала Ната, – вы послушайте нашего Папу… Он же гений!
– Теперь он святой, – уточнила Инна.
– Его стихи уже вошли в школьную программу не только…
– Он выиграл почти все партии у Каспарова.
– И у машины, – сказала Ната, – машина сдалась…
– Машины не сдаются! – возразил Ушков.
И Ушков, и Ната, и Тамара, и даже Жора, думал я, кладя каждый по своему камню, строили, строили Новую Вавилонскую башню, торя дорогу в Небо. И Юра, и Том, и Тамара, и… Всех не перечислить!..
И Аня, и Аня!..
И Юля…
Надо всех помнить, всех до единого: Ната, Света, Жора, Юра, Алька, Тамара, Васька Тамаров, Лесик, Ушков, Маврин, Вит, Аленков, Ира, Ната, все Жорины Наты и Иры, и…
Архипов!..
Я никогда не забуду и… Нет – забуду. Забыть бы!..
Спасибо и Азе! Отдельное спасибо Азе! А Стас, Шут, Нана, Юта… Юленька! А..