Хроника Аравии

Район Деомея не оказала серьезного сопротивления македонцам, благодаря чему они быстро вышли к Акрополю, Агоре и театру Диониса. Больше всех из афинских районов пострадали северные части города — Керамик и Скамбонида. Некоторые их улицы были завалены телами погибших во время штурма горожан. Это очень быстро отрезвило поборников демократии, и они прекратили сопротивление.

Вождь народной партии Демосфен, все это время находился у себя дома. Обессиленный от ран Демосфен он не мог выйти на улицу для защиты родного города. Когда друзья прибежали к нему с вестью, что македонцы уже в городе и убивают афинян, он попрощался с ними и, не желая попасть в руки врагов, выпил отравленную чашу вина.

К полудню македонцы подавили последние очаги сопротивления, и заняли афинский акрополь, где от гнева толпы укрылся чудом спасшийся от самосуда ареопаг. Все кто не рассчитывал на снисхождение со стороны Птоломея, либо приняли, либо укрылись в храмах, под защиту бессмертных богов.

Это было вполне распространенное в то время явление, и зачастую пережив первые дни погромов люди, выходили в надежде на милость победителей. Однако обозленный понесенными потерями при штурме ворот, Кратер приказал закрыть все выходы из храмов и уморил голодной смертью находящихся там людей.

В знак одержанной победы, Птоломей повелел выбрать два самых богатых доспеха из захваченного у греков оружия и пожертвовал их богине Афине. Один доспех было возложен у подножья статуи Афины Промахос на главной площади Акрополя, а второй на алтарь Афины Паллады в храме Парфеноне, с надписью: «Богине всех греков — от царя Александра».

Вечером того же дня, собранный по приказу Птоломея ареопаг подписал мирный договор Афин с Македонией. Согласно ему, в Мунихии на постоянной основе располагался македонский гарнизон, который мог контролировать сам город и его порт Пирей. Афины выплачивали победителям контрибуцию в сто талантов, возмещали все понесенные ими военные убытки и выдавали главных зачинщиков антимакедонского восстания. А также обещали не вступать в политические союзы с греческими полисами против Македонии.

Все владения афинского государства, отныне ограничивались лишь чертой города и его пригородами. Все ранее принадлежавшие Афинам внешние владения Орон и Самос переходили под управление македонского царства.

Хотя многие ветераны Кратера требовали, чтобы предатели повторили судьбу Фив, Афины избежали трагической участи разрушения и разграбления победителями. Сам Птоломей не питал особой нежности к колыбели эллинской культуры. За предательство и пролитую кровь следовало платить, но Птоломей планировал поход на Пелопоннес и, не желая иметь в тылу очаг напряженности, он удержал карающий меч и проявил милость к разбитому врагу.

За эту милость афиняне удостоили Птоломея золотым венком, а войску были розданы подарки. Видя македонское торжество в колыбели эллинской демократии, многие её сторонники пребывали в унынии. Сидя по своим щелям, они горестно говорили друг другу: — Ужасные настали времена. Вслед за луной, Зевс сорвал и солнце Эллады.

Глава XI. Испытания на море и на суше

И вновь моряки Неарха страдали от жары и жажды, бороздя просторы третьего по счету аравийского моря. Покинув Сабу и двигаясь строго вдоль берега, как и предписывал перипл Нефтеха, они достигли пролива зажатого с двух сторон массивами Азией и Африки.

Сам по себе пролив был, мало чем значим для мореходов, если бы не песчаные смерчи из Аравии, часто гостившие в этом месте. Флот, ведомый Неархом, счастливо разминулся с ними во время прохождения через пролив. Корабли уже начали движение на север, когда огромная стена мелкого песка полностью поглотила пролив, встав от одного его берега до другого.

Страшно было подумать, что могло случиться с кораблями, задержись они с проходом через пролив. В лучшем случаи они бы не заметили проход и продолжили свое движение на юг, в худшем, попытались бы войти в пролив, что привело бы к гибели многих моряков.

Моряки счастливо разминулись с одной бедой, но ничего не могли поделать с другой. Плывя по третьему аравийскому морю, они подверглись суровому испытанию. Если раньше знойные дыхание Аравии со стороны берега уравнивали океанские ветры, то теперь им на помощь пришли жаркие ветра Нубии. Там находилась пустыня, по своей силе ни в чем не уступавшей пескам Аравии.

Оказавшись между этой природной Сциллой и Харибдой, царские моряки ужасно страдали. От иссушающего жара не спасти дающий тень тент, ни обливание водой. Жара господствовала везде и всюду, безжалостно изводя людей. Пытка жарой не прекращалась даже в ночное время, ибо температура воздуха не успевала снижаться в темный период суток.

Столь длительное воздействие высоких температур плохо сказывалось не только на командах кораблей, но и на содержание их трюмов. Несмотря на все ухищрения мореходов, неудержимо портились запасы провианта и воды. Положение было трудным, но небезвыходным. Ранее прошедшие испытание аравийской жарой моряки Александра могли справиться с возникшими трудностями, но темное суеверие разлагало их души. Большая часть мореходов, если не говорило, то думало, что во всех их бедах был винен черный колдун, с которым их свела судьба, едва корабли миновали злосчастный пролив.

Взяв под свою руку Сабу, Александр быстро навел порядок в столице Счастливой Аравии. Дав солдатам всего один день на разграбление, монарх призвал воинов к порядку и принялся налаживать отношение с местной знатью.

Выказанная Александром милость к покоренному народу, обернулась ему сторицей. Уже на третий день после взятия Сабы, к Александру устремились представители местной знати. Неся монарху свои дары, они выказывали ему свою преданность новому властителю. Он благосклонно их принимал подношения и одно из них, было воистину царским.

Сабийский правитель перед своей смертью приказал убить всех членов своей семьи, чтобы они не достались македонцам. Палач добросовестно умертвил весь гарем правителя и его отпрысков. Единственно уцелевшей в этой резне оказалась одна из дочерей по имени Македа. От ножа палача её спас старый евнух, вырастивший девушку и относившийся к ней как к родной дочери.

Её он и привел к Александру после взятия столицы, когда мир и порядок воцарился на улицах столицы. Евнух явил девушку глубокой ночью, закутав ее в темное покрывало, предварительно заручившись согласием Александра.

Что произошло той ночью между македонским царем и сабейской принцессой, никто не знал. Но на следующий день, царь объявил о том, что собирается жениться на принцессе Македе, которой в честь чего он даровал ей титул правительницы Сабы.

Это решение царя неслыханно обрадовало арабов. Испытав на себе силу и мощь царского войска, они были безумно рады союзу двух царственных особ, который позволял сабейцам сохранить лицо перед соседними арабскими племенами. В отличие от арабов, македонцы отнеслись к решению своего царя как к очередной причуде. Их больше заботил ремонт кораблей, пополнение запасов провианта и воды, и утехи с местными женщинами. Александр дал им две недели, прежде чем моряки продолжать плавание в неизвестность.