Хроника Аравии

Выросшая во дворцовой неге, принцесса просто опешила от подобного с собой обращения. Она громко ойкнула от неожиданности, залилась краской, но быстро опомнилась и с кулаками набросилась на рыжеволосую обидчицу. Привыкшая избивать покорных слуг, персиянка широко замахнулась для ответного удара, но Антигона опередила её. Крепкая ладонь фиванки со всего маха ударила по розовому ушку принцессы и из её глаз, градом брызнули слезы.

Пройдя хорошую жизненную школу низов Персиполя, фиванка принялась нещадно лупить свою жертву, но при этом била так, чтобы не было видно следов побоев. Хлесткие удары с двух сторон, градом сыпались на голову и тело бедной Атоссы, вперемежку с отборной площадной бранью.

Как только Антигона начала свою воспитательную работу, обитателей гликерии как ветром сдуло. Никто не хотел перечить любимице стратега. Что касается немногочисленных служанок принцессы, то они испуганно забились по углам, не смея прейти на помощь хозяйке.

Оставшись один на один с фиванской фурией, Атоса не пала духом. Воспитание и царская кровь призывала её продолжить борьбу. Прислонившись к стене и гневно сверкая очами, она пыталась защититься от ударов Антигоны, выставив перед собой руки. Подобное действия персиянки обозлило фиванку, и она перешла к более решительному виду запугивания.

Быстрым ударом кулака в живот, она заставила соперницу согнуться, а затем, намотав на руку густые волосы Атосы, с силой дернула их. От сильной боли та пронзительно взвизгнула, что вызвало у фиванки хищную улыбку.

— Что, так сильно больно? — участливо спросила она и, не дожидаясь ответа, снова дернула волосы принцессы, и она вновь вскрикнула.

— А теперь будет самое интересное. Сейчас я крикну двух своих слуг, они заткнут тебе рот и отведут на конюшню — доверительно сказала Антигона, крепко держа голову своей жертвы, — а там дорогая есть, один гирканский осел, под которого они тебя подложат.

— Нет! Ты не посмеешь так поступить! — громко воскликнула Атосса, но нотки страха и неуверенности были отчетливо слышны в её голосе.

— Ошибаешься, ещё, как посмею, будь спокойна. А потом расскажу об этом Пердикке, и он отошлет тебя обратно к отцу достопочтенному Артабазу. Близкому другу царя Александра не пристало пользоваться женщиной после осла, а меня эту шалость он простит. Можешь не сомневаться, — ласково проворковала фиванка и, не давая принцессе опомниться, властно крикнула. — Эй Феликс, Мопс идите сюда!!

Увидев приближающихся к ней двух здоровых мужиков с куском мочала в руках, персиянка сразу поверила словам Антигоны и, забилась в истерике к радости фиванки.

— Запомни дорогая, в этом доме я хозяйка и сомну каждого, кто встанет на моем пути. Поняла? — Антигона дернула волосы Атосы и та покорно выкрикнула: — Да!

— Вот и прекрасно! Отведите госпожу в спальню и встаньте у дверей — приказала Антигона слугам и они покорно исполнили её волю.

Вдоволь нарыдавшись у брачного ложа, Атоса намеривалась пожаловаться Пердикке на грязное поведение Антигоны. Однако хитрая фиванка приготовила ещё один коварный сюрприз своей высокородной сопернице. Вернувшийся с пира, македонец под влиянием винных паров с легкостью согласился с предложением фиванки провести эту ночь втроем, что окончательно сломило гордую дочь Артабаза. Так танцовщица сумела отстоять свою власть в гликерии.

Зная тайное желание Пердикки жениться на царской сестре, Антигона стала собирать любую информацию о своей возможной хозяйке. Для этого она принялась подслушивать разговоры Пердикки с важными особами, благо в покоях стратега хорошо ей знакомых имелась потайная ниша.

Так, Антигона случайно узнала о заговоре против Александра. Услышанная фиванкой тайна в одно мгновение разбередила старую рану, открыв дорогу долго дремавшему в душе рыжеволосой красавицы чувству мести.

Затаив дыхание, слушала она каждое слово триумвиров, попутно разрабатывая план своего возмездия. Все прежние желания и намерения были прочно забыты, и только одна богиня Немезида царила в этот момент в сердце молодой женщины. Жажда мщения яростно бурлила в сердце Антигоны, подталкивая разыграть свою партию в открывшейся ей тайной игре.

При этом фиванку совершенно не интересовала судьба её Пердикки и его друзей. Главное свершить давно вынесенный ею смертный приговор македонскому правителю, а остальное будет не столь важно. Прежнее благоразумие было полностью забыто в одно мгновение.

Узнав из разговора о том, как египтянин намерен спасти жизнь Александра, Антигона решила совершить повторную подмену чаши с ядом и отправить правителя Азии в мир теней. С этой целью фиванка решила на пиру внимательно следить за Нефтехом, и в самый последний момент сорвать его замысел.

Неоднократно присутствуя на царских пирах, она часто видела, как подавали парадные чаши царя и хилиарха. При этом чаша Александра всегда располагалась справа, а Гефестиона слева. Подаваемые на золотом подносе они символизировали нерушимую дружбу нового Ахиллеса и Патрокла. Зная порядок их подачи, фиванка без труда придумала способ незаметно поменять чаши местами.

Прошел день и стратега Пердикку вместе с женой, царь пригласил к себе на прощальный пир в честь аравийского похода. Стоит ли говорить, что Антигоне не составило большого туда упросить своего господина взять её с собой на столь грандиозное торжество.

Готовясь к свершению мести, танцовщица занялась своим видом, который должен был ей помочь в реализации тайных планов. Первым делом она скрыла свои рыжие волосы, надев густой черный парик. Тщательно завитые в мелкие косички, волосы широкой волной падали на открытые плечи и руки фиванской фурии. Её темное платье едва прикрывало высокую крепкую грудь и подчеркивало достоинства гибкой фигуры.

Оставшись довольной своим видом, Антигона обратилась к тайным женским чарам. Она натерла руки, грудь и шею специальной смесью из различных эфирных масел. Собранные воедино, они вызывали у мужчин сильный прилив эмоций и основательно кружили им голову. Одним словом, в этот вечер фиванка была неотразима. Идущая вместе с Пердиккой на пир персиянка, обильно украсившая себя золотыми украшениями, сильно поигрывала наложнице стратега.

Пиршество проходило в большом зале дворца, который дворовая челядь упорно называла залом царицы Семирамиды. Все приглашенные под присмотром слуг занимали места, заранее отведенные им по придворному протоколу. Не прошло и часа, а весь огромный зал был полностью заполнен многочисленными гостями. Пустым оставался только центр, где на высоком возвышении, вместе со столами стояли два позолоченных трона, а по бокам от них две маленькие скамеечки.

Лишь только гости расселись, как заиграли военные трубы, двери покоев распахнулись и из них вышли Александр и Гефестион. Вслед за ними в зал вошли жены друзей, Роксана и Береника. Все они были одеты в персидские одежды, но с греческими золотыми венками на головах. Таким образом, Александр хотел продемонстрировать объединение двух народов. Под громкие крики и овации, обе пары поднялись на помост и заняли свои места.

По мановению царской руки в зале возникла гробовая тишина, и все гости обратились в слух.

— Мои любимые подданные. Отправляясь в поход против арабов, я назначаю своего лучшего друга и товарища хилиарха Гефестиона регентом всего моего царства. В его руки я передаю бразды правления на время своего отсутствия и поручаю ему заботу обо всех своих подданных. С момента оставления мною столицы царства Вавилона, все его решения и приказы должны исполняться беспрекословно и рассуждений. Любого кто воспротивиться его решениям я объявляю государственным преступником и отдаю в руки палача для предания смерти — грозный и решительный голос царя облетел весь зал, и никто из гостей не рискнул выразить своё несогласие.