Хроника Арии

Нирут не оставил ему выбора. Пришлось Турину поведать тайну Ариев со всеми подробностями.

Глава 5

— Предания Седьмой Крови свято чтили в моей семье многие века, — Турин сел, скрестил ноги и начал рассказ. — Давным-давно, уже никто не помнит когда, жил колдун. Его звали Крон. И захотел он стать самым могущественным Магом во всем мире. Долгие годы Крон обучался во всех известных Магических школах, собирал знания воедино, придумывал новые заклинания. И вот однажды, когда Крон познал все тайны Магии, он придумал заклинание и смог подчинить себе Время и Пространство, заключив эту Силу в золотой скипетр. Слова заклинания он написал невидимыми рунами на самом скипетре, которые открывались лишь посвященным. Крон знал, что кто-нибудь захочет остановить его, и для того, чтобы вновь скрыть Силу в скипетре и освободить время, придумал другое заклинание. Оба заклинания сопровождались страшным и кровавым ритуалом. Необходимо было произнести текст на древнем, забытом языке, и, используя кровь живого Мага, семь раз наполнить скипетр его кровью. Но чтоб завершить ритуал, требовалось пронзить скипетром сердце мага.

Вот тогда и пришла ему в голову мысль — завоевать весь Мир и править в нем одному. Он кинул клич и собрал в своем городе, носящем его имя, многотысячную армию наемных воинов, воров и убийц. Подчинив себе Время и Пространство, Крон смог мгновенно перемещать свои легионы из одного места в другое. И вскоре он поработил бы весь мир, если бы на его пути не встал сильный Маг Ярит — Магистр Союза Земель. Он вызвал на бой колдуна Крона и в честном поединке смог его одолеть и ценой собственной жизни запечатать Силу заклинанием, которое назвали — Заклинание Седьмой Крови. Когда члены Магистрата нашли Верховного Магистра, он, бездыханный, лежал на полу Церемониального Зала, а вокруг него — шесть небольших лужиц крови. В руке он сжимал окровавленный скипетр. Земли Золии, которыми правил Крон, отошли Арии. И с того момента не случилось ни одной большой войны. Так гласит легенда, — закончил Турин.

— Действительно, искушение велико, — подытожил Нирут, поднимаясь с пола. — Понимаю твоего родственника. Мировое господство — это сильно. Ему бы голову удалить за такие идеи! И руки, чтоб чужое не хапал. И ноги, чтоб сбежать не смог!

— А что останется-то?

Нирут мерил шагами пол, потемневшие от времени доски, которые прогибались и протяжно поскрипывали.

— А зачем чего-то оставлять? Разделить и закатать в разные бочки, дабы спокойнее было!

— Ну, ты кровожаден, братец! — Турин сел за стол. — Даже мой дядька не додумается до такого!

— Подожди, придет время — додумается. — Нирут повернулся к другу. — И я знаю, кто будет в бочке. Ты! Если ты единственный оставшийся в живых Арий, имеющий цель и возможность остановить его и закупорить Силу обратно в бутылку, то будь уверен — тебе крышка. Он будет тебя искать.

— Вот спасибо тебе. Приободрил и успокоил. Даже жить как-то легче стало, задышалось свободнее! — Турин вытащил из кармана куртки перстень и бросил на стол. — Что я могу сделать один? Армии в Арии нет. Войны канули в лету. Символичная стража, да потешный полк. Да и те, поди, разбежались.

— А чего ж ты тогда поперся?! — Нирут сел напротив. — Сидел бы дома! Ел бы сытно, спал бы сладко. Некоторое время… А?

— Знаешь, Нирут, я, все-таки Арий. Кровь! Я должен хотя бы попытаться. Хоть что-то сделать. Мой далекий предок Ярит в одиночку победил Крона… Не хочу, чтоб обо мне говорили, что я трус. Я не такой. Я хочу отомстить за смерть родителей. Вернуть все назад. Остановить зло, которое когда-то остановил мой предок. Но, боюсь, едва я выберусь от сюда, то не протяну и пары дней. Раз меня ищут, то найдут. А с учетом той силы, которой теперь обладает мой дядька — это вообще не подвергается никакому сомнению.

— Ну, ты еще поплачь! — Нирут достал свой перстень и положил его рядом с перстнем Турина. — Я все-таки тоже, вроде как, не деревенская молочница. Может я тоже Арий, кто знает? Да я в этом практически уверен!!! Так что, подберите сопли, Вашество! Сдюжим! И не таких обламывали, как говорил мой дед. Я тебе кто, брат или рядом постоять пришел?! — и он посмотрел Арию в глаза, но тот с непонимающим взглядом таращился на стол.

— Турин, ты вообще слышал, что я сказал?! — взорвался Нирут.

— Не ори! Все я слышал! Спасибо тебе. Я это учту, — юноша почесал затылок.

— Да что стряслось-то? — не унимался хозяин дома.

Турин поднял на него свой взгляд:

— Перстни…

— Что перстни? Ну, перстни и что? — Нирут начинал злиться.

— Да в том-то и дело, что ничего! — и Арий кивнул на стол.

Два символа власти преспокойно лежали рядом, не проявляя ни малейших признаков жизни. Ни искр, ни свечения.

— О как! — сел Нирут и тоже почесал затылок.

— А то! — подтвердил Турин. — Отлично поговорили! А главное — красноречиво!

Наступило долгое молчание. Первым тишину нарушил Нирут:

— Сдается мне, мы их того… сломали! Доигрался бык с козою, лопнула!

Турин засмеялся так громко, что Нирут зажал уши.

— Ты где, отшельник, таких слов нахватался? Тут же кроме лосей да волков нет никого! Я в Арии такого не слышал, — Турин вытер проступившие от хохота слезы и надел перстень. — Да и Тария с ними! Так даже безопаснее.

— Нет, — запротивился Нирут. — Сила-то какая, горы свернуть можно было!

— Ты, брат, странный какой-то, все тебе свернуть, в бочки закатать….

Нирут взял со стола свой перстень и тоже надел.

Они почувствовали это одновременно. Вновь стало казаться, что воздух густеет и начинает звенеть. Камни засияли розовым светом. Над столом вспыхнули еле заметные искры. Улыбка скользнула по лицу Ария.

— А ты говоришь, сломали. Работает! Вот только не понятно как, — и он снял перстень.

Звон в ушах пропал, дышать стало легче. Свечение и искры исчезли. И тогда Турин снова надел перстень. Все повторилось. Сперва звон, затем свечение и искры.

— Сними свой!

Нирут снял свой перстень, и все исчезло вновь.

— О как! — ухмыльнулся Нирут.

— А то! — поддакнул Турин, снимая перстень.

Смех раскатился по всему дому.

— Слушай, — задыхаясь от смеха, сказал Нирут. — По поводу сворачивания гор…. Я что подумал…. Мы же живем в лесу, в горном ущелье. Это такая дыра, про которую, наверное, сама Тария не знает. Сомневаюсь, что и твой дядька тебя сможет здесь отыскать. Еще мой дед говорил, — и он закряхтел, подражая древнему старцу. — Запомни, Нирут! Ни одна живая душа, ни одно око на земле этой не способно разглядеть здесь дитя человеческое. Какими бы силами не обладал ищущий, не узрит он ничего в месте этом кроме пустоты и отрешенности от мира!

Так вот, к чему я клоню. Ты здесь уже не один день и никто за тобой не пришел, а если верить моему деду, то и не придет. Так вот, уж очень меня интересует один вопрос, а именно — что происходит с перстнями и нами. Неужели тебе не хочется узнать? Я просто горю от нетерпения! Надо выяснить суть. Ты со мной? Согласись, что это интересно!

— В кого ты такой прыткий, Нирут? — Турин искоса посмотрел на него. — Опасаюсь я таких экспериментов. Не знаю, зачем в прошлый-то раз согласился.

— Да ты посмотри на себя, — не унимался тот. — Ты и думать забыл, что еще недавно валялся присмерти. Ты был совершенно один, а теперь ты со мной. Уж я-то не такой дурак, чтоб по собственной прихоти с головой расстаться!