Хроника гениального сыщика

– И?.. – резко осведомился сыщик.

– Жена пригрозила мне разводом, если я не спасу любимую маму, – зевнул Титов. – Спасти же маму, то есть, зловредную тещу, мог только золотой глаз бразильской фирмы «Мокко».

– За золотой глаз они потребовали жеребца? – спросил Рябов.

– Да… – горестно ответил Титов.

– Глаз вам передали?

– Передали, – покорно заморгал Титов. – Мама носит его третий день. Золотым глазом она видит в сто раз лучше, чем здоровым.

– А когда должны прийти за жеребцом? – подобрался Рябов.

– Сегодня… – прошептал Феликс.

– Российского жеребчика они не получат, – посуровел сыщик. – Разве что мы его заменим какой-нибудь старой клячей.

– А как быть мне? – вопросил Титов.

– Вы свободны, – сухо проговорил Рябов.

– Но золотой глаз тещи? Они придут за ним! – воскликнул Феликс.

– У вас есть вторая железная дверь? – спросил Рябов.

– Нет…

– Так вставьте. И вооружите дивно прозревшую старушку хотя бы кастетом.

– Я пойду?.. – позевывая, потупился Титов.

– Идите, – разрешил ему Рябов, а когда мощная спина в белом халате зашуршала в кустах можжевельника, крикнул: – Пусть ваша мамулек недельку-другую не кажет носа из дома.

Я взял жеребца за поводок.

Конек перебрал высокопородистыми ногами, заржал:

– Иго-го!

– Молчи, дружок, молчи… На родном ипподроме наржешься!

А затем я, Петр Кусков, гениальный сыщик Рябов и элитный рысак Кристалл, несколько смущенный резкой переменой своей участи, стремительно вошли в кусты можжевельника и двинулись к метро «Беговая».

Глава 19 Человек с заячьей губой

1.

Убийство г-жи Ивановой потрясло всю Москву.

– Зачем ее убили? – гадали обыватели. – Почему угробили именно её?

Только сыщик Рябов и я, акушер второго разряда, Петр Кусков не задавали досужих вопросов.

– Петя, – интимно понизив голос, произнес Рябов, – мы должны отыскать киллера!

– Инспектор, – не менее интимно ответил я, – мы найдем его.

2.

В доме госпожи Ивановой нас не ждали. Сама г-жа Иванова была мертва и не принимала гостей. Не до сабантуев.

Да и кто нас мог ждать, ведь мы проникли в злополучную квартиру не с парадного крыльца, а через подземный ход, оставшийся со времен русско-турецкой кампании. О лазейке знал только Рябов. И даже мне, его другу, он завязал глаза черной шелковой лентой.

Взломав паркетные плиты, мы оказались в квартире. Где-то пел сверчок в какой-то рваной, даже синкопированной тональности.

Иванова лежала на велюровом диване с закрытыми глазами.

– Кто вас убил, госпожа Иванова? – резко спросил я.

– В этом деле замешан человек с заячьей губой, – сквозь зубы произнес инспектор Рябов. Достал из кармана клетчатого макинтоша раскладной саксофон, заиграл двусмысленную мелодию «Когда святые маршируют».

– Интересно, тут есть мужская комната? – сжал я кулаки.

Сыщик вынул перламутровый мундштук, аккуратно обтер льняным платком:

– Иванова – женщина. Откуда же мужская комната?

Я еще сильнее сжал кулаки и решил терпеть.

3.

Человека с заячьей губой мы не могли поймать сразу. Фоторобота не было.

Имелась лишь яркая деталь – заячья губа.

После саксофонной медитации Рябов на клочке пожелтевшей газеты «Завтра» стремительно написал корявыми буквами: «Кельнер ресторана «Саввой». Алекс Федоров».

– У вас есть именной парабеллум? – спросил меня сыщик.

– Да, – ответил я, почесывая от волнения спину.

– Возьмите не именной, – приказал Рябов. – Будем действовать без лишнего пафоса.

4.

У ресторана «Саввой» сновали полуобнаженные девицы. Крутились мальчики с нарушенной половой ориентацией. «Бентли» и «Мерсы» обдавали смрадными и дорогостоящими парами.

Алекс Федоров встретил нас неприветливо, даже не приподнял в ухмылке свою заячью губу. Он хотел бежать, но Рябов схватил его за локоть и опрокинул на вымытый элитным шампунем тротуар.

– Я не сокрушал Иванову! – прошелестел Алекс заячьей губой.

– Тогда кто?

Алекс встал, поправил кельнерский сюртук и повел свой неторопливый рассказ.

5.

– С Ивановой я познакомился в бассейне комплекса «Олимпийский», – поведал нам Алекс. – Госпожа Иванова ласточкой ныряла с вышки, бойко плавала кролем. Даже такой иезуитски хитроумный стиль, как дельфин, ей неплохо давался.

– Алекс! – представился я Ивановой.

– Госпожа Иванова, – представилась мне нерукотворная наяда.

– Не выпить ли нам по бокальчику водки «Путин», – предложил я.

– Минуточку, – нахмурилась Иванова, – я только сниму мокрый купальник и припудрю носик.

Переодевшись в сухое платье, Иванова вышла навстречу мне легкая и веселая. Нос ее чуть был припорошен коксом.

«А ведь я влюблюсь в нее!» – с ужасом подумал я.

Словно прочитав мои мысли, глаза Ивановой сверкнули. Один глаз ее, я заметил, был карий, другой – голубой.

– Поедем ко мне, – прошептала Иванова и так крепко сжала мое запястье, что я вскрикнул от боли.

6.

– Я стал целовать ее сразу у вешалки, – продолжил свою исповедь Алекс. – Поливал ее из литрового пакета ананасовым соком и сам же пил эту божественную влагу с ее пупка.

Тут зазвонил телефон. Надо вам сказать, работа кельнера в ресторане «Саввой» приучила меня, без раздумья хватать трубку.

– Алло, – сказал я.

– С вами говорит инспектор Рябов, – раздался глуховатый голос. – Госпожа Иванова крайне опасна. Предупреждаю!

Затем послышались долгие гудки.

– Алло, алло! – тревожно закричал я.

– Пи-и, пи-и! – отвечала трубка.

– Кто это был? – спросила госпожа Иванова.

– Инспектор Рябов.

– Что ему нужно?

– Он предупредил об опасности.

– Я пойду приму ванну с шампунем «Ночи Кабирии», – изрекла Иванова, словно не слыша моего ответа, сверкнув напоследок сначала карим, а потом и голубым глазом.

Что мне оставалось делать?

И я убил госпожу Иванову… Задушил в своих объятиях, когда она, благоухающая шампунем, частично обнаженная (сложения она была почти акробатического) вышла из ванны.