Хроника одного задания

— Да! — и чтобы стала ясна вся серьёзность ситуации: — Очень! — Впрочем, на РОП чехи не полезут, разве что совсем спятят. — Я с двумя разведчиками остаюсь на прикрытие. И почему нет огневой поддержки?

— Не знаю! — честный ответ, но ничего мне не дающий. И после секундного колебания. — Со мной тут ребята… Я так думаю, ты в курсе… — Я в курсе? Ну да, ну да, можно было ожидать. Вот только знает ли об этом Виктор? Он немного пришёл в себя, лежит и смотрит голубыми глазами в голубое небо. Спросить?

— «Факир», на всякий случай вот координаты противника, вдруг «Центр» тупит… — и, не задумываясь, даю свои собственные координаты. — Начало открытия огня Ч — пятнадцать минут. — За пятнадцать минут мы успеем настреляться досыта, а затем либо отойдём, либо артиллерия нам уже ни чем помешать и навредить не сможет. — Всё, конец связи.

— Уходите! — подполковник Тарасов, превозмогая боль, приподнялся на правом локте. Это он о чём и кому? — Уходите!

— Нет, — отрицательно качаю головой, — тебя там уже ждут.

— Именно поэтому.

На моём лице искреннее непонимание.

— Да, именно поэтому, именно поэтому. Я давно в курсе. Но это не наши люди. — Да, он же говорил, как же я позабыл об этом?

— Прищепа, отход! Гришин, что со связью? — киваю на «Северок».

— Есть связь! — ответ звучит излишне бодро.

— Хорошо! — как же я устал! — Отход! — пот, до этого сочившийся с меня ручьями, уже, кажется, весь иссяк. Губы сухие и солёные. Остатки воды булькают в заброшенном за спину рюкзаке. Пить! Потом. Всё потом. — Отход! — это я командую конкретно замешкавшемуся со своим рюкзаком радисту.

— Не-е-е, командир, я остаюсь…

— Отход, сука, бля! — мне ещё тут на хрен чей-то излишний героизм! Только время моё отнимает! — Живо!

Гришин взглянул на меня и попятился. Рявк получился добрым, да и выгляжу я, наверное…

— Пусть уходят все! — Виктор кивнул на разведчиков, приготовившихся взять его, лежавшего на самодельных носилках (плащ-палатка и два тут же срезанных ореховых кола) и начал подниматься.

— Грузите! — у меня нет времени препираться.

— Отставить! — вот теперь в его голосе прорезались по-настоящему командирские нотки, а в руке снова его любимый КЯ. — Пусть все отойдут!

«Ах, ты, сучий потрох»! Я кивнул.

— Отойдите, хрен с ним… Как ты меня задолбал… — Отпущенное нам время таяло. Прочих раненых уже понесли. Подполковник поманил меня к себе, и когда я нагнулся, быстро сунул мне в свободный карман разгрузки пакет из лоснящейся коричневой бумаги.

— Не показывай никому! — горячечное дыхание опаляет. — Никому: ни командиру, ни даже лучшему другу, никому — это смерть. Никому! Слышишь, никому?! Потом, всё потом. Только выжди, два-три года… — он замолчал, захлёбываясь кровью. Мне бы остановить его, не дать самого себя вымотать до последних сил.

— Почему? — вместо этого я задал вопрос. Я имел право знать.

— Сейчас не время, передай…

— Нет! — моё «нет», звучит уже не так твёрдо, кое-что начинает до меня доходить. Но всё же… может проще отбить руку, обезоружить…

— Пойми, мне всё равно хана! — он пристально посмотрел мне в глаза. Он догадался о моих намерениях. — Только потом будет хуже, много хуже… Короткое молчание. — Мне что, застрелиться?…Глупо…

— Что в них? — настаиваю я, и он понимает, что я не отступлюсь.

— Документы, — (я усмехаюсь), — договора, контракты, фрагменты личного дела.

— Чьего? — ну почему же из него всё приходится вытягивать буквально клещами?

— Шамиля Басаева, — наконец он, кажется, решается раскрыть всё. — Здесь — бомба. Документальное подтверждение работы Басаева на одну из наших госслужб.

Я, кажется, догадываюсь, какую, а Тарасов продолжает говорить:

— Здесь подписи, фамилии, печати — всё подлинное.

— Что с того? — мне действительно непонятен весь сыр — бор.

— Их могут опубликовать. Что нанесёт сильнейший удар по нашему престижу и людям. Люди, подписавшие эти документы, всё ещё на службе. Это лучшие люди, просто тогда считалось, что так надо. Если документы выплывут, кто-то из них будет уволен или того хуже. Нам после этого уже не подняться.

— Тогда почему чехи этого не сделали? Не опубликовали?

— Это ему не выгодно.

— ??? — немой вопрос. Кому — Басаеву? Как это может быть не выгодно Басаеву? Тарасов посмотрел на меня и понял по моему лицу не заданный мной вопрос.

— Да, в первую очередь это не выгодно именно самому Басаеву.

— Почему? — я поражаюсь собственной тупости.

— Это — его страховка, гарантия собственной неприкосновенности. А для нас — это ключ к его смерти.

«Ключ к смерти», теперь я понимаю причину неуловимости террориста номер один. Действительно, неуловимый Джо — неуловимый, потому что его никто не ловит.

— Да, именно так, — он на секунду умолкает. — Он неприкосновенен. С его смертью всё это тут же стало бы достоянием мировой общественности. — Мне стало грустно. Мы сами создаём монстра, чтобы потом не знать, как от него избавиться. Его столько раз выводили из-под ударов и кто… А Виктор продолжал говорить: — Впрочем, в опубликовании этого документа не заинтересован вообще никто. Выгоднее держать нашу структуру на коротком поводке, чем устроить на неё травлю. В развернувшейся схватке могут ненароком и зацепить.

— Ваша цель? — времени почти не осталось.

— Уничтожить документы, как средство развязать себе руки в уничтожении Басаева.

— Так давайте сожжем их?

— Нет, — Тарасов устало улыбнулся, — там, он показал пальцем вверх должны быть на сто процентов уверены, что сожженные документы — подлинники. Я не эксперт…

— Ясно! — произнёс я, соглашаясь с его аргументами.

— Ты должен… — он посмотрел мне в глаза, я не стал отводить их в сторону.

— Кому передать? — от него на меня внезапно повеяло такой тоскливой безысходностью… что я временно отступил.

— Я… — тихий захлебывающийся кашель. — Потом тебя найдут. Они найдут тебя сами, дай только знать, что документы у тебя, но так, чтобы это было понятно лишь тем, кто в курсе… И не ошибись, не прими тех за этих…

— Бред!.. Как сообщить? Каким образом?

— Было решено так… — он снова закашлялся. — Придумай сказку, легенду, рассказ, что-нибудь… — Ты же поэт… — он, оказывается, знал обо мне действительно почти всё! — Опубликуй в газете, в интернете, не знаю где… они поймут…