Хроника Торнбери

В этот момент послышался тихий скрип двери, и маленькая миленькая мордашка, белобрысый ангелок, с тоненькими косичками, свернутыми крендельками по бокам, заглянула в мою комнату. Девочка, увидев меня, осторожно сделала несколько шагов во внутрь, потом хитро захихикала, развернулась и с радостным криком вприпрыжку убежала, я слышала удаляющийся топот маленьких ножек

— Мами, мами!!

Я подождала пару мгновений и потом все же решилась спуститься с кровати, чтобы поискать свои туфли. Не успела я переодеться в привычную одежду, как раздался осторожный стук в дверь, она тихо приоткрылась, и появилось полненькое приятное лицо молодой женщины, полагаю, это и была ' мами' белобрысого ангелочка.

Женщина, явно волнуясь и теребя пухлыми короткими пальчиками кипельно белый кружевной передник, с поклоном прошла в комнату и приблизилась ко мне.

— Как Вы себя чувствуете Мисс?? Моя дочка Мари, подглядела, что Вы проснулись. Как Вам спалось? И могу ли спросить Ваше имя, мисс? — она вопросительно посмотрела на меня, слегка покраснев.

— Элена, — был мой неуверенный ответ.

— Позвольте представиться — меня зовут Розалинда Бартон, я служу в доме сэра Фитцжеральда уже довольно давно. Надеюсь, Вы хорошо выспались? — спросила она вновь, теперь широко улыбнувшись. На ее полненьких розовых щечках появились аппетитные ямочки.

Я только молча кивнула в ответ, одновременно желая и боясь задавать вопросы, ответы на которые мне вряд ли понравились бы.

Молодая женщина, осторожно присев на край кровати и поправляя ее, продолжала

— Мы рады приветствовать Вас в Торнбери, мисс Элен. Как же Вы напугали нас вчера, когда сэр Коллинз и милейший Эдуард привезли Вас. Мы безуспешно старались привести Вас в чувство, но сознание никак не возвращалось, Мисс! И тогда доктор Лукас решил более Вас не беспокоить и дать хорошенько выспаться, как вижу — он был прав, наш любезный доктор, Вы взаправду сегодня лучше выглядите, не такая бледная, как вчера… Мисс, Вы вчера поистине как новопреставленная гляделись, ой прости меня Господи, тьфу. Тьфу! Тьфу! — Розалинда быстро перекрестилась, взглянув, куда то на потолок.

(Ну что за болтушка! Я не настолько хорошо понимала ее диалект, но общий смысл сказанного был ясен)

— Мисс, Элен. Я должна срочно сообщить доктору, что Вы пришли в себя. Он настоятельно просил — сразу поставить его в известность. Простите, мне необходимо Вас не надолго оставить!

И она с поклоном быстро покинула комнату. В воздухе остался шлейф от запаха свежеиспеченного хлеба и корицы, моментально напомнивший мне, что со вчерашнего дня в моем желудке не было ни крошки.

Итак, все происходящее не было сном, иллюзией или галлюцинацией. Мне пришлось смирить свой бунтующий разум с принятием новой реальности. Возможно, что продолжительный сон действительно освежил и укрепил мое тело и душу, и следом за ним пришло странное и неожиданное чувство обреченности и готовности принять случившееся как данность. Я во всех подробностях помнила вчерашнюю встречу с Эдуардом Мосснером и его другом, видимо хозяином этого дома и ту невероятную информацию, что мне сообщили. Итак, что же на самом деле случилось со мной вчера во время прогулки по парку на севере Москвы? Мне пришлось лично столкнуться с феноменом искривления времени, с явлением так сказать временного перехода. Если полагать, что слова Эдурда соответствуют истине, и сейчас действительно май 1810 года, то я оказалась одна в совершенно чуждом для меня месте и эпохе. Но самым страшным было неизбежное осознание того, что дочка осталась в будущем одна, и нет никакой гарантии, что мне удастся к ней вернуться. Острая боль скрутила в клубок. Я не могу вот так глупо потерять ребенка! Она еще совсем маленькая и такая ранимая, хотя ей и пошел двенадцатый год, но она всегда оставалась для меня малышкой. Ее характер последнее время менялся не в лучшую сторону, мы часто спорили и даже ругались, но я списывала это на наступивший подростковый период, когда птенчики начинают оперяться и пытаются самостоятельно вылететь из гнезда, не научившись элементарным правилам безопасности. Конечно же не лучшим образом на Юленьке сказалось отсутствие отца, вот уже четыре года как мы разошлись с Андреем, и он практически не общался в девочкой, видимо списывая на нее все грехи матери. И что будет с моим малышом, когда она поймет, что и мамы больше нет рядом? Она вчера пришла из школы, до вечера она вряд ли волновалась, а потом стала безуспешно разыскивать меня по телефону, уже позвонила бабушке…, а у моей мамы такое слабое сердце!! Я пыталась представить — как разворачивались события, и волосы уже шевелились от ужаса. Как мама переживет мою потерю? Мысли метались от дочки к маме, и я не знала, как подавить растущее отчаянье. Что они сейчас делают? Сообщили ли уже в милицию? Но вряд ли меня начали искать, милиция будет ждать контрольных трех дней и только тогда нехотя начнет собирать факты. А фактов никаких нет, нет следов, мама просто растворилась, исчезла с лица земли.

Но, не смотря ни на что существовала маленькая надежда, если я смогла попасть в прошлое, значит где- то был проход, и возможно он еще существует, скорее всего, на той лесной дороге, около цветущего куста боярышника. Если мне удастся незаметно покинуть дом и попытаться найти это место? Если я пропала вчера, то шли только первые сутки и наши доблестные органы еще не начали меня искать, но родные безусловно уже сошли с ума от беспокойства… Я машинально бросилась к своей сумке, лежащей на прикроватном диване, и достала мобильный телефон, чтобы…абсолютно безумная затея, проверить количество пропущенных звонков. Тем не менее — удивительно — аккумулятор еще держался, экран осветился, и я увидела знакомую заставку и истинное время моей жизни, 21 мая 2009 года 12:45. Последняя тоненькая ниточка, связывающая меня с прошлой жизнью, оборвется в тот самый момент — как сядет батарея аккумулятора. Уже к вечеру. Я хотела посмотреть в последний раз сохраненные на телефоне фотографии дочери, но не решилась, это было бы слишком больно, а мне надо было держаться, из последних сил противостоять надвигающемуся отчаянью и безумию. Я должна найти дорогу назад, и эта мысль поможет мне окончательно не сойти с ума, хотя поводов для этого было более чем достаточно.

И в этот момент подобно вспышки молнии в моей голове прозвучали слова гадалки…

Боже милостивый! Нет!! Не может быть! Что точно тебе тогда сказала цыганка?? Вспомни! Долгая дорога домой, долгая и путанная! Что еще? Болезнь, нет цветы, потом болезнь? Любовь и смерть… Портрет, Кольцо… Помилуйте! Еще Демон….

— Позвольте, мисс? — прервал мои взволнованные размышления тихий вкрадчивый голос. В двери стоял холенный, плотный лысеющий мужчина лет шестидесяти, в бордовом туго обтягивающем круглый живот атласном щегольском сюртуке, украшенным розовым шарфом-жабо, в коротких смешных штанишках, заканчивающихся на икрах стягивающими их атласными бантами, в плотных серых чулках и сверкающих глянцевых ботинках со слегка задранными мысами. Смешные круглые очки делали его похожим на Пьера Безухова. Он был невысокого роста, но тем не менее держался с большим достоинством.

— Позвольте представиться, доктор Лукас Фишерли, семейный врач господ Коллинз, к Вашим услугам, Мисс??

— Элена…

— Прекрасно, мисс Элен, а Ваше полное имя? — лысенький доктор взял мою руку для поцелуя и исподволь взглянул на меня с вопросом

— Сэр Лукас, меня зовут Елена Соколова, я… из России — ответила я и смутилась, лишь мельком взглянув на удивленно поднятые брови- домики и немного съехавшие вниз на переносице очки. — Что я должна говорить ему дальше — если он начнет расспрашивать? Я судорожно пыталась выбрать линию поведения, но безуспешно. Мысли мои рассыпались подобно разноцветным мозаикам в калейдоскопе, ни одна приходящая на ум идея не имела под собой реальной основы и безжалостно отвергалась.

— О, мисс Соколофф, из России, но это так далеко от нас. Как же вы оказались во владении сэра Фитцжеральда? Вы были, вероятно, приглашены нашими соседями, господами Вильямс и случайно заблудились в их парке?

Хорошую идею подкинул мне доктор, но вряд ли я ее приму. Мои слова очень легко можно будет проверить, ложь вскроется, что сделает мое и так шаткое положение вовсе отчаянным. Но тем не менее надо было что то придумать… что??

— Сэр Лукас, я не могу ответить на Ваш вопрос, извините. Я не знаю, как оказалась на земле Вашего хозяина, я в полной растерянности, потому что память полностью изменила мне по неизвестной причине, — я замолчала, это все, что тогда пришло мне в голову.

— Ничего, бедное дитя, так бывает от пережитого волнения, но надеюсь, Вы почувствуете себя лучше в тиши Торнбери, и память постепенно вернется, и мы тем временем сможем сообщить родственникам или знакомым, если таковые имеются о Вашем местонахождении. А пока, если не возражаете, я осмелюсь попросить — позволить мне осмотреть Вас?

(Как он любезен, просто приторно услужлив, видимо, условности этого времени, и этикет заставляют его вести такой странный, излишне вежливый, почтительный диалог с совершенно незнакомой женщиной)

— Да, конечно, доктор, я не возражаю.

Мне действительно было интересно — что означает медицинский осмотр начала девятнадцатого века? Но, удивительно, манипуляции доктора совсем не отличались от классических движений современного терапевта в городской поликлинике. Он мягко помял мне живот, постучал по нему со всех сторон, через специальную трубочку послушал легкие, заставил показать ему язык, широко открыть глаза и вращать ими медленно по сторонам.

— Извините, доктор, меня насмешила моя глупая физиономия, случайно отразившаяся в зеркале.

В отличие от моего районного терапевта, доктор очень внимательно разглядывал волосы, ногти, кожные покровы и в особенности левое колено. Да, странное дело, мое левое колено никак не давало доктору покоя.

— Н да… не понятно. Не понятно, но если допустить… то в принципе… - слышала я и с трудом понимала его невнятное бормотание.

Мне было удивительно — что особенное привлекло его внимание и лишь потом догадалась, скорее всего, он увидел три маленьких шрама в виде крестов, оставшиеся после прошлогоднего удаления мениска. Безусловно, именно они его заинтересовали, он трогал их, мял, растягивал над ними кожу, фыркал, что то бормотал, сдвигал коленную чашечку то вперед то назад, что вызывало очень неприятные и болезненные ощущения, и я уже решила вежливо прервать затянувшийся осмотр, как доктор, напоследок смущенно крякнув, вытер вспотевшую лысину кружевным платком, и наконец, сам оставил меня в покое.