Хроника убийцы короля [3 книги] [Компиляция]

Я призадумался.

— А вы куда движетесь?

— На восток.

— Мне в Северен надо, — сказал я.

Аллег пожал плечами.

— Можем и в Северен, — сказал он. — Если ты не против дать крюка.

— Я так давно не был среди своих… — признался я, окинув взглядом привычные фигуры вокруг костра.

— Один — нехорошее число для эдема руэ, когда ты в дороге, — многозначительно сказал Аллег, поглаживая черную бороду.

Я вздохнул.

— Спроси меня об этом еще раз, утром.

Он хлопнул меня по колену и ухмыльнулся.

— Хорошо! Значит, у нас есть целая ночь, чтобы тебя убедить!

Я убрал лютню и удалился, сославшись на зов природы. Вернувшись, я опустился на колени рядом с Анной, сидевшей возле костра.

— Что вы нам готовите, матушка?

— Похлебку, — отрывисто бросила она.

Я улыбнулся.

— А с чем?

Анна сощурилась.

— С бараниной! — сказала она, как бы говоря: только попробуй возразить!

— Ох, давненько я баранины не ел, матушка! Можно попробовать?

— Обождешь, как и все прочие, — отрезала она.

— Ну, чуть-чуть-то можно? — взмолился я, одарив ее самой своей обаятельной улыбкой.

Старуха набрала было воздуху, потом с шумом выдохнула.

— Ладно, — буркнула она. — Но смотри, если живот скрутит, я буду не виновата!

Я рассмеялся.

— Да, матушка, вы будете не виноваты.

Я потянулся за длинным деревянным половником, зачерпнул, подул, попробовал.

— Ох, матушка! — воскликнул я. — Я целый год ничего вкуснее не пробовал!

— Хм, — сказала она, с подозрением вглядываясь в меня.

— Честное слово, матушка! — искренне сказал я. — Как по мне, тот, кому не понравится эта чудная похлебка, он и не руэ вовсе!

Анна повернулась и снова принялась мешать похлебку. Меня она взмахом руки прогнала прочь, однако выражение ее лица смягчилось.

Я подошел к бочонку с элем, чтобы налить себе еще стаканчик, и вернулся на свой пенек. Гаскин подался ко мне.

— Ты сыграл нам песню. Может, ты и сам не прочь что-нибудь послушать?

— Как насчет "Ловкого флейтиста"? — спросил я.

Он нахмурил лоб.

— Не помню такой песни.

— Ну, про хитрого руэ, который одурачил мужика.

Гаскин покачал головой.

— Боюсь, что не знаю.

Я наклонился за лютней.

— Дай спою! Такую песню нам всем надо знать.

— Выбери что-нибудь другое! — запротестовал Ларен. — Дай я что-нибудь сыграю. Ты же нам уже играл сегодня.

Я улыбнулся ему.

— Я и забыл, что ты флейтист. Тебе понравится! — заверил я его. — Там тоже про флейтиста. К тому же вы будете кормить мое брюхо, а я накормлю ваши уши!

И прежде, чем они успели возразить что-нибудь еще, я заиграл, легко и проворно.

Они хохотали не умолкая. С самого начала, где флейтист убивает мужика, и до самого конца, где он соблазняет жену и дочку убитого. Последние две строчки, в которых селяне убивают флейтиста, я опустил.

Когда я допел, Ларен утер глаза.

— Ха! Да, Квоут, ты прав. Такую песню надо знать. К тому же…

Он бросил взгляд на Киту, сидевшую у костра напротив.

— К тому же эта песня честная. Бабы и впрямь не могут устоять перед флейтистом!

Кита насмешливо фыркнула и закатила глаза.

Мы болтали о том о сем, пока Анна не объявила, что похлебка готова. Все накинулись на еду, прерываясь только затем, чтобы похвалить стряпню.

— Нет, Анна, признайся, — спросил Аллег, умяв вторую миску, — ты ведь прихватила тайком малость перчику, когда мы были в Левиншире?

Анна самодовольно усмехнулась.

— У всех у нас свои секреты, дорогуша, — сказала она. — Не дави на даму.

Я спросил у Аллега:

— А как у вас дела идут в последнее время?

— Недурно! — ответил он с набитым ртом. — Вот три дня тому назад, в Левиншире, все прошло как нельзя лучше.

Он подмигнул.

— Потом сам увидишь.

— Рад это слышать!

— На самом деле, — он заговорщицки подался вперед, — все идет настолько хорошо, что я чувствую в себе прилив неслыханной щедрости. Я готов тебе предложить все, что угодно! Вообще все! Проси что хочешь, и оно твое.

Он подался еще ближе и театральным шепотом произнес:

— Я хочу, чтобы ты знал: это беззастенчивая попытка тебя подкупить, чтобы ты остался с нами. Твой чудный голос поможет нам набить кошелек!

— Не говоря уже о песнях, которым он может нас научить! — вставил Гаскин.

Аллег делано нахмурился.

— Эй, парень, не помогай ему торговаться! У меня такое чувство, что нам и без того нелегко придется.

Я немного поразмыслил.

— Пожалуй, я мог бы и остаться…

Я не договорил и умолк.

Аллег понимающе улыбнулся:

— Но?..

— Но я потребую три вещи.

— Хм, три вещи? — он смерил меня взглядом. — Прямо как в сказке!

— Ну, мне кажется, так будет справедливо, — сказал я.

Он нехотя кивнул.

— Пожалуй, что да. И сколько же времени ты с нами останешься?

— Пока никто не будет возражать против моего ухода.

— У кого-то есть с этим проблемы? — Аллег окинул взглядом свою труппу.

— А если он потребует один из фургонов? — спросил Тим. Его голос меня поразил: он был резкий и хриплый, как будто два кирпича друг о друга трутся.

— Неважно, он же поедет с нами, — отпарировал Аллег. — Все равно они принадлежат нам всем. А поскольку он не может уйти, пока мы не согласимся…

Никто не возражал. Мы с Аллегом ударили по рукам, труппа разразилась радостными возгласами.

Кита подняла стакан.

— За Квоута и его песни! — сказала она. — У меня такое чувство, что он стоит того, во что он нам обойдется.

Все выпили, и я поднял свою кружку.

— Клянусь молоком моей матери, никто из вас впредь не заключит лучшей сделки, чем та, которую вы заключили со мной нынче вечером!

Это вызвало новые приветственные вопли, все снова выпили.

Аллег утер губы и посмотрел мне в глаза.