Хроники ада
Шрифт:
– …Чего?
– Давай драбалызнем по чашечке кофе?
– Ах, да, – сказал Колян. – Понял. Давай драбалызнем.
– Я разогрею чайник. А ты покумекай, что подаришь мне на день рождения. Скоро шестнадцатое августа.
– Да, конечно. Покумекаю. На день рождения… это вопрос серьезный, мадам.
Простая и примитивная, как инфузория-туфелька, мысль вдруг стукнула ему в голову. И у него оборвалось внутри. А чья Айгуль дочь? Уж не его ли?
Айгуль родилась недоношенной шестнадцатого июня. У Вафиды, кажется, шел восьмой месяц беременности. Вроде бы так говорил старик. Варнаков начал загибать пальцы, считая в обратном порядке:
В тот день она будто с цепи сорвалась. Позже он списал это на проявления невротических приступов, которые периодически случались у Вафиды. Но сейчас ему стало казаться, что Вафида могла спровоцировать ссору. Зачем?
В тот день он случайно увидел Вафиду на улице, когда ее вез на мотоцикле один из приятелей-экстремалов. А они договаривались, что она порывает со своими безбашенными приятелями и больше никогда не ходит в Зону. Это было обязательным условием со стороны Коляна. Если Вафида хочет стать его женой, она должна порвать со своим прошлым – так потребовал он. Она поначалу упиралась, но затем вроде бы приняла необходимость таких изменений. И вот Варнаков заметил ее на улице.
Когда Вафида вечером пришла к нему домой, он начал ругать ее за этого мотоциклиста. Мол, мы договорились, а ты опять со своими экстремалами якшаешься. Но Вафида не стала оправдываться. Наоборот, закричала, что он за ней шпионит. А она свободный человек, и у нее должна быть своя частная жизнь. И что пошел он на хер со своими условиями.
И вдруг начала рассказывать о том, как ее однажды трахали на территории Зоны четверо парней. Как ей было здорово, какой она ловила кайф. А потом спросила: «Слабо вот так трахнуть меня в Зоне? Небось даже не встанет?»
И тогда он взбесился. Взбесился так, что ударил ее по лицу. Впервые за время их непростых отношений. Ударил вроде бы несильно, но она отлетела к стене.
Он находился в таком состоянии, что, наверное, был способен ее убить. Но она вытерла с разбитой губы кровь и засмеялась. И тогда он как-то резко успокоился – словно воздух выпустили. И сказал: «Убирайся».
Больше они не виделись.
Теперь ему не давал покоя вопрос. В день, когда они поссорились, знала ли Вафида о беременности? Они не собирались заводить ребенка. Вафида говорила, что предохраняется. Варнаков считал, то она должна пройти тщательное обследование. И если будут противопоказания, то рожать нельзя ни при каких условиях. И ничего страшного. Вон сколько сирот. Возьмут и вырастят, словно своего. А то и двух.
Однако она, видимо, хотела родить. И если к тому дню она уже знала о беременности, то… Получается, она могла сознательно пойти на разрыв их отношений. И сделала так, чтобы он вообще не знал о существовании плода. Боялась, что Колян будет мешать, настаивать на аборте. Но возможно и такое, что она не хотела ссориться. И даже, возможно, еще не знала о том, что беременна. Но сорвалась. И он сорвался. А потом она уже не захотела идти на попятную. Это было вполне в ее духе. Своевольная, упрямая, гордая…
Впрочем, это лишь предположения. Не факт, что ребенок от него…
– Айгуль, – сказал Варнаков. – Ты прости за такой вопрос. Но мама ничего не говорила тебе о твоем отце?
– Говорила, – задумчиво отозвалась Айгуль. Она только что сделала кукле начес маленьким
гребешком и теперь придирчиво рассматривала прическу. – Она говорила, что мой папа был очень крутым парнем. Но он погиб в Зоне.– Вот как? – Колян почему-то испытал разочарование. – Думаешь, это правда?
– Думаю, что неправда. Мама часто врала. Мне говорила – говори правду, а сама меня обманывала.
– Вот как… Да, врать – это нехорошо.
Неужели она его дочь? Вот дела… а если нет?
«Разве дело в том, кто ее отец?» – вдруг произнес внутренний голос.
«А тебе какое дело?» – Колян сразу же начал злиться. Явился не запылился, шаромыга.
«Не хами. Подумай. Какая разница, кто ее отец? Дело в том, кто ее мать».
«Ее мать – Вафида».
«Вот именно, Колян. Ты не думал о том, почему Вафида спрятала ее в Зоне?»
«Не знаю. Наверное, так было надежнее».
«Вот именно – надежнее. А почему? Потому что Айгуль – дочь Зоны. Дочь Зоны, Колян. Она монстр. Монстр, понимаешь? Порождение Зоны».
«Заткнись. Она ребенок».
«Ха! Нашел ребенка! Да если она захочет, то весь Искитим враз уничтожит. А ей всего-то годик с небольшим».
«И что ты предлагаешь?»
«А ты подумай. Сделай выбор, Колян».
«Так говорил Васька».
«Васька-хренаська… Какая разница, кто так говорил. Выбор должен сделать ты. Вафида не случайно запрятала ее в Зоне. О, Вафида прекрасно понимала, кого произвела на свет. Сделай выбор, Колян!»
«У меня нет выбора».
«Дурак ты, Колян. Выбор очевиден».
«Ты хочешь, чтобы я принес Айгуль в жертву? Но…»
«Ну-ну? Кажется, мы начинаем мыслить, Декарт» [29] .
«Но она – ребенок!»
«Ребенок? Жертва? Хватит демагогии! Еще вспомни о декларации защиты прав детей. О какой жертве ты говоришь? Это рациональный поступок. Глупо погибать из-за какого-то мутанта. Подумай. Тебя ждет Маринка и нормальная человеческая жизнь. Она еще только начинается, твоя жизнь! С таким хабаром ты – король. Уедешь в Европу и дашь там копоти! А Маринка нарожает детей. Подумай, Колян».
29
Внутренний голос намекает на фразу Декарта: «Я сомневаюсь, значит, я мыслю».
«Достал ты со своими думами! Целый год меня мучаешь».
«А ты подумай, спецназовец ты наш. Чай, не совсем мозги пропил? Ведь когда-то в универе учился. Вот ты говоришь – жертва. Какая она жертва, если управляет аномалиями? Скажет: „Сим-сим, отворись“ и пройдет через эту „мясорубку“, как через турникет в метро. А ты – развел мерехлюндию. Жертва, не жертва…»
«Она не управляет аномалиями. Возможно, как-то чувствует. Возможно, как-то взаимодействует».
«Во-во, взаимодействует. Точно сказал. Вот и пусть проявит взаимодействие».
«Хочешь, чтобы я послал ее в „мясорубку“, как подопытного кролика?»
«Ну и словечки у тебя, Колян! Кролик, жертва… пусть идет туда, как экспериментатор. Как эта… Мария Кюри. Жертва на алтарь науки».
«Так, значит, все-таки жертва?»
«Ну я это так сказал, в фигуральном смысле. Оговорился, короче».
«Сволочь ты! Вихляешь, как глиста».
«Это я – сволочь?»
«А кто?»
«На себя посмотри, отморозок».
«Заткнись, паразит!»
«Это я – паразит?»