Хроники амбициозной брюнетки

Ну и еще… В общем, он не брил лобок. Не то чтобы для Даши это было делом принципа, просто ей давно не попадались такие мужчины, и в первый раз она начала громко и нервно смеяться. Замяли. Вскоре Даша стала намекать, что не грех прибегнуть к элементарным процедурам, но Витя уперся, как будто она просила его не волосы отрезать, а палец.

Тогда Даша отрастила волосы под мышками. Это было трудно, но стоило того — Витя неуверенно взял в руки триммер и удалился в ванную, где часа два кряхтел, сопел, не пускал ее в туалет, но вышел с таким лицом, словно ожидал, что вот сейчас его поразит кара божья — но нет, не дождался.

Правда, неделю он вел себя так, словно его вынудили совокупляться с собачкой, а потом отправили видео в Интернет, но самое ужасное случилось, когда он понял, что это надо делать регулярно.

Была ссора. С битьем вазы.

Витя грохнул вазу на пол, а потом еще и сплясал на останках.

Даша обещала отпустить кудри не только под мышками, но и на ногах, забросить маникюр и мыться не чаще раза в неделю.

Вите все это показалось неубедительным.

Тогда Даша и задумалась впервые, что у них никогда ничего не получится.

Это ведь основа основ — бритый лобок. И подмышки. Это вам не шуточки.

Она же не будет всю жизнь спать с орангутаном, который считает, что лучший мастер маникюра — собственные зубы?!

Как бы вот найти нечто среднее между Захаром и Витей?

Чтобы и не метро — извините — сексуал, но и не брутальный пахан?

Ха-ха.

Был у нее… Мирон.

Совершенно еврейский мужчина, внешности которого позавидовал бы Бениссио Дель Торо.

Мужественный красавец, который так за собой ухаживал, что и Мадонне не снилось, но он никогда об этом не говорил. Никаких вот этих, между мальчиком и девочкой: «Ой, Шисейдо — да-а… Биотерм — не-ет…»

Но Мирон женился на другой. И даже не на правоверной, что можно было бы проглотить, запив коктейлем «Ну, тут все понятно — традиции и прочая чушь». Женился на восемнадцатилетней барышне с Украины, которая уже через три года превратилась в сорокапятилетнюю тумбу с двумя детьми и замашками отставного прапорщика.

Но дело не в этом. Дело в Оксане.

Которая изобразила эту свою «популярную писательницу» стопроцентной сукой. Взбесившейся стервой, одержимой тщеславием и алчностью. Смешной образ, если не думать о том, что это она, Даша.

Ладно, пусть девочка повеселится.

Черт! Сколько раз Даша обещала себе не переживать из-за всех этих бумагомарак из желтой прессы, которые разве что только не пишут, что сами видели — у Дарьи Аксеновой член; из-за злобных пользователей ЖЖ, которые ничего о ней не знают, но на всякий случай сообщают, что, по их скромному мнению, Аксенова — дряблая, прыщавая и у нее дислексия?!

И после того, как проходит первая обида и рассасывается злость, понимаешь, что все эти уродцы делают на тебе деньги! Зарабатывают на том, что говорят о тебе мерзости — и получают за это зарплату! Пиндык!

Но Оксану-то она знала с детства… Вот что… противно.

А Оксана тем временем разошлась и представлялась всем как писательница. Она же пишет? Значит — писательница. Писательница, писательница, писательница… Это слово согревало, его можно было прижать к сердцу!

Она будет знаменитой. Честное слово. Кто, если не она?

У нее будет Захар, слава, деньги, она тоже построит дом и будет печатать на печатной машинке, а за домом будет озеро, и вечером над ним поднимется туман…

Захар с трудом запихнул Оксану в машину — она требовала ехать в Сергиев Посад, слушать колокольный звон, но Захар понимал — по дороге ее развезет и они только зря проездят сто километров.

Он валился с ног.

Но дома Оксана не успокоилась — ей хотелось любви. Захар спрятался в ванной, где сначала оттирал от себя Дашу, а потом ждал, когда же Оксана заснет.

Она не спала.

— Ты меня не хочешь? — спросила она и уставилась на него прозрачными от спиртного глазами.

Она была ему неприятна. Пьяная, потная, взлохмаченная.

Некоторые люди не умеют пить. Или же им это не дано. Ни куража, ни веселья — просто пьяные, слишком откровенные, слишком фамильярные…

— Оксан, у меня сил нет, — признался он. — Я вымотался.

— Давай я все сделаю сама, — Оксана села на кровати.

— Нет-нет! — отшатнулся Захар. — Не сегодня.

— Я поняла! — воскликнула Оксана. — Я тебе противна!

О’кей, это была пьяная истерика, но она ведь попала в точку, и Захар устыдился.

Это его любимая девушка.

И она хорошая. Красивая. Умница.

Она его очень любит — так, как никогда не полюбит никакая Даша.

Но вот вопрос: нужна ли ему ее любовь?

— Я… — Оксана встала и покачнулась. — В душ пойду…

Из ванной она вышла совсем сонная, рухнула рядом, и на Захара пахнуло гелем для душа. Ее запах. Он повернулся, обнял, всмотрелся в ее лицо. Она открыла глаза. Влажные от воды ресницы. Алые губы. Бархатистая кожа…

Они ведь вместе загорали, вместе смотрели, как появляются белые следы от трусов. От воспоминаний пахнуло летним зноем — и Захар едва не задохнулся, дыхание перехватило от неожиданной нежности, близости…

Может, это и есть взросление, когда ты внезапно понимаешь — то, чего ты жаждешь больше всего на свете, не всегда для тебя хорошо.

Захар прижал девушку к себе, уткнулся носом в ее влажные волосы, и Оксана заснула у него на плече. Спустя четверть часа он перевернул ее на другой бок, лег на живот, отвернулся и представил, как приезжает в Лос-Анджелес и встречает там Вайнону Райдер.

— А позвонить ты не мог?! — возмущалась Даша.

— Я же говорил — не люблю звонить с гастролей, — Витя явно старался побыстрее от нее отделаться.

— Ты меня, право слово, удивляешь! — негодовала Даша. — Это от жадности? Что, роуминг слишком дорогой? Ты только скажи — я положу тебе денег!

— Что за черт! — рявкнул Витя и бросил трубку.

Она перезвонила, но телефон был выключен, или «находился вне зоны действия сети».

Не стоило с ним ругаться.

Но иногда так хочется услышать одно, а слышишь совсем иное.

Ей хотелось, чтобы о ней позаботились. Приласкали. Понежили. А вместо этого: «Что за черт!»

Неужели есть человек, который мечтает в ответ на жалобы: «Ой, у меня такое плохое настроение… Хандрю я и расклеиваюсь…» услышать «Да ты че! Все путем! Не вешай нос!» — да еще и получить дружеский тычок в бок?