Хроники американского убийцы. Доминик
Шрифт:
Взгляд скользнул вдоль стен, выискивая отверстия, могущие служить норами для грызунов.
Парень поморщился. Свет, падающий сверху, касался, в основном, центра камеры, практически не затрагивая ее краев и определить однозначно, есть ли в стенах дыры или нет, было затруднительно.
Что ж, остается лишь уповать на то, что босс говорил все-таки не серьезно, и слова его были призваны только запугать несчастного пленника.
Вот только зачем…
Он сказал, что «крысы развязывали язык многим упрямцам». Считает, что Дерек утаивает какую-то безумно важную тайну?
Молодой человек вздохнул и, обняв колени, уткнулся в них лицом. Как глупо… Хоть бы спросил для начала!
Ах, Боже, Боже, и как же все так получилось? Всего несколько дней назад он, ничем не примечательный, никому не нужный официант разносил подносы по столикам в родном и знакомом ресторане! А теперь что? Теперь он по уши ввязался в какие-то криминальные разборки, сидит взаперти у какого-то страшного, опасного преступника и не имеет даже шанса объясниться!
И, что самое ужасное, как выпутаться из этого переплета, решительно непонятно.
Захотелось плакать, и он всхлипнул. Он ощущал себя сейчас маленьким мальчиком, ребенком, наказанным непонятно за что, всеми брошенным и всеми покинутым. Ах, если бы хоть Доминик знал о том, что произошло с ним! Наверняка он бы позвонил этому Ежу и… Стоп, телефон!
Дерек торопливо зашарил по карманам. У него же был с собой мобильный, даже целых два — его и Доминика! Может быть, если бы он смог связаться…
Рука скользнула в один карман, в другой… Парень, окрыленный, было, вновь поник. Ну да, глупо было надеяться, что похитители оставят ему хоть один телефон, позволят связаться с внешним миром.
Света в камере постепенно становилось меньше, снаружи темнело. Дерек вновь всхлипнул и, опять обняв колени, снова уткнулся в них лицом. Похоже было, что ночь ему придется провести тут…
…Увы, он не ошибся. Снаружи все больше смеркалось, тьма в карцере становилась все гуще и гуще, и Дерек, как-то прежде не боявшийся мрака, поймал себя на том, что прижимается спиной к стене, стараясь спрятаться возле нее.
Захотелось есть и пить. Он не знал, сколько времени провел здесь, но уже готов был сойти с ума от совершенного бездействия и непрестанных мыслей о том, что же его ждет.
Он поднял голову и начал смотреть сквозь проем в потолке на небо. Оно становилось все темнее, постепенно зажигались звезды, взошла луна…
Парень закрыл глаза, ощущая себя безмерно несчастным. Его бросили сюда, забыли о нем, оставили умирать от голода и жажды, запугали чертовыми крысами, и все почему?? Да просто потому, что он спросил одного или двух человек, не знают ли они, кто такой этот Карл Еж!
Он вскочил на ноги и, не в силах сдерживаться, бросился к двери, принимаясь колотить по ней.
— Выпустите! — голос как-то сразу охрип, но он продолжал кричать, — Помогите!! Воды! Умоляю, откройте!!!
Дверь оставалась глуха к его мольбам.
Он еще несколько раз ударил по ней и, едва сдерживая отчаянные рыдания, медленно сполз на пол. Какие крысы, тут можно умереть только от страха, от безнадежности! От мыслей о том, что ему суждена
гибель от голода и жажды…Снаружи послышался невнятный шорох, донеслись какие-то шаги, и Дерек взволнованно вскочил, прижимая руки к груди. Неужели?..
Заворочался ключ в замке. Тяжелая створка немного приоткрылась, и чья-то рука хладнокровно поставила на верхнюю ступеньку коротенькой лестницы большой, хорошо видный в свете, падающем из-за двери, кувшин.
Дерек бросился вперед.
Дверь затворилась с громким хлопком, но он уже успел вцепиться обеими руками в кувшин и, не веря себе, робко попробовал содержимое.
Слезы навернулись на глаза несчастного парня. Вода! Значит, смерть от жажды ему пока не грозит, значит, еще есть надежда выжить в этом страшном подземелье!
Трепеща, опасаясь пролить драгоценную жидкость, он крепко прижал кувшин к себе и наощупь вернулся обратно на полку, вновь подтягивая ноги.
Потянулись бесконечные часы.
Дерек, совершенно забывший про крыс, которых так опасался поначалу, сидел, тупо глядя в тьму перед собой и иногда машинально потягивая из кувшина воду.
Иногда ему казалось, что он видит какие-то образы, порою ему чудились голоса — парень был уверен, что сходит с ума, и даже не сомневался, что прежним наружу он уже не выйдет.
Время близилось к утру, когда он, совершенно измученный собственными мыслями и опасениями, провалился в забытье, крепко обнимая кувшин и прижавшись спиною к стене.
…Проснулся он от неожиданно плеснувшей ему в лицо холодной воды и, застонав, открыл глаза.
Уже рассвело. Перед ним стоял, хмуро созерцая его, человек внешности совершенно не примечательной, но по какой-то причине очень отталкивающей: седоватый, с густыми бровями и жестокими глазами под ними, с сильными руками и угрожающим размахом плеч. В руках он сжимал тот самый кувшин, из которого полночи бедный пленник потягивал воду.
— Вставай, босс зовет, — грубо буркнул он и, поставив кувшин на полку, схватил парня за шиворот, принудительно ставя его на ноги.
Дерек сглотнул и, уже ожидая, что его вновь свяжут или опять наденут на голову мешок, покорно встал, исподлобья глядя на своего тюремщика.
Тот, не желая ожидать, пока молодой человек придет в себя, уверенно схватил его за руку чуть выше локтя и поволок вперед.
Дерек стиснул зубы, чтобы не вскрикнул от боли. Хватку он узнал моментально — именно от этой руки у него со вчерашнего дня не проходили синяки на коже, именно этот человек, судя по всему, похитил его.
А теперь повел к боссу. Ой, что сейчас будет…
Его выволокли из камеры наружу и потащили по каким-то бесконечным коридорам, наполненным частыми поворотами, по каким-то крутым лестницам, по которым, он был уверен, вчера они не шли, мимо запертых дверей, за каждой из которой, теоретически, мог скрываться ужасный Карл Еж.
Ежа Дерек уже боялся. Он не знал его, не понимал, чего можно ждать от этого человека, но после ночи, проведенной в карцере, ожидать был готов всего, чего угодно и, честно говоря, радости по этому поводу не испытывал.