Хроники былого и грядущего

Зато одежды правителя Семи Королевств, как и всегда, были выше всяческих похвал.

По пути к карете лишь немногие были удостоены его кивка: оставшиеся в столице члены Малого совета, включая Россарта — главу Гильдии Алхимиков, на которого Эйрис имел планы, в случае провала всех остальных и Руперта Бакли, лорда, возглавившего остатки стражи в Королевской Гавани.

Эйрис очень ревностно хранил неосязаемое золото королевского благоволения и крайне искусно раздавал его. Возможно, для восхождения на вершину действительно нужна отвага, но, чтобы удержаться там, необходима бережливость.

Ещё один урок, который преподали ему в своё время. В детстве, Эйриса с головой заваливали кровавой историей его предшественников и наставляли, приводя бесконечные примеры прошлых бедствий. Тот был слишком доверчив, а тот — чересчур глуп и так далее. Вот Эйликс, державший под боком чашу с расплавленным золотом, чтобы рукой, одетой в специальную перчатку, швырять им в того, кто вызовет его неудовольствие, был чрезмерно жесток. А вот Мейгор, с другой стороны, был чересчур воинственным: убийства врагов должны уменьшать их количество, а не увеличивать. Эймон был слишком толстым, в чём был крайне похож на нынешних лордов Мандерли. Настолько толстым, что, когда ехал верхом, слугам и оруженосцам приходилось поддерживать его колени. Его смерть, как со сдавленным смешком сообщил ему его дед — Эйгон V, по прозвищу «Невероятный», была вопросом эстетической уместности. Таргариен должен выглядеть величественно, как дракон, а не как разжиревший евнух.

Слишком много того и слишком много сего. «Этот мир не ограничивает нас, — однажды объяснил Эйрису его величественный предок, мудро улыбаясь, — и потому мы должны ограничивать себя сами. Не только «Пламя и кровь», но ещё и дисциплина, дорогой мой внук. Мы должны подчиняться дисциплине».

Вот уж чем-чем, а дисциплиной Эйрис обладал в избытке. Во всяком случае, он так считал.

«Мой выход должен запомниться им! И всем служкам Моустаса, включая самого главного, тоже!», — улыбался монарх, пока слуги несли длинный край его одеяния, ведь для подобного дела, король приказал подготовить ему наиболее величественный наряд. Сам Таргариен, как всегда, наслаждался одиночеством. Ведь «дракон» должен оставаться один.

«Он осмелился меня вызвать! Меня! Какая наглость!», — пронзила его бессвязная мысль, заставив скривиться. Король не забыл, что сам стремился встретиться быстрее, а также сохранить разговор в тайне, что сделать в Красном Замке, после смерти «Паука», стало достаточно трудно. Но сознание всё равно периодически выдавало странные фортели.

Эйрис поднялся по деревянным ступенькам и забрался в большую, позолоченную королевскую карету. Внутри было пусто. Он продолжал находиться в полном одиночестве. Вся стража размещалась снаружи. Все оставшиеся при нём Белые Плащи, а также приличное количество конных рыцарей и пеших солдат — тех, кого ещё не забрал Рейгар.

«Рейгар!», — скрипнул Таргариен зубами. Короля разрывало противоречие. Он осознавал, что без армии его сын не сможет одолеть мятежников, но при этом не хотел давать ему ни единого солдата. Ибо, какая разница, кто победит? Итог останется неизменным! Если конечно, оставить всё как есть…

— Нужно сдерживаться… — Эйрис постарался придать себе наиболее величественный вид, но не мог не ощутить, что его лицо неизменно кривится, будто бы само по себе. Свойство, которым «наделил» его Дарклин.

Ненависть и ужас на миг сдавили его сердце. Долго ещё это имя будет резать, словно осколок стекла? Нужно привыкнуть и смириться. Это всё, что ему сейчас остаётся.

— Вот отец всегда держался с изяществом, даже когда бывал расстроен или погружен в свои мысли, — хихикнул Таргариен.

Хоть Эйрис и был от природы труслив, но всегда старался быть похожим на Джейхейриса. Во всяком случае, пока осознавал себя.

Посмотрев наружу, король заметил, как Хайтауэр скомандовал выступать. Кони загарцевали и повлекли за собой обшитую золотом и разукрашенную драконами карету. Курильницы, закреплённые на боках, затряслись и за ними потянулись синие струйки ароматического дыма. Жасмин и сандаловое дерево. Не следует допускать, чтобы запахи столицы оскорбляли обоняние монарха.

Когда высокая и величественная карета выехала со двора, её окружили тяжёлые кавалеристы — элитные, бронированные всадники. Вместе с ними был и строй копейщиков, дополнительно имевших за поясом короткий меч, в случае вынужденного городского боя.

Сияющая процессия принялась спускаться с Холма Эйгона в тёмную, дымную котловину города. Карета прогрохотала по Дворцовому району и выехала на длинную дорогу, соединяющую Красный Замок с центром столицы. Они двигались неспешно, чтобы пешие солдаты поспевали за процессией. Прошли через улицу Крюков, вдоль переулка Мясников и Свиного, прямо по широкой Хлебной, которая вела к Великой септе Бейлора и площади Сапожников, на которой, чуть в стороне, располагался «Небесный Храм».

Множество жителей Королевской Гавани стояло вдоль дороги, силясь хотя бы на миг увидеть своего божественного короля, надеялись, что он выглянет из своей кареты наружу и почтит их собственным ликом. Очевидно, слух об его краткосрочном паломничестве разлетелся по городу и привлёк массовое скопление горожан.

«А почему бы и нет?!» — возникла спонтанная мысль в его голове. Открыв штору, король оглядел группы людей. Обзор был не очень хороший, но Эйрис всё равно поворачивался из стороны в сторону, осматривая собравшуюся чернь через спины собственных солдат.

«Так, значит, он желает, чтобы всё было предано гласности…»

Сперва Таргариен почти ничего не замечал, кроме почти полностью перекрывающих обзор рыцарей и их коней, и ничего не слышал, кроме стука копыт по брусчатке. Однако, чем дальше они отъезжали от дворца, тем больше народу скапливалось вдоль дороги. Вскоре его копейщики и даже рыцари были вынуждены сильнее растянуться, ведь улицы становились более узкими, а горожан набивалось всё больше и больше. Теперь карета двигалась от толпы на расстоянии плевка. Лица собравшихся оказались столь близко к нему, что Эйрис понял: они не приветствуют его, а насмехаются и глумятся! Корчат рожи, показывают неприличные жесты, что-то выкрикивают, но слов мужчина не мог разобрать. На миг Таргариен испугался, как бы у него не остановилось сердце. Король ухватился двумя руками за свою голову. Как он мог свалять такого дурака?!

Сквозь аромат благовоний пробивалась отчетливая вонь дерьма.

Эйрису показалось, будто в считанные мгновения сотни обернулись тысячами, а число собравшихся всё продолжало увеличиваться — равно как их злоба и наглость. Вскоре воздух уже звенел от криков. Взгляд перепуганного мужчины выхватывал из толпы одно немытое лицо за другим. Некоторые смотрели на короля с презрением, другие ухмылялись, третьи орали и бесновались.

Процессия продолжала двигаться вперёд, и пока что ей никто в этом не препятствовал, но ощущение пышности и великолепия исчезло без следа. Таргариен судорожно сглотнул. По спине короля зазмеились струйки холодного пота. Он усилием воли заставил себя закрыть шторку и игнорировать толпу за ней.

Безумие опасно подступило к нему, вновь отвоёвывая себе кусок его разума. Ещё немного и оставшиеся крупицы здравомыслия покинут мужчину на очередной, неопределённый срок.

«Я должен успеть! — гневно сжал он кулаки. — А ведь он именно этого и добивался! Подобного моего состояния… Помни о дисциплине!»

Офицеры принялись выкрикивать команды. Конные рыцари приготовили тяжёлые, обитые железом дубинки.

Процессия получила краткую передышку, пока пересекала территорию Гильдии Алхимиков. Их стража надёжно отсекала толпу, не давая им приблизиться к учёным мужам и пиромантам, которые работают в тёмных подвалах. Неподалёку размещалась одна из десятков рыночных площадей столицы. Таргариен даже вновь осмелился приоткрыть шторку своего окна и выглянуть из кареты. Купцы и торговцы, увидев короля, выпускали белых голубей, а также организовали летящие во воздуху лепестки цветов, на Эссоский манер. Однако Эйрис невольно заметил, что их взгляды, — задолго до того, как он проехал мимо, — обратились к ожидающей толпе.