Хроники Червонной Руси

Взволнованный Володарь дал прочесть грамоту братьям.

– Очень похоже на правду, – заметил Рюрик.

– Почерк Коломана, – узнал Володарь аккуратную вязь двухродного братца.

– Да не лукавит ли он? – засомневался Василько. – Не думаю, что на этакое коварство Ярополк способен.

– Он, быть может, и нет, а Гертруда, конечно, способна! – Володарь ещё раз со вниманием прочёл грамоту и бросил её гореть в чадящий дымом костёр.

– А может, то враки всё и в Унгваре полон нас ждёт? Коломан-то ить, верно, столь же коварен, яко и Гертруда, – продолжал сомневаться младший Ростиславич.

– Это так. Но сейчас Коломану какая выгода избавиться от нас? Угры враждуют с немцами, а Ярополк – друг немцев, – возразил ему Рюрик.

– Тут ты не совсем прав, Рюриче. Ярополк, он скорее – друг римского папы, но не императора Генриха. – Не согласился со старшим братом Володарь. – Потому и чешская тётка подписалась в сей грамотице. Её супруг – вассал императора, воевал на его стороне. Ясно другое: и Коломану, и чехам не нужен сильный сосед на Волыни, который мог бы вмешаться в их дела. Король угров Ласло 49 , я слышал, пожаловал Коломану во владение Нитранское княжество. Это земля словаков, совсем недалеко от Перемышля.

49

Ласло (Владислав) – король Венгрии в 1077—1095 годах, дядя Коломана.

– Иными словами, ты предлагаешь нам бежать? – Рюрик вопросительно уставился на Володаря.

– А что мы теряем? Ярополк всё равно не собирается наделять нас городами. Вот мы обиделись на него и решили отъехать. Сей же час, немедля! Почему нет? – Володарь пожал плечами. – В Унгвар пока не поедем, затворимся в Перемышле, там много верных нам людей. А как быть дальше, после помыслим.

…Трое всадников, наскоро оседлав ретивых скакунов, скрылись в предрассветной мгле в близлежащей к стану дубраве. Час спустя за ними была послана погоня, но уже и пыль улеглась на шляхе от копыт скачущих резвым галопом коней. Братья поспешили укрыться за стенами неприступного Перемышля.

…Гертруда, задыхаясь от злости, терялась в догадках. Кто же, какой переветник мог предупредить её врагов? Подозрения её пали на боярина Лазаря, но того не дал в обиду Ярополк, назвав «верным человеком».

Яростно кусала княгиня-мать уста, стискивала в кулаки руки, ругалась, поминала чёрта, сыпала проклятия – всё было тщетно.

За шумом и суетой в лагере она не заметила, как молодой угорский королевич Коломан лукаво подмигнул своим единственным видевшим глазом чешской королеве Свентославе, и та ответила ему тем же, прикрывая ладонью рот, чтобы не рассмеяться.

Глава 6

– Ты же проведчик, Радко! Не впервой распутывать тебе паутины ков и кознодейств разноличных! – Ярополк торопливо вышагивал по горнице владимирских хором. – Сыщи, кто упредил гадов сих, Ростиславичей! Почто столь скоро улизнули они из моих рук?! Кто ворог мой?! Из бояр, из иноземцев?! Может, подслушал кто нас ночью в шатре, совещались когда, да передал?!

Широкоплечий, статный богатырь Фёдор Радко исподлобья взирал на размахивающего руками князя, с едва заметным неодобрением переводил взгляд на восседавшую на скамье княгиню Гертруду, крутил перстом вислый рыжеватый ус. Дождавшись, когда Ярополк замолчит, сказал веско:

– В обчем, попробую разузнать. Хотя и трудное вельми сие дело.

Облачённый в лёгкий полукафтан с бахромой по подолу, в расширенных у колен шароварах и высоких угорских кавалерийских сапогах, широколицый, с коротко остриженной бородой, светлоглазый волынянин, дружинник Радко внушительным видом своим всякий раз вселял в Ярополка уверенность. Побольше бы таких, как он, иметь в дружине! С такими и сам чёрт не страшен!

Едва только, поклонившись князю, Радко отправился выполнять поручение, как молчащая доселе Гертруда с сомнением хрипло спросила сына:

– Думаешь, сведает?

– А как же! Этот – сведает!

– Жаль, ускользнули от нас вороги! Топерича жди лиха! – вздохнула вдовая княгиня, глянув в слюдяное оконце.

За крепостной стеной вдали зеленел лес, полуденное солнце нещадно палило, в горнице было душно и жарко.

Оставив сына, Гертруда вышла на гульбище 50 . Свежий ветерок приятно дунул в лицо. Слабо улыбнулась княгиня-мать, заметив у столпа играющих внучат – Ярослава с Вячеславом. Будущая надежда Волынской земли! И тотчас тревожно забилось сердце. Володарь с Рюриком – вороги! Сих маленьких чад супротивники злые! От их козней предательских готова была Гертруда, как птица птенцов укрывает крылами, упрятать, оберечь своих внуков.

50

Гульбище – открытая галерея с колоннами в древнерусских княжеских дворцах.

Пока же она играла с ними, брала на руки, сажала себе на колени, целовала обоих чад. Стало на душе легче, но тревога всё же не улеглась, не прошла. Где-то в глубине души сидела неприятная мысль – вороги не успокоятся. Рати грядут…

…Фёдор Радко первым делом заглянул в гридницу 51 и расспросил нёсших в ту ночь охрану княжеского шатра воинов, не заметили ли они чего подозрительного.

– Да вроде ничего не было. Тихо было, – задумчиво почесал кудлатую голову долговязый Воикин. – Хотя… Погоди-ка! Княгинину косулю мы на костре жарили, потом кабана заколотого. То уже после смены гридней было. Подсел к нам угорец один… Как же его…

51

Гридница (гридня) – помещение в княжеских хоромах, где жили гридни.

– Жольт! – вспомнил молодой торчин Улан. – Ещё вином нас угощал… Вроде и выпил немного, а голова кружилась сильно, и в сон клонило, когда в дозоре стоял.

– Вот как! Угорец… Он тебе, Воикин, подозрительным не показался ли? Может, говорил что? – продолжал допытываться Радко.

– Да вроде нет. Пил с нами вместях. Говорил, что земли наши – соседние, что русских он любит, а вот немцев недолюбливает. Какой-то замок его в уграх разору они предали, – рассказывал, припоминая ночную толковню у костра, Воикин.

– А потом куда он делся?

– Да ушёл. Сказал, что королевичи и мать их ждут его к себе. Служба, мол, как и у нас.

– А ты б, Воикин, узнать сего угорца смог ли?

Долговязый дружинник пожал плечами.

– Я его признаю, – заявил уверенно Улан.

– Потом вот ещё что… Когда стража сменилась, совещались князь со княгиней Гертрудой и боярином Лазарем в шатре… Уже разошлись когда они, тогда Жольт и приходил. А опосля… сам Коломан к нашему костру приполз, – стал рассказывать проводивший ту ночь у другого костра отрок Дмитрий. – У нас у всех уже глаза слипались, спать охота была, а ему, вишь, мяса кабаньего отведать захотелось. Ну, угостили мы его печёнкой с луком. Сидел, нахваливал… А потом, невзначай будто, и вопросил: чего енто князь ваш Ярополк не спит в час столь поздний? Али дела какие важные проворит? Ничего мы ему не ответили, смолчали. Ну, он вроде как о том более и не баил. Всякую чепуху болтал… Псалмы чёл, на небо глядел одним оком, звёзды считал… Урод, он урод и есь! Потом мёд пил, говорил, невеста, мол, к ему едет, нурманка какая-то, откуда-то чуть не с Сицилии, с моря Средиземного. Вот и хочет он последними деньками свободной жизни насладиться, вина доброго попить да на небеса чистые глянуть. Да красой жёнок русских полюбоваться. Вздыхал, хвалил княгиню Ирину.

– Ну, а после… – Радко нахмурился. – Как ушёл он и когда?

Дмитрий с виноватым видом опустил голову.

– Не углядели мы, Фёдор… Сон нас сморил. Да ещё Коломан ентот… Пел сладко в уши всякое… Долго он у костра сидел…

– Эх, вы! Сторожа! – Радко презрительно сплюнул. – Упились медов – и ворогов козни проглядели! Эй ты! – окликнул он Улана. – В обчем, тако. Пойдём-ка в палаты, где угры остановились. Узришь Жольта сего, скажешь тотчас.

Вдвоём они поднялись на верхнее жило, пропетляли по винтовым лестницам и переходам, зашли в гридню, где размещалась свита королевичей.