Хроники Эвнеканте

Я не мог поверить, что механизм так прост. Мыслей вернуться домой, назад почему-то не было. Может быть, потому что я уже понимал, никакого «назад» тут просто нет. Не предусмотрено. Да и падал между «этажами» я слишком долго, чтобы понимать, где находится условный вход в это место.

Освоив принцип передвижения, я задумался о выборе направления. Вот только направлений оказалось слишком много. Мысленно я сгрыз несколько карандашей (водилась за мной такая вредная привычка) и выкурил пару сигарет. Идей так и не прибавилось.

Пространство вокруг выглядело относительно одинаковым, звёзды складывались в знакомые и не очень знакомые созвездия: я различил Большую медведицу и Орион. Начиная внутренне рычать на собственную бестолковость, я заметил нечто необычное.

В одном из секторов шахматной доски повис тонкий контур, напоминающий человеческую фигуру. Я закрыл глаза – галлюцинация, не иначе. Но видение было столь настойчивым, что даже сквозь веки продолжало напоминать о себе. К тому же ощущение знакомого тяжёлого взгляда давило на сознание. Не очень приятное чувство, хотя опасности не ожидалось, это я знал. Кто бы ещё сказал откуда?

Визитёр понял, что я заметил силуэт, и скользнул дальше от меня, а затем немного вправо.

«Весёлая игра в шахматы, нечего сказать!»

Приключение стало казаться весьма утомительным занятием. Ещё немного, и сил не останется даже на любопытство. Со всей очевидностью я понял, что теперь всё навсегда. Ничего нельзя изменить или переиграть. Я уже шёл по дороге в неведомое, а такие пути имеют лишь одно направление. Попади я домой, это буду уже не я, а кто-то другой, странный незнакомец с уникальным опытом.

Ослепляющий ужас охватил меня. Столь всеобъемлющий, что на время я потерял способность соображать и ориентироваться в сложных переплетениях шахматных полей. Сквозь волну паники я продолжал чувствовать сверлящую тяжесть, исходящую от фигуры впереди. Контуры силуэта вспыхнули и погасли. Потом зажглись более ярким светом бело-голубого оттенка. И вновь погасли.

Продираясь через панические атаки, я невольно сконцентрировался на световых волнах, загорающихся и гаснущих в особом рваном ритме. На второй минуте я ощутил, что это помогает. Меня успокаивали, причём довольно успешно. Я даже испытал чувство благодарности к незнакомому живому существу, которое столь терпеливо билось с моим безумием и беспомощностью.

Взяв себя в руки, я довольно быстро двигался за проводником. Прямо, влево, вверх на три клетки, прямо, прямо, вправо. Всё просто и без затей. Кажется, удача возвращалась ко мне. Моя удача.

Наконец мы сошлись в одном из секторов гигантских шахмат. Я потерял равновесие. Меня со всей силы дёрнули снизу, затягивая в невидимую трубу. Это напоминало очень быстрый спуск в лифте с гирями на ногах. Торможение было не предусмотрено природой, и я упал, болезненно ударившись спиной о твёрдую поверхность. Откуда бы она взялась в пустоте? От неожиданности и боли у меня вырвалось несколько непечатных ругательств в темноту, в которой я тут же увяз.

Сухой, низкий смешок потряс меня больше, чем все события перед этим. Чувствуя, что окончательно дурею, я попытался встать на ноги. Тут же поняв – темнота не абсолютна, и я больше не болтаюсь в бесконечности пустоты шахматного поля. Темнота имела ощутимые границы, как если бы я оказался в обычной комнате.

И был я здесь не один. Человек всегда знает, что рядом есть другое живое существо. Вот и теперь я просто знал.

– Где я?

Голоса своего я не узнал – одни хрипы. В голове гудело, ноги официально отказались содействовать телу. Внезапно я обмяк и опять оказался на полу. Сознание уплывало, превращая мир в осколки детского калейдоскопа. Прежде чем совсем покинуть реальный мир я успел увидеть, что по комнате разлилось мягкое оранжевое свечение и из темноты выплыло выразительное лицо мужчины.

Глава 4

Удача явно ко мне вернулась.

Иначе чем объяснить лёгкость, которая посетила моё утомлённое путешествием тело и спокойствие души, когда сознание вернулось?

Я не торопился открывать глаза. Слишком хорошо было просто лежать в чём-то мягком и тёплом, да и побаивался, если честно. Кто знает, какие неожиданности поджидают в мире, спрятанном за прикрытыми веками?

Если что-то вышло с моим походом через дверь, то я должен находиться очень далеко от родины. И конечно моё природное любопытство скреблось и поскуливало, а я его укрощал, как опытный дрессировщик. Не нужно торопиться, так решил я. Поэтому лежал с закрытыми глазами, вслушивался в звуки, которых оказалось довольно много.

Далёким шумом звуковых волн фоном стоял неровный гул, свойственный улице. Привычно, знакомо и абсолютно не пугающе. Мысленно я поставил плюс незнакомому месту. В мире, где существует обыденный шум живого города, не может быть слишком опасно. Внутри помещения, рядом со мной тихо поскрипывало. Так бывает в домах с деревянной отделкой, сухой треск делает дом уютным и тёплым.

«Слишком хорошо, но…», – мысль пришла с неторопливой основательностью. – «Пора вылезать из кокона, то есть выкукливаться».

Тихо, далеко, но довольно чётко зазвучал мужской голос:

…Мы бредём через Вечность:

Не люди, не тени, не боги.

Серебро наших глаз, потускнев,

Утонуло в печали…

Другой голос, кажется женский, высказался в ответ. Открыв глаза, я застыл в той же позе, в которой меня застиг неведомый чтец. Мысли шальным зайцем скакали в голове. Шагая за порог странной двери, я ни на секунду не задумывался о том, как мне придётся общаться с другими людьми. Я даже не подумал, что это мне вообще предстоит делать. Ну, идиот, что сказать?!

И теперь, услышав обычную человеческую речь, которая по неведомой причине звучала родственно привычной, я слегка растерялся. Отчаянная идея, что никуда я не перемещался, а просто потерял сознание на улице в парке, болезненно царапнула душу. Но делать было нечего, работаем с тем, что есть.

Выдохнув и собравшись, я обнаружил себя в удобной, хотя и довольно узкой кровати, укрытым огромным пледом с замысловатым янтарно-зелёным узором. Не так уж я был не прав, говоря, что пора вылезать из кокона. Каким-то образом умудрился намотать на себя полотнище и уютно в нем почивал.

Светлая комната выдержана в минимализме, но чертовски приятном минимализме. Не больше, ни меньше, только то, что я бы сам поставил в собственной комнате. С удовольствием я изучал различные мелочи, которые часто встречаются в жилых комнатах и составляют самую их суть.

– Наш гость проснулся, Юста, – насмешливо произнёс низкий мужской голос.

Я сидел на кровати, завернувшись в плед, – очень не хотелось покидать своё укрытие. Пусть я и был одет, как успел определить. Хозяин дома: уверен, что это был он, – появился в дверях с такой улыбкой – Джоконда умерла бы от зависти. Вынужденный крутиться, словно уж на той самой сковородке, я разрывался между любопытством и хорошими манерами. Как-то не принято откровенно и в упор рассматривать малознакомых людей.