Хроники фактории Сарам

Девчонка оказалась без заскоков, по хозяйству старалась, со своим мнением не лезла, за собой следила. Видимо, она имела какие-то виды на Леву, раз решилась ехать с нами, и вела себя всю дорогу, как примерная девочка. Мы это не обсуждали. Когда несколько раз поначалу ее ненароком чем-то обижали, она прикусывала губу, глаза наливались слезами, лицо застывало. Потом она уходила куда-нибудь в лес, но через недолгое время снова появлялась без следов пережитой драмы на лице, разве что в чуть преувеличенно бодром настроении. В дальнейшем мы старались не допускать такого. У нас самих с Левой, бывало, в спорах чуть до драки не доходило, но Наташка и здесь как-то ловко все разруливала. Так что влилась она в нашу компанию удачно, неурядицы жизни в тайге переживала стойко, и каких-либо фортелей не выкидывала.

Часть десятая. Девушки и орехи.

– Надо с вами все обсудить!
– после короткого молчания решительным голосом произнес Толик.
– Значит, так. Вы тут на днях в город уезжаете. В городе телок много. Здесь совсем нет. Несправедливо. Оставляете нам девку, а о цене столкуемся!

Толик налил из бутылки по полстакана и протянул один Леве: - Ну, что, договорились?

Лева, сидя на нарах, некоторое время с неодобрением рассматривал Толика, затем, не вдаваясь в детали, сказал:

– Нет!

Каюр поставил стакан на стол и задумался. После недолгой паузы он сказал:

– Слышь, паря, тебя как звать-то?

– Лева.

– Ага, Левка, стало быть... В общем, Лева, что я тебе скажу. Обычная цена у нас за девку - мешок ореха. Спроси кого хочешь. Нормальная цена. Без женщин-то совсем плохо - ни приготовить, ни постирать. Да и так, для души, для тела... Сейчас большая часть людей отсюда уезжает, заезжие все сваливают. Только местные остаются - к охоте участки готовить, да паданку после ветров можно до ноября собирать, - Толик говорил степенно и обстоятельно, как бы обсуждая проблему с собеседником, терпеливо объясняя очевидные для аборигенов вещи.

– Женщины, Лева, здесь в цене. Мы ж не просто так, уезжать все зимой будем - расплатимся, ореха же мешок ей дадим, да шкурок беличьих на шапку. Довольная будет, не обидим... В общем, чувствую я - не устраивает тебя расклад. Ладно, дело житейское. Согласен на два мешка! Хотя это и шибко большая цена, но девка, вижу, хорошая. Пусть так и будет, дорого конечно, ну да ладно! Что мелочиться-то? Давай, пей, надо же обмыть такое дело!

Лева поднялся с нар и сел за стол. Выглядел он уже достаточно злым, и говорить старался внятно и убедительно.

– Толя, послушай теперь меня. Я взял девчонку с собой, и я должен вернуть ее обратно. Что бы ни случилось, но я это сделаю! Понимаешь? Речи про то, что она здесь останется, не идет. Вообще! Даже не задумывайся об этом! Понятно?

В зимовье разговоры смолкли. Все с интересом прислушивались к происходящему. Я, на всякий случай, пододвинулся поближе к краю нар.

– Ты что, - жениться на ней собрался? Нет? Тогда о чем речь? Два, целых два мешка ореха за девку! Ты же, Лева, я вижу, - конкретный пацан! Ну, и я не баклан какой-нибудь, за базар отвечаю! Два мешка - в натуре, без фуфла! Ты не думай, я и с вывозкой помогу! На лошадях, в обход кордонов, вывезем, без вопросов! Ну, что - согласен?

Муторный разговор продолжался и заканчиваться в ближайшее время не собирался. Я вышел из барака и огляделся. Наташа возвращалась от речки. Я двинулся ей навстречу. Спросил - что видела, как настроение. Потом попросил:

– Наташ, ты погуляй еще немного. Там кипиш небольшой зреет. Как уляжется, позову, хорошо?

Та, умница, не стала выяснять подробности, и, кивнув, опять пошла к речке. Я вернулся в помещение и, не увидев пока ничего, требующего экстренного вмешательства, снова залез на нары.

Лева, сидя на лавке вполоборота, мрачно разглядывал сучок в половице. На лице его играли желваки. Толик, с терпением католического проповедника на полинезийском острове, продолжал убеждать Леву в правильности своих убеждений и логических построений. К этому времени разговор шел уже о трех кулях ореха. Обращения к небесам, родителям и вождям партии чередовались с самой неприкрытой лестью и обещаниями сделать всю нашу компанию, включая и саму Наташу, самыми счастливыми людьми на земле. Искренности посулов способствовала уже почти допитая бутылка водки, к которой Толян в одного периодически прикладывался.

– Не понимаю! Вот не понимаю ничего! Ну, никто ведь, нигде в Саянах и никогда не давал за женщину трех кулей ореха! Три мешка! Полный беспредел! Да за такую цену я не знаю, что уж такого эдакого она уметь должна! Нет, ну правда же, тебе тут дают три, целых три мешка ореха за девку, а ты еще думаешь!

– Да не думаю я ничего! Толян, кончай ты этот гнилой базар, задолбал уже!
– наконец, взорвался Лева.
– Речи об этом нет, вообще нет, понял?!

Вскочив, он яростно сжал кулаки. Я тоже соскочил с нар, чувствуя, что пора. Барак затих в ожидании развязки.

Дверь внезапно распахнулась, в помещение, шатаясь, вошел Генка-радист. Обойдя стоявшего на пути Леву и подойдя к столу, он обнаружил перед Толиком почти пустую бутылку. Взяв ее в руки, Гена недоуменно потряс емкость, разглядывая содержимое, едва плескавшееся на донышке. Затем глотком допил, выдохнул и с размаху хряснул уже совсем пустой бутылкой о голову Толяна:

– Ах, ты ж сука! Сам всю бутылку кончил, а мне ни хрена не оставил, гнида!

Удар, видно, оказался неточен, бутылка и голова остались целыми, но Толик, все-таки, упал с лавки. Сообразив, что его обидели, он проворно поднялся на ноги, отскочил к стене и выхватил нож. Генка разбил-таки бутылку об угол печки и выставил "розочку" перед собой. Родственнички закружились вокруг стола, делая с выдохами и со зверскими криками ложные выпады. Мы с Левой к этому времени уже успели запрыгнуть на нары. Дедок, спокойно куривший на корточках у печки, тоже с удивительной прытью исчез за ее углом.

Генка с Толькой сошлись ближе и, схватив друг друга за руки, зацепились за лавку, свалились и перешли в партер, катаясь по полу. Народ сместился к краю нар, чтобы не упустить чего интересного. Впрочем, отчаянная борьба длилась недолго, силы быстро покинули оппонентов. Толя спрятал нож, Гена закинул 'розочку' за печку. Они отдышались и стали снова препираться - кто, когда и чью водку выпил. Так и не придя к консенсусу и, видимо, вообще мало что из произошедшего помня, они поднялись и потащились снова к геологам. Я слез с нар и пошел искать Наташу.

Часть одиннадцатая. Мишка.

Похожим образом прошел и следующий день. Слоняясь ближе к вечеру по фактории и заворачивая за угол конторы, я буквально наткнулся на знакомого парня с параллельного класса - Витьку Медведева, которого все с пятого класса, как он пришел в нашу школу, звали исключительно Медведем или Мишкой. Мы изумленно смотрели друг на друга, удивляясь такой неожиданной встрече в таком удаленном от цивилизации месте. В свое время мы с Михой довольно хорошо общались, ходили вместе на волейбол. По лыжам в старших классах вообще входили в первую тройку и нас всегда отправляли вместе на разные межшкольные и районные соревнования.