Хроники императорского гарема. Интриги. Власть. Уроки жесткой конкуренции

Однажды Ань Лушань по неосторожности, в порыве страсти поцарапал грудь Ян Гуй Фей. Чтобы скрыть царапины, она надела маленький красный шелковый передник, который привлекал внимание всех и отвлекал от созерцания ее груди. Разумеется, в красных передниках скоро стали щеголять все женщины императорского гарема.

В день рождения Ань Лушаня Ян Гуй Фей сказала:

– У нас есть традиция купать новорожденного.

С него сняли одежду, запеленали в парчу и посадили в колесницу, которую сопровождали почти все девицы Внутреннего двора, увлекшись забавой. Услышав женские крики и веселый смех, император выглянул из окна. Удивленный комической сценой, он посмеялся и велел дать золота и серебра, как того требовала традиция – для ванны ребенка.

Ань Лушань боялся только одного человека – Главного Министра Линфу. Сначала он неуважительно относился к старому министру, но когда увидел, как перед тем заискивает даже казначей двора, изменил свое поведение. Главный Министр, казалось, был в курсе всех дел и знал о том, что думает Ань Лушань, и его это, конечно, пугало. Каждый раз, разговаривая с Линфу, он покрывался потом. Даже зимой.

Когда Линфу умер, брат Ян Гуй Фей, Гу-ожонг, стал Главным Министром, но он никогда не пользовался таким уважением, как прежний руководитель. Гуожонг был невежественным, высокомерным, властным и безжалостным человеком. Всех несогласных с его действиями он наказывал. Кроме того, он открыто вступил в кровосмесительные отношения со своей младшей сестрой. Гуожонга ненавидели все. Люди скрежетали зубами при упоминании его имени, но никто не смел бросить ему вызов, кроме Ань Лу-шаня.

Гуожонг, в свою очередь, ненавидел генерала и выдал его тайну императору:

– Татарин делает запасы зерна и оружия. Собирает лошадей по всей стране – как для военных действий. Он готовит заговор!

Император не поверил ему и велел вызвать Ань Лушаня в столицу. Если тот не приедет, значит, все сказанное Гуожонгом – правда. Но уловка не сработала. Когда Ань Лушань получил императорский приказ приехать в столицу, он оценил реальное положение дел и сразу же выехал. Прибыв в Сиань, он на коленях доказал свою преданность императору и обвинил Гуожонга в злопыхательстве и в том, что тот отрывает командующего от важных дел, угрожая безопасности государства. Император проникся таким поведением, успокоил

Ань Лушаня и был к нему необыкновенно щедр.

Вернувшись к своим гарнизонам, Ань Лу-шань усилил приготовления к восстанию. Вначале он не собирался начинать переворот до смерти императора Суань-цзуна, который был уже стар и к тому же всегда щедр к нему. Однако открытая враждебность Главного Министра все меняла. Когда по подстрекательству Гуожонга в лагерь Ань Лушаня был отправлен посланник, чтобы описать императору то, что он увидел, подкупленный посланник принес весть о пламенной лояльности Лушаня, и император вновь успокоился.

Однако Гуожонг продолжал свою игру и под разными предлогами арестовал всех союзников Лушаня в Сиане. Чиновники двора затаив дыхание следили за действиями этих двоих. Все знали, что у генерала есть слабое место – у него в столице оставался сын, который должен был жениться на княжне из императорской семьи. Пожертвовав своим сыном, Ань Лушань начал боевые действия. Когда Суань-цзун, в надежде установить мир и успокоить Лушаня, который, по его мнению, был обижен излишней подозрительностью двора, выразил всемилостивое желание присутствовать на свадьбе, Ань Лушань ничего не ответил, что равносильно было отказу или оскорблению императора.

В декабре 755 года Ань Лушань поднял свою армию в сто пятьдесят тысяч человек, объявив, что император приказал ему расправиться с Гуожонгом. Император поначалу не желал слушать новости с северных границ, считая их очередными домыслами, однако вскоре вынужден был столкнуться с действительностью. Гуожонг ликовал – ведь его предсказания насчет коварства Ань Лушаня сбылись. Однако даже он недооценил всю серьезность ситуации. Армия Тан не сражалась уже много лет и была не в состоянии справиться с хорошо обученными и вооруженными солдатами Ань Лушаня. Войска Лушаня захватили вторую столицу империи, Лоян, и двигались к Сианю, где находился императорский двор.

Император Суань-цзун назначил самого опытного из своих генералов повести армию в двести тысяч солдат против мятежного Ань Лушаня. Императорские войска заняли хорошую стратегическую позицию, защищавшую проход в горах, по которому должна была пройти армия Ань Лушаня. Каждый день на башне крепости зажигали огонь, чтобы показать, что отряды удерживают позицию. Но Гуожонг боялся, что императорский военачальник получил слишком большую власть, и заподозрил, что его собственное положение теперь подвергается опасности. Он принялся убеждать императора, что генералу нужно сменить стратегию с оборонительной на атакующую. Генерал же утверждал, что армия Лушаня идет издалека и что долгий путь измотал восставших и сражение будет быстрым, если они останутся на месте. Если покинуть свои укрепления и выдвинуться им навстречу, то придется столкнуться с отборными отрядами Ань

Лушаня на открытой местности, стало быть результат такого сражения неизвестен. Согласно древнекитайской стратегии, нельзя ввязываться в сражение, исход которого непредсказуем. Но Гуожонг одолевал императора, пока тот не приказал своему генералу сниматься с позиций и выступать в поход. В результате этой трагической податливости армия Тан была уничтожена, и императорский генерал убит.

Три дня спустя император Суань-цзун со всем двором вынужден был бежать из Сианя. В июле 756 года Сын Неба и его свита были на пути к Сычуани. К завтраку они подошли к небольшому городку, откуда уже сбежали все высшие должностные лица, опасаясь восставших. Всем хотелось есть, и Гуожонг купил для императора какие-то пироги, а остальным достался лишь рис. После завтрака к императору пришел чиновник, слишком старый, чтобы бежать с остальными, и сказал:

– Государь, Ань Лушань готовил переворот несколько лет, но вы слушали лишь его лесть. Все знали, что он собирается сделать, но никто не имел к вам доступа. И если бы не все эти ужасные происшествия, то мы бы и сегодня не увидели вас!

Император ответил:

– Я сожалею о своих ошибках, но теперь слишком поздно.

На следующий день, когда императорский двор достиг города Синьпина, в охране императора осталось всего полторы тысячи солдат, да и те были голодные и измученные. Все считали Гуожонга ответственным за то, что случилось, – ведь это по его наущению войска снялись с обороны и потеряли свои лучшие силы. Голодные солдаты хотели убить Главного Министра, но его защитили тибетские наемники. Когда остальные увидели это, то решили, что Гуожонг в заговоре против императора с иностранными наемниками, и стали стрелять в него из луков. Одна стрела попала в седло его лошади. Гуожонг в ужасе попытался скрыться, но солдаты его настигли и растерзали. После этого они убили всех родственников Ян Гуй Фей, которые были среди императорского окружения. Затем мятежники окружили временные покои императора, который вышел успокоить их:

– В нашем несчастном положении виноват я! Гуожонг уже мертв, и я не собираюсь разбираться в его смерти и казнить виновных, так что можете расходиться!

Но солдаты не двигались. Стояла тишина, которая казалось, вот-вот взорвется.

Суань-цзун спросил у своего советника: – Что им еще нужно?

Вперед вышел генерал, который руководил оставшимися войсками:

– Я знаю. Первопричина бедствия не уничтожена. Ян Гуй Фей не должна находиться возле императора. Она – источник всех бед в империи!

Император возразил:

– Но она не имеет никакого отношения к политике. Она живет во Внутреннем дворце, как и положено жене. Только я отвечаю за дела в государстве!

Генерал убеждал императора:

– Она, конечно, не виновата, но офицеры обеспокоены. Они убили брата жены императора и теперь не чувствуют себя в безопасности. Я не могу гарантировать вашу защиту, если вы останетесь с нею. Вам нужно решиться!

И тогда император уступил.

Когда об этом сообщили Ян Гуй Фей, она заплакала и едва могла говорить. Наконец, она вымолвила: