Хроники инспектора Ротанова

Койки аккуратно убраны в стенные ниши кают, горы чисто вымытой посуды заботливо закреплены в антиперегрузочных шкафах…

Но, если верить судовому журналу, добросовестно изученному Хорстом, «Озон» принес на своем борту сорок человек, бесследно сгинувших на Ароме и ухитрившихся проделать это так, что на корабле, на котором они провели почти полгода, пока длился полет, не осталось ничего, напоминающего об их присутствии… Ни одной фотографии, ни одной личной вещи, только запись в судовом журнале…

Но память нельзя стереть так просто, как убрать ненужные вещи. Что-то осталось. — нечто невидимое, делавшее корабль в глазах Ротанова похожим на огромный катафалк. Это впечатление усиливалось тишиной, пустотой огромных коридоров и величественных апартаментов первого класса.

Горстка людей, вместе с ним час назад поднявшихся по трапу «Озона», бесследно растворилась на палубах этого шикарного летающего катафалка, и Ротанова не оставляло странное ощущение, что теперь он может месяцами бродить по бесконечным коридорам, спускаться на гравитационных лифтах или сбегать по аварийным лестницам — все будет бесполезно. Он никого не найдет здесь. Он остался один на этом гигантском мертвом корабле. Ощущение было настолько сильным, что Ротановым, человеком, закаленным в самых различных переделках, на далеких, враждебных планетах, постепенно начала овладевать паника.

Пришлось срочно подниматься в капитанскую рубку, уж Хорста он должен найти там наверняка, и, слава богу, хоть в этом инспектор не ошибся.

Старый капитан деловито стучал по клавиатуре главного компьютера, проделывая какие-то сложные расчеты, а увидев Ротанова, на секунду оторвался от дисплея и спросил так, словно Ротанов все время сидел рядом с ним и был полностью в курсе его расчетов:

— Что ты об этом думаешь?

— О чем именно?

— Сорок человек на борту плюс тридцать человек команды — шесть месяцев полета, — но запасы продуктов не тронуты, кладовые, водные баки — все забито под самую завязку, словно корабль находится на Земле перед стартом! Этого не может быть, и тем не менее это так!

— А топливо ты проверил? — Хорст окончательно оторвался от своих расчетов и уставился на Ротанова внимательным взглядом, в котором читалось недоумение.

— Как ты догадался? Ты ведь догадался, что баки пусты?

— Не то чтобы догадался… Но я этого ожидал.

— Но почему?

— Мне кажется, нас не собираются отсюда отпускать. Нам предоставили для комфортного проживания дом, в котором изучать наше поведение будет очень удобно.

— Ты все время говоришь об Ароме так, словно всеми событиями здесь управляет некий могущественный разум! Но пока что этому нет никаких доказательств. Цепочка событий, с которыми мы столкнулись, могла быть случайной! К тому же я не вижу в них никакой логики! Царапины на броне посадочного бота, случайная гибель Асланова, воронка в дорожном покрытии, какие-то прозрачные монстры в городе, наконец, этот корабль… — все это не вяжется одно с другим. Мне это кажется набором бессмысленных случайностей.

— Или забавой, игрой…

— Ты хочешь сказать, с нами играют?

— Почему бы и нет, если возможности не ограничены? Возьми, к примеру, эту песчаную бурю. На ее создание ушла чертова уйма энергии, а в результате мы услышали лишь несколько не самых приятных слов… «Добро пожаловать… мясо».

— Может, нас хотели запугать?

— Зачем? На наши вопросы мы не находим ответов, потому что вопросы подбрасывает нечеловеческая логика.

— Но все, что здесь происходит, не укладывается в твою гипотезу о высоком разуме, управляющем этой планетой.

— Кто говорит о высоком разуме? О чужом — это будет правильней, о совершенно непонятном для нас — это возможно.

— Но ведь здесь двадцать лет жили люди, и никто ни разу не отметил ничего необычного, ничего такого, что не укладывалось бы в наше представление об обычной курортной планете. Никаких следов цивилизации, даже биоса нет! Откуда здесь взяться разуму?

— Мы стараемся все объяснить с позиций нашей человеческой логики — это и понятно, другой мы просто не знаем. Но представить хотя бы приблизительно иную точку зрения — занятие уже само по себе довольно увлекательное. И если посмотреть с позиций этой логики на наши действия…

— Что-то ты хитришь, Ротанов! И не отвечаешь на мой вопрос.

— Это потому, что у меня нет окончательного ответа. Я лишь могу предположить, что до определенного момента этому разуму незачем было проявлять себя. Присутствие людей его, видимо, в чем-то даже устраивало, иначе с его-то возможностями он давно очистил бы от нас планету.

— Да где он, твой разум?! В песчаной буре?!

— Может, на дне океана, может, в воздухе или в почве, может быть, он распылен по всей планете и невидим для нас, потому что мы не знаем, куда смотреть.

— Ладно, оставим пока в стороне высокие материи. Что нам теперь делать? Сидеть взаперти на этом корабле, не высовывая носа?

— Это было бы самым неразумным.

— Тогда что?

— Делать то, зачем мы сюда прилетели. Собирать информацию и постараться помочь тем, кто уцелел после катастрофы. Если кто-нибудь уцелел.

— Не думаю, что в этом благородном начинании тебя поддержат десантники.

— Я тоже так не думаю. Вполне возможно, они откажутся нас сопровождать. Тогда мы уйдем одни.

— Я не знаю, согласится ли на это даже твоя Линда.

— Что вы все заладили: «твоя Линда», она мне не жена, просто случайная попутчица!

— Ой смотри, Ротанов, с такими попутчицами опасно иметь дело, как бы голову не потерять — об остальном я уж и не говорю.

Разговор с Хорстом оставил у Ротанова неприятный осадок. Инспектор и без его напоминания знал, что выяснения отношений в их маленькой группе не удастся избежать, и ни к чему хорошему это выяснение не приведет.

Чтобы подготовиться к нелегкому, но неизбежному разговору, он решил какое-то время побыть в одиночестве и, покинув управляющую рубку, не стал искать каюту, в которой расположилась Линда. Слава богу, свободных помещений на корабле было хоть отбавляй. И не последнюю роль в этом его решении сыграли замечания Зарудного и Хорста. Меньше всего ему хотелось подчеркивать их особые отношения с Линдой. Проблем и так хватало.

На одной из нижних палуб Ротанову попалась каюта, которая более-менее соответствовала его теперешнему настроению.

Здесь не было гобеленов, ковров, копий картин известных мастеров и хрустальных горок. Каюта, совсем крохотная, вероятно, принадлежала кому-то из членов команды лайнера.

Как раз то, что ему было нужно, чтобы сосредоточиться и на какое-то время оказаться в обстановке, где его ничего не отвлекало и не раздражало.

Несмотря на небольшие размеры и отсутствие дорогих безделушек, эта каюта была оснащена всем необходимым.

Он с удовольствием принял волновой душ, напоминавший своими ароматизаторами и прикосновениями мельчайших водяных капель вечерний бриз на морском побережье.

Прежде чем с наслаждением растянуться на узкой и жестковатой койке, он вспомнил о том, что с утра у него во рту не было маковой росинки, и заказал со стенного пульта основательный обед, распорядившись, чтобы кухонный робот принес его прямо в каюту.

Все они измотаны. После посадки на них обрушилось слишком много событий. Схватки, мертвый город, поход к космодрому… Нервы у всех на пределе, нужно дать людям отдохнуть, прежде чем ставить перед ними новую задачу.