Хроники Кадуола

Через три дня Джулиан вернулся. Он снова был общителен, приветлив и самоуверен. Несколько минут он обсуждал движение ЖМО, активистами которого были он и достопочтенный Дензель Аттабус, а также трудности Клайти Вержанс в ее самоотверженной борьбе с консервационистами на станции Араминта. Можно было легко догадаться, однако, что он явился не для того, чтобы говорить о политике. И действительно, у него на уме было нечто другое. Помимо пассажирского судна, то есть «Фратценгейла», партии ЖМО срочно требовался, по его словам, небольшой курьерский корабль. У Вейдлера ему удалось найти судно, точно соответствовавшее всем их требованиям, и по сходной цене! За первоклассную яхту «Фортунатус» просили сорок три тысячи сольдо, так что «Фратценгейл» и «Фортунатус» вместе обошлись бы только в сто восемнадцать тысяч. Такую феноменальную сделку просто нельзя было упускать!

Энтузиазм Джулиана был заразителен. Он просто влюбился в неотразимый «Фортунатус»! Космическая яхта, как новенькая, и почти за полцены!

«Превосходно, молодой человек! — сказал я ему. — Но опять же, как вы собираетесь платить за оба звездолета?» После выплаты задатка за «Фратценгейл» на счете Дензеля Аттабуса оставалось бы всего девятнадцать тысяч сольдо. Джулиан продолжал заверять меня, что вот-вот на счет Аттабуса будут переведены дополнительные средства, и что он уже получил извещение об этом от самой Клайти Вержанс!

«Тем не менее, — предупредил я его, — если деньги не поступят вовремя, десять тысяч сольдо будут потеряны».

С точки зрения Джулиана, мои опасения были смехотворны. Он хотел получить от банка краткосрочный заем, позволявший приобрести два звездолета.

Я сказал, что банк мог бы надлежащим образом предоставить такой заем с тем условием, что право собственности и фактически оба корабля должны были принадлежать банку до утверждения займа, после чего, так как в мои обязанности входит защита интересов банка, я должен был потребовать, чтобы Джулиан предоставил весьма существенный залог.

Джулиану эти формальности казались тягостными, он пытался их обойти. По его мнению, достаточным залогом могли служить два звездолета как таковые. Я возразил, указав на тот неоспоримый факт, что Ойкумена велика, обширна и бездонна, в связи с чем звездолеты традиционно считаются рискованным обеспечением банковских кредитов».

И снова его превосходительство Лотар Вамбольд позволил себе холодную улыбку: «Джулиан подтянулся и напустил на себя строгость. Он спросил: «Вы считаете меня человеком, способным просрочить долг?» «Разумеется! — ответил я. — Будучи банкиром, я обязан подозревать всех и каждого».

Джулиан ушел, но на следующий день вернулся, не на шутку взволнованный. По моей просьбе, Доркас Фаллинч порекомендовал ему торопиться, так как другие стороны якобы готовы были представить предложение о покупке «Фортунатуса». Джулиан сказал, что мы должны были действовать безотлагательно, и что он уже не мог ждать перевода денег на счет Дензеля Аттабуса.

«Это решение зависит только от вас, — сказал я ему. — Но каким образом вы предоставите надлежащий залог?»

Слегка помрачнев, Джулиан объяснил, что, если это совершенно необходимо, он мог бы использовать в качестве залога активы на других доверенных ему счетах.

«В таком случае, — ответил я, — вам следовало бы рассмотреть возможность непосредственного использования этих активов с целью покупки обоих звездолетов». «В этом есть определенный смысл, — признал Джулиан. — Но я предпочитаю, по ряду причин, перевести деньги на счет Дензеля Аттабуса». Я понимал, что важнейшая из «ряда причин» заключалась в том, что Джулиан мог купить себе вожделенный «Фортунатус» только на деньги Аттабуса. Я предупредил его, что другие счета могут быть назначены в качестве залогового обеспечения, но что такой процесс иногда занимает несколько недель — требуется утверждение займа ревизионной комиссией. Наши правила, на первый взгляд производящие впечатление лабиринта бюрократических проволочек, специально предназначены для того, чтобы отпугивать рассчитывающих на быструю наживу спекулянтов, финансовых аферистов и вечных изобретателей перевернутых пирамидальных схем. Джулиана мои объяснения оскорбили. По его мнению, глупо было принимать лишние меры предосторожности, если он мог за несколько минут перевести на счет Аттабуса достаточные средства с трех других счетов. Я повторил, что решение зависело только от него — ему достаточно было только дать письменные указания. Может быть, он хотел бы поразмыслить об этой сделке еще несколько дней или неделю? «Нет! — заявил Джулиан. — Время не ждет, я должен действовать сию минуту!» Он хотел перевести деньги с трех других счетов на счет Дензеля Аттабуса, а потом, как только поступят новые средства, вернуть соответствующие суммы на другие счета. «Как вам будет угодно, — сказал я ему. — Я могу сейчас же подготовить документы и, если таково ваше желание, перевести требуемую сумму».

Джулиан колебался. «Какая сумма потребуется?» — спросил он. Я объяснил, что остаток денег на счету Аттабуса следует сохранить в качестве резерва на тот случай, если потребуется оплата других, уже подписанных векселей. Поэтому к семидесяти пяти тысячам за «Фратценгейл» следует прибавить сорок три тысячи за «Фортунатус», и в конечном счете получится сто восемнадцать тысяч сольдо. Из-за банковских сборов итоговая сумма может оказаться несколько большей — но, вероятно, ста двадцати тысяч сольдо хватит на все.

Джулиан не обрадовался моим расчетам, но не высказал никаких замечаний. Он перевел девяносто тысяч сольдо со старого счета ЖМО, двадцать тысяч с персонального счета Клайти Вержанс и десять тысяч со своего собственного счета.

«Очень хорошо! — сказал я ему. — Я немедленно выплачу ожидаемую сумму фирме Т. Дж. Вейдлера. Вы можете вернуться завтра или когда вам будет угодно, и мы покончим со всеми остающимися формальностями».

Как только Джулиан ушел, я позвонил Доркасу Фаллинчу и спросил его: сколько, примерно, стоит «Фортунатус» на самом деле? Он сказал, что справедливая рыночная цена такой яхты составляла не менее шестидесяти пяти тысяч сольдо. Как насчет «Фратценгейла»? Вкупе с «Фортунатусом» Фаллинч отдал бы ржавый корпус еще за пять тысяч. Я принял его предложение от имени достопочтенного Дензеля Аттабуса, и сделка была заключена в ту же минуту.

Через полчаса прибыл курьер с документами, ключами и шифраторами. Сегодня утром вы застали меня в процессе перевода семидесяти тысяч сольдо на счет Т. Дж. Вейдлера. Этот перевод приведет к завершению сделки, и на него, боюсь, уже никак не повлияют самые последние указания достопочтенного Аттабуса. Короче говоря, в настоящее время Дензелю Аттабусу принадлежат два звездолета, двадцать девять тысяч сольдо, остававшиеся на его счете, и пятьдесят тысяч сольдо, переведенные со счетов, доверенных Джулиану Бохосту».

Глоуэн спросил: «И теперь эти средства заморожены на счету Аттабуса?»

Главный администратор Вамбольд кивнул, улыбнувшись своей бледной полуулыбкой: «Я мог бы упомянуть, чисто в рамках личных отношений, что в качестве синдика Мурмелианского института я разделяю взгляды достопочтенного Дензеля Аттабуса, заслужившего орден «Благородного пути» девятой степени. Последняя операция позволила мне искупить непредусмотрительное участие в продаже боевых автолетов «Стрэйдор-Ферокс» Роби Мэйвилу, за утверждением которой я должен был предварительно обратиться лично к достопочтенному Аттабусу. Эта ошибка легла тяжким бременем на мою совесть, и меня радует, что ее удалось возместить хотя бы в какой-то степени».

«Кто-то когда-то изрек, что из всех человеческих разновидностей самая безжалостная — пацифисты», — задумчиво произнес Чилке, глядя в пространство.

«И теперь Каткар контролирует счет Дензеля Аттабуса?» — спросил Глоуэн.

Главный администратор сверился с документом, врученным Каткаром: «Достопочтенный Аттабус выразил свои пожелания однозначно. Руфо Каткару предоставляется полная свобода действий в отношении этого счета».

«Счета, содержащего львиную долю активов ЖМО?»

«Так точно».