Хроники Корума (сборник)

— Я поговорил с маркграфиней, — сказал он, — и поднял по тревоге всех боеспособных людей. Их у нас примерно полторы сотни. Маркграфиня сейчас просматривает записи, оставленные ее супругом. Он ведь написал целый трактат о наилучших способах защиты замка в случае массированной атаки. Похоже, граф Мойдел чувствовал, что однажды племена этих проклятых варваров все-таки объединятся.

— Жаль, что я не ознакомился с его трактатом раньше, — Корум глубоко вдохнул морозный воздух. — Неужели в замке не осталось никого, обладающего хоть каким-то опытом ведения войны?

— Никого, принц.

— Что ж, тогда придется нам самим учиться искусству обороны. И быстро!

— О да!

Внутри башни, на лестнице, послышался какой-то шум, и на крышу вышло несколько вооруженных человек в светлых доспехах, вооруженных луками с большим запасом стрел. На головах у лучников красовались странные шлемы из раковин гигантского моллюска, закрученных совершенно немыслимым образом. В людях чувствовался затаенный страх, которого они старались ни за что не показывать.

— Мы попробуем вступить с ними в переговоры, — шепнул Корум Белдану, — как только откроется дамба. И постараемся затянуть эти переговоры до тех пор, пока снова не начнется прилив, что даст нам несколько дополнительных часов на подготовку обороны.

— Но они, без сомнения, сразу догадаются, что мы хитрим, — возразил Белдан.

— Это верно… — кивнул Корум и потер щеку своей культей, — но если мы… если нам удастся ввести их в заблуждение относительно имеющихся у нас сил, то, возможно, планы их несколько изменятся.

Белдан неуверенно улыбнулся и промолчал. Глаза его как-то странно светились: то было предвкушение смертельной схватки с врагом.

— Пойду узнаю, что маркграфиня почерпнула из записей своего покойного супруга, — сказал Корум. — Оставайся здесь и жди. Как только они двинутся с места, немедленно дай мне знать.

— Ох уж этот проклятый барабан! — Белдан сжал руками виски. — У меня от него просто голова раскалывается.

— Постарайся не обращать внимания. Этот грохот ведь специально и предназначен для того, чтобы обескуражить противника.

Корум нырнул в башню и бросился по лестнице вниз.

Ралина сидела в своей комнате за столом, заваленным рукописными листами. Когда Корум вошел, она подняла голову и попыталась улыбнуться:

— Похоже, придется дорого заплатить за любовь, подаренную нам судьбою.

Он удивленно посмотрел на нее.

— По-моему, так может думать только мабден. Я тебя не понимаю…

— Извини. Я говорю глупости. И все-таки жаль, что эти варвары не выбрали для атаки на замок какое-нибудь другое время. У них ведь было целое столетие, начиная с…

— Что ты узнала из записок мужа?

— Выяснила, где наиболее уязвимые участки обороны и где стены лучше всего защищены. Я уже повсюду расставила людей. Котлы со свинцом кипят…

— А для чего свинец?

— Да ты действительно несведущ в военных делах! — воскликнула Ралина. — Даже я знаю больше. Расплавленный свинец, мой принц, льют на головы атакующих, когда те пытаются штурмовать замок.

Корум содрогнулся.

— Неужели мы должны проявлять такую жестокость?

— Мы же не вадаги. И воюем не с надрагами. Мне кажется, ты уже успел понять, сколь жестоки сами мабденские воины?..

— Да… ты права. Ах, как жаль, что я хоть одним глазом не заглянул в записи маркграфа раньше! Он-то, видимо, был человеком, хорошо отдававшим себе отчет в реальных проблемах.

— О да, — тихо проговорила Ралина, протягивая ему один из листков, — в некоторых, во всяком случае, несомненно.

Впервые Корум услышал, как она высказывает собственное суждение о покойном маркграфе. Он изумленно уставился на нее и уже раскрыл было рот, желая расспросить еще, но она лишь отмахнулась.

— Ты бы лучше побыстрее читал. Понять его почерк нетрудно. А записи он предпочитал делать на древневадагском…

Корум взглянул на протянутый ему листок. Почерк был очень четкий, но не давал почти никакого представления о характере писавшего, словно кто-то бездушно копировал чужой вадагский текст. Однако, как и сказала Ралина, читать было легко.

В дверь постучали. Корум продолжал читать, а Ралина пошла открывать. На пороге стоял солдат.

— Меня послал Белдан, маркграфиня. Он просил принца Корума подняться на стену.

Корум отложил рукопись.

— Я сразу же вернусь. Позаботься, пожалуйста, чтобы мне приготовили оружие и доспехи, хорошо, дорогая?

Ралина молча кивнула, и Корум бросился наверх.

Дамба почти совсем обнажилась. Белдан что-то кричал воинам на берегу, видимо, предлагая переговоры.

Барабан продолжал неумолимо грохотать.

Войско мабденов хранило молчание.

— Они, должно быть, глухие! — с досадой обернулся к Коруму Белдан. — Почему они не отвечают? Вообще-то войско на редкость хорошо организовано для варваров. По-моему, здесь происходит нечто, чего мы пока не понимаем.

Корум был того же мнения.

— Зачем ты послал за мной, Белдан? — спросил он.

— Я кое-что заметил вон там, за деревьями. Там что-то блестит… Но я не уверен… Говорят, у вадагов зрение куда лучше, чем у мабденов. Попробуй, принц, разглядеть получше, что это там такое. Вон там, — и он указал рукой.

Корум горько усмехнулся:

— Два мабденских глаза все-таки лучше одного вадагского…

Но, тем не менее, стал всматриваться в указанном Белданом направлении. За деревьями действительно что-то блестело. Корум несколько изменил угол зрения, пытаясь разглядеть загадочный предмет получше, и вдруг догадался: это было позолоченное колесо мабденской колесницы.

Вдруг колесо прямо у него на глазах начало двигаться. Из лесу появились лошади — четыре мохнатые лошадки ростом чуть больше тех, что были у лесных варваров под седлом. Лошади влекли за собой огромную колесницу, которой правил высокий воин.

Корум сразу узнал его. Он был, как и прежде, одет в меха, кожу и металл, а на голове у него был шлем с крыльями. Пышная борода развевалась на ветру. Голова гордо, заносчиво вскинута.

— Это Гландит-а-Краэ, мой лютый недруг, — тихо промолвил Корум.