Хроники Ледяного Королевства
Шрифт:
Вдруг, острая боль схватила старика за сердце, а в голове зазвучал голос, глубокий, отбивающий громкое эхо в самом сокровенном месте сознания… голос полностью копировал свой собственный, это становилось все страшнее, а боль лишь обострялась. Серафим раскрыл глаза, но даже не шевельнулся, он сдерживал боль, а в благодарность, сердце показало ему, навело на ответ… на этот взгляд, взгляд «юноши в белом»… сострадательный, но одновременно с этим истязающий, несущий с собой лишь смерть. «Ты ведь знаешь, что привело тебя сюда? Что мучает тебя каждую ночь. Что не дает спокойно говорить о доброте, о её пользе в современно мире. Ты ведь причинил зло многим людям, прежде, чем стал монахом Света…». Внезапно голос стих, боль отступила от несчастного, а где-то далеко у подножия гор прокатился железнодорожный гудок… все любопытно посмотрели на восток: «юноши в белом» пришлось обернуться. В нескольких лигах к востоку брала начало гигантская ложбина меж двух высоченных холмов. Прямо через неё проходила железная дорога, которая скрывалась в толще горы, заезжая в туннель. Холмы скудно порастали лиственными деревьями, все больше
«Юноша в белом» медленно поднялся, мило улыбаясь каждому из своих «собеседников»… Его мантия, только сейчас, показала все свое великолепие и истинную подлинность. Огромной массой она свалилась к земле, повиснув, чуть не доходя до земли. Руки подростка были уже скрыты под ней, но пред тем, как он их убрал, ментал заметил резной, зазубренный по краям, бокуто [3] — деревянный меч.
— Да хранит вас Священный Огонь Феникса, Да Благословит Вас Динара, — юноша, чуть, склонил голову, как этому велит обычай, а затем медленно развернулся и зашагал по тропинке, в противоположную сторону от деревни. Едва заметная полоска тропы множество раз петляла, обходя опасные овраги и впадины, после чего уходила в горы, проходя через туннель, который обращался к железнодорожной станции в нескольких километрах от Колднесса. Ушедший скрылся во мраке, едва покинул влияние костра, белоснежность его плаща быстро уступила нахлынувшей темноте и он уже был недоступен для взоров сидящих.
3
Бокуто — Бамбуковые мечи, использующиеся для тренировок назывались «синай», введенные Оно Такадой, кроме них существовали и деревянные — боккэн (бокуто), введенные Миямото Мусаси. Последние, также, использовались самостоятельно, как оружие для боя с «недостойным» противником, например, с грабителем.
В глухой полночный час неожиданно поднялся ветер… холодный и сильный: пламя едва устояло в вертикальном положении. Он дул с запада и все без исключения подняли головы, чтобы лицезреть появление Луны. Она уже заливала мертвым светом окружавшую их местность, когда ветер стал успокаиваться…. Было в этом что-то зловещее, непонятное для членов собрания: ментал вопросительно изучал направление ветра, а девушка, то молча ждала поддержки, то все радовалась появлению спутника Земли. Лишь плотно закрывший глаза Серафим слышал — не простым, а каким-то таинственным чувством, — как с вершин холодных гор, у подножия которых они сидели, полился слабый, едва уловимый, шепот; старик почувствовал приближение той несгибаемой силы и воли, что испытывал целое десятилетие, что мучило его ежедневно. Он согнулся, едва не уткнувшись носом в костер — подростки быстро подскочили к нему, схватив за плечи: обеспокоено смотрели на него, спрашивая что с ним, но даже в этом было что-то второстепенное. Ментал смотрел уже серыми глазами — в них читался лишь вопрос, призванный для того, чтобы понять, что происходит, а девушка пыталась успокоить сама себя, уняв волнения зачинщика паники. Теперь и они слышали зловещие, не различимые, нашептывания, словно кто-то вернулся из Другого Мира, испугавшись страшных, не представимых живым, страданий. И он все шептал и шептал, до тех пор пока старик не задергался в руках своих «хранителей» и рывками не рухнул за спину. Девушка схватилась за уши, в попытке прекратить странные звуки, но они улавливались вовсе не ушами, лишь ментал гордо поднялся, обратив свой взор на громаду Колдурстра, самой высокой пики этой горной цепи. Он медленно сложил ладони перед лицом и ответил наступающему мраку своим собственным шепотом: ветер стал менять направление, дул с севера, быстро побеждая запад и вдруг! Вершина вспыхнула алым взрывом красок, они переливались, принимали самые различные очертания, пока не сплелись в единый луч и не рассеяли небосвод на недоступной высоте… Ночь отступила… звезды стали столь тусклыми, что резали глаза на фоне алого небосвода… казалось, что в небесах произошла Великая Битва и теперь они залиты кровью. К счастью, это безумие продолжалось недолго, лишь мгновение спустя все стихло: земля и небо вновь стали черными — все вернулось в норму. Шепот исчез, наступила прежняя тишина, а костер восстановил свое положение. Ментал все еще стоял, гордо взирая на вершину, с которой сразился… его окликнул девчачий голос и он рухнул на землю, медленно открывая и, закрывая глаза.
— Научишь, как небо перекрашивать, — кокетливо подметила девушка, поднимая с земли седого мужчину…
— Это не я…, - все, что смог сказал ментал, прежде, чем потерять сознание и погрузится в глубокий сон.
— Мисс, это не монах Хайтен, — вдруг заговорил серафим, вставая на ноги, используя посох и плечо девушки, — «Алые небеса» — это способность Воинов Хаоса, только если бы она была закончена мы с вами бы могли лишиться рассудка, спасибо менталу — он прервал её, только лишился своих сил.
— Навсегда? — испуганно воскликнул подросток и подскочил к «больному», который все еще лежал, уткнувшись носом в морозную землю.
— Конечно
нет, обещаю я его выхожу, — серафим одобрительно улыбнулся ребенку, чуть не спрятав глаза за нахлынувшими морщинами, все-таки он был стар, стар не по годам. Они уложили своего знакомого на небольшую койку, соорудив её из двух частей древесного ствола, на котором ранее сидел больной. Старик пожертвовал свою красную мантию и накрыл ей замерзающего, затем стал смачивать небольшую тряпочку жидкостью одной из своих бутылочек. Он нагревал ее над костром и снова прикладывал ткань ко лбу монаха, что-то приговаривая. Девушка сидела рядом и всячески помогала старику, когда он её об этом просил. Он замечал, как ей становилось все хуже: испытанный шок давал о себе знать. Понять, что держало её на ногах — мужчина никак не мог, он и не старался об этом думать. Все мысли были заняты произошедшем на Колдурстре…Гордые и нагие земли горного перевала, под ногами, все больше и больше уступали место пышным просторам, заботливо укрытых снегом; над ними расплывался голубоватый туман, от мороза, блистающий сотнями искр, радуясь появлению лунного света. Горы стали совсем высокими, и словно стыдясь этому, спрятали свои вершины за, обступившими их, облаками. В их направлении шел «юноша в белом», по колено в снегу — тропа на Миркфилд была давно заброшена и не пользовалась популярностью у путешественников. Луна была в зените, когда путник вышел на ровную асфальтированную дорогу, пересекавшую горный хребет, недалеко на западе. Асфальт, во многих местах, был покрыт трещинами, из них торчала гнилая растительность, больше похожая на гнилые корни деревьев. Редкий снег превратился в лед и самыми непонятными узорами покрывал полотно, вплоть до самого окончание. Эта автомобильная трасса, зимой, считалась аварийной и по ней не смела проехать ни одна пара колес, тем не менее — её использовали путники, чтобы добраться до Ледяного Королевства — Колднесса. Подросток медленно пересек трассу и нырнул в переулок между двумя огромными зданиями. Это была территория небольшой строительной фабрики, где в любое время суток, можно было застать трудолюбивых рабочих, обслуживающих железнодорожную станцию. Это не была конечная — дорога шла дальше и ныряла еще в один туннель, после чего пребывала на центральный вокзал города. Сейчас… поселок на десяток домов был окутан густым дымом паровоза «Восточный Экспресс», прибывшего из Екрутика. Состав уже отправлялся — маховики медленно и резко прокручивались. Здесь сходили самые отчаянные тренера, консервативные, чтящие традиции мирового тренинга. По обычаю, зародившемуся в Канто, перед турниром — мастер обязан, именно обязан, преодолеть последние километры до места, где может решиться его судьба. Эти километры обязательно должны быть опасны, нести риск для жизни, где необходимо применить все свои знания, чтобы добраться до финиша целым. Такие маршруты назывались «Дорогами Побед», и многие верили, что это на многое влияет…
Юноша, шагающий среди бревенчатых зданий, надменно улыбался: люди вокруг с интересом на него взирали, прерывая погрузку и упаковку свежих досок из белого дерева. Мальчик свернул налево и замер… его взгляд охватило безумие и ужас, по лицу прокатился холодный пот, он сглотнул и прислонил ладонь, тыльной стороной, к своему лбу, в попытке унять нарастающий пульс. Вершина Колдурстра ярко вспыхнула алым сиянием, по небу прокатилась волна яркого света и многие вокруг побросали ручную кладь, прислонившись к земле всем телом…
— Опоздал…?! Но как, — смог вымолвить испуганный тренер, когда свет на вершине гор потух, — Поезд только что прибыл, я не мог опоздать?!! Подросток сжал руки в кулак и развел их в стороны, яростно скрипя зубами. Крик наполнил станцию… громкий крик, безумный вопль, оглушающих всех взрослых, бессильно распластавшихся на земле. Юноша упал на колени и смолк, он тяжело дышал, с ладоней стекала кровь и падала на грязный снег, пред железнодорожным полотном. Но вдруг, он услышал чей-то голос, совершенно простой, просто невозможный после случившегося…
«А чего это там так красиво жахнуло?» Голос принадлежал невысокому парню, одетому в черную зимнюю куртку, достаточно короткую и узкую для него. Голова была скрыта капюшоном и широким меховым воротом. Это не прятало физиономии хозяина, но если тот, чуть наклонял голову при ходьбе, что делал он всегда — распознать его было проблемно. В голых руках он держал красивую банку с газировкой, которую он медленно, с каким-то божественным удовольствием опустошал. Не получив ответа на свой вопрос, он нисколько не удивился, и тем более не обиделся, а лишь совершил очередной глоток, после чего спокойно прошел мимо юноши, сидящего на коленях.
— Стой гад…
Грозный восточный акцент остановил Того, к кому обращался… Юноша поднялся в полный рост, его мантия вновь расправилась и приняла прежнее великолепие. Волосы, хоть и взмокли от испуга, оставались аккуратно собранными. Он мгновенно приготовил к битве свой бокуто, далеко вытянув свою руку*(это свидетельствует об оборонительной тактике, при фехтовании). Его не волновал внешний облик соперника, его волновали шесть призраков вокруг. Всем было известно, техникой сокрытия призраков владеют лишь одни — Команда «ДМ».
— Ты не уйдешь отсюда, жалкий даркмистер!!!
Люди быстро разбегались, оставляя ценные породы дерева без присмотра, когда оба противника встали лицом к лицу. Зачинщик повторил свою угрозу, а в ответ получил нечто… Соперник громко срыгнул, прислонив левую руку к сердцу, а правую подняв высоко в небо, со словами: «Певец Трубач Усиленный». Он опустил опустошенную банку с лимонадом и мгновенно раздавил её ногой, столь изящно и ровно, что юноша напротив — невольно загляделся. «Её найдет богодел и сделает нового…» Лишь после этого, обвиняемый распахнул широкую молнию на своей куртке и отбросил за спину. В руках блеснул танто и человек промолвил: «Афин Нур».