Хроники Мастера Ли и Десятого Быка. Трилогия

– Это просто живописный прием, Бык, – скромно сказал он. – Он называется по-мо: техника, когда на что-то светлое накладывается темная краска. Поначалу эффект едва заметен, но когда краска высыхает, кажется, что картина светится изнутри – «как прищуренный взгляд», так обычно говорил мой учитель.

– А, «Три Несравненных». Вы учились у него? – спросил Мастер Ли.

– Ли Као, вы знаете все, – с восхищением ответил принц. – Да, несколько лет я был его учеником, и это, без всякого сомнения, самый несносный человек, которого я встречал за всю свою жизнь. – Принц изящно включил меня в беседу. – Его звали Ку Кай-чи, но все называли его «Три Несравненных», потому что с ним нельзя было сравниться в искусстве рисования, в гении и в глупости. И, конечно, он был величайший мастер по-мо во всей империи.

– Может быть так оно и было, но вы уже давно превзошли его, – прошептал Мастер Ли. – Принц, это совершенно невероятные произведения, но неужели вы не подумали о бесчестии и ссылке?

– О, я не собираюсь выставлять свои картины, – ответил принц. – Я работаю, для себя. Всю жизнь я пытаюсь научиться рисовать, и впереди еще долгий путь.

Оказавшись в своей любимой мастерской принц чудесным образом изменился. Он выпрямился, глаза счастливо сверкали, как если бы запах краски смыл из его памяти все недавние события.

– Бык, Мастер Ли хочет сказать, что, по решению наших Нео-Конфузианских правителей, все художники должны работать в классической технике, которая в учебниках называется «Садовая Горчица», – объяснил он. – Камни, к примеру, надо рисовать мазками кисти, используя технику коу для контуров, по – для верхушки и сторон, цун – для фона, а настроение надо подчеркивать техникой ца. Любая другая техника приведет к суду и ссылке.

Мастер Ли засмеялся, увидев выражение моего лица.

– С каждым годом становится все хуже, – сказал он. – Мазки цун, например, подразделяются на виды, подходящие для конкретных камней: «клубящиеся облака», «удар топором», «расщепленная конопля», «свободная веревка», «лицо призрака», «поленица-череп», «семечко сезама», «золотая синева», «пыль нефрита», «дыра в копье», «булыжники» и, последний, «бескостный». Художник, который использует «лицо призрака» для изображения гранита вместо официально одобренного «удара топором», получает шесть лет ссылки в пустынях Монголии.

Принц обвел рукой картины, стоявшие по всему залу. – Вы смотрите примерно на полмиллиона лет ссылки, – гордо сказал он. Оживившись, он выбрал одну картину из груды, лежащей на полу и подошел к нам с простым наброском дерева. – Законы лгут, – убежденно сказал он. – Посмотрите сюда. Любой закон утверждает, что ши, сила движения дерева, похожего на это, должна главным образом сконцентрироваться в ветвях, которые бросают вызов небесам. Я восемь раз пытался это сделать, и оно оставалось бесстрастным, как буддийский монах. В конце концов я сказал себе «Хватит думать, ты, идиот. Рисуй!» Я дал волю своим рукам, и это великолепное дерево ожило. Ты видишь, почему?

Он накрыл рукой гордую главную ветвь, и постепенно я понял, что он имел в виду. Энергия дерева вовсе не шла этим путем. Она распространялась вверх по стволу, доходила до основания ветки, возвращалась обратно вниз, к корням, потом поднималась по дальней стороне ствола и наполняла трепетом жизни крошечную ветку, едва ли большую чем сучок.

– Законы лгут, глаза видят только то, что в состоянии увидеть, сознание погребено под грудой ложных идей других людей, – убежденно сказал принц. – И только рука говорит правду. Рука! – страстно выкрикнул он. – Доверяй руке, и она никогда не обманет тебя!

Мастер Ли одобрительно посмотрел на него. – Принц, это именно то, о чем я хотел поговорить с вами, – сказал он. – Я начинаю подозревать, в нашем случае одна ложь громоздится на верхушке другой, но в первый раз у нас есть путь, путь ведущий к разгадке. И вы увидите, что преступники сами указали нам дорогу, по которой надо идти.

Принц показал мне, где все лежит, и, пока они волокли стол в сад, я заварил чай. Мы все уселись снаружи, и Мастер Ли, выпив чашку чая, начал. – Мы знаем, что воры взломали библиотеку и украли манускрипт, а это привело к смерти Брата Косоглазого. Но тогда, почему они опять вошли туда прошлой ночью и убили Брата Шана? Мне кажется, что есть только одно разумное объяснение. – Мастер Ли вытащил из кармана клочок манускрипта Сыма Цяня. – Даже по этому фрагменту можно заключить, что Брат Косоглазый скопировал манускрипт. Когда преступники тщательно проверили оригинал, они увидели отметки и вернулись за копией. Именно поэтому они пооткрывали все книги, разорвали все швы и взломали все, что могли. Но для чего им плохо сделанная и ничего не стоящая копия? Ответ: стоимость манускрипта их не волнует, им нужно его содержание, и возможно – только возможно – они ушли с пустыми руками, несмотря на все поиски.

Мастер Ли положил фрагмент на стол и прижал его к поверхность кончиком пальца.

– Это был очень короткий манускрипт, – сказал он. – Шансы, что все дело в содержимом этого фрагмента, вовсе не так малы, как можно подумать. Возможно не больше чем двадцать или тридцать к одному. Я выигрывал на боях сверчков при значительно меньших шансах. Принц, возможно ли, чтобы Сыма Цянь когда-нибудь посещал вашего ужасного предка?

Принц немного испуганно посмотрел на него. – Нет, насколько я знаю, – сказал он, и подумав немного, добавил. – Но я бы очень удивился, если бы они не были знакомы. Прежде чем впасть в немилость, Сыма был доверенным лицом императора, и кого еще У-ди мог послать, когда у младшего брата появились признаки помешательства?

– И разве невозможно, что именно младший брат вызвал падение придворного историографа и приказ о кастрации? – предположил Мастер Ли. – Настоятель сказал мне, что, помимо всего прочего, в годы веселой молодости Смеющегося Принца монастырь использовали и как тюрьму. Это может объяснить и то, почему манускрипт нашли именно здесь.

– Вы имеете в виду подделку? – принц почесал голову.

– Один мой знакомый, святая душа, проводящий время главным образом около Глаза Спокойствия, предложил интересную гипотезу, – объяснил Мастер Ли. – Подделка было предназначена для того, чтобы ложно обвинить Сыма в покушении на сыновью непочтительность. Я был почти полностью убежден в этом, но теперь, благодаря вам, почти полностью убедился в кое-чем полностью противоположном.

Мастер Ли указал на мастерскую с прославленными картинами принца. – Рука. Доверяй только руке! – крикнул он. – Эта мысль уже несколько дней бродит по укромным уголкам моего сознания. Когда я гляжу на фрагмент и вижу имя отца Сымы, я говорю себе «Подделка», но когда я смотрю только на иероглифы, я говорю себе «Сыма!» Вы, принц, сделали то же самое. Рука не лжет, и теперь я собираюсь заключить, что это вовсе не самая великая подделка в мире, потому что это вообще не подделка. Сыма Цянь начертал имя своего отца только для того, чтобы крикнуть ученым «Смотрите! Смотрите внимательнее! Что-то не так!» Смысл всего этого в том, что он зашифровал настоящее сообщение, и давайте посоревнуемся, кто первый взломает код.

Но, конечно, это будет не Десятый Бык, который за всю жизнь не прочитал ни единого древнего иероглифа, даже упрощенного. Я встал и только внутренне усмехался, когда до меня доносились куски разговора.

– Никогда не видел так много ошибок в нескольких параграфах.

– Быть может умышленных?

– Ошибка как точка отсчета?

– Интересно, почему сколько ошибок связано с цифрами?

– Действительно интересно. Вот здесь он пишет, «сто сорок шесть чешуек дракона».

Даже я знаю, что у дракона 36 плохих чешуек и 117 хороших, так что вместе 153, а складывать я умею еще со школы. Я презрительно свистнул и отправился поглядеть на цветы.