Хроники майора Корсакова. Том 3. Книга вторая
Шрифт:
– Действительно! – просветлел генерал. – Вы оба абсолютно правы, а я… что-то раскис. Прошу простить за минутную слабость и… начинаем действовать!!!..
Глава V
Сутки с лишним спустя.
Вечер понедельника
Разыгранный для покойного Федорова грандиозный спектакль все-таки принес определенную пользу. Сотрудники Нелюбина пустили по Конторе туманный слушок, будто бы «полковник Корсаков задержан до выяснения некоторых обстоятельств»… (читай – арестован и подвергается усиленной обработке.)… и неизвестные враги пока пребывали в уверенности, что их коварный план сработал. На службе ни вчера, ни сегодня я не появлялся. Моя квартира
Агента, как мы теперь убедились, никто из врагов не знал. Ваш покорный слуга вроде как находился под арестом. Стало быть, слежки за мной не будет, и все по идее должно пройти гладко. Но это по идее…
Однако если кто-то вдруг случайно увидит нас вместе… Особенно те, кому не надо!..
Поэтому встречу назначили не на улице (в одном из условных мест), а на означенной конспиративной квартире…
Агент Эмир (в миру Вахид Асланов) сидел у нас с Рябовым на ТАКОМ прочном крючке, что соскочить с него не мог при всём желании. А потому усердно (хотя и не добровольно) трудился на благо Государства Российского с августа 2004-го года.(См. том 1, том 2). Соплеменники Вахи, естественно не подозревали о его агентурной ипостаси. Более того, при активной поддержке ФСБ, он заработал у них громадный авторитет и высоко поднялся по иерархической лестнице в чеченской диаспоре Н-ска. Однако, не смотря на это, он испытывал к нам плохо скрытую ненависть и, будь у него возможность, как минимум отрезал бы мне заживо голову, в отместку за страшное унижение на городской свалке, где проходила первая стадия его вербовки. (См. «Изнанка террора»)…Я прибыл на упомянутую квартиру в восемь вечера и, по дороге, несколько раз «проверился». (Береженого Бог бережет!). Пешком поднялся на пятый этаж, набрал код дверного замка и повернул ключ. Бронированная дверь отперлась с легким щелчком. Зайдя внутрь, я включил свет, повесил пальто на вешалку в прихожей, не разуваясь, прошел в ближайшую комнату, достал из бара-холодильника бутылку «Нарзана» и зубами сорвал пробку. Потом уселся в одно из кожаных кресел и ногой пододвинул к себе журнальный столик с пепельницей. До появления Эмира оставалось около часа. Выпив «Нарзан» прямо из горлышка, я выкурил сигарету, поудобнее устроился в кресле, лениво закрыл глаза и… непонятным образом очутился вне стен конспиративной квартиры, в прежде не знакомом месте, а именно – в просторном зале с деревянным полом, с изображениями одиннадцати драконов на стенах и с мертвенными лампами дневного света под потолком. В углах зала шевелились какие-то странные тени, а посреди него медитировал в позе лотоса толстый тип со смазанными, размытыми чертами лица. Раскачиваясь из стороны в сторону, как китайский болванчик, он бормотал непонятные слова мантры, отдающиеся в моих ушах острой болью. Я хотел подойти и заставить толстяка умолкнуть, но внезапно обнаружил, что являюсь призрачной, бестелесной субстанцией, способной лишь наблюдать. Дар речи тоже куда-то пропал. Между тем мантра гремела все сильнее. Тени в углах сгустились, превратились в черных змей, скользнули к толстяку и в мановение ока всосались в его конечности. Он страшно содрогнулся, сам весь почернел, но вскоре вновь обрел обычный цвет кожи, поднялся на ноги, зловеще расхохотался и вышел из зала на улицу. Я (по-прежнему призрачный, бестелесный) полетел за ним.
– Попрактикуемся, – пройдя пару кварталов, сказал сам себе толстяк и, поискав глазами, выбрал холеного, изрядно поддатого господина, вывалившегося из ресторана и нетвердой походкой направившегося к роскошному автомобилю с персональным водителем. Тот, завидев хозяина, выскочил наружу и услужливо распахнул заднюю дверцу. А толстяк, также изображая пьяного, пересек дорогу «холеному» и задел его плечом одновременно, как бы невзначай, коснувшись рукой туловища.
– Твою мать! – бешено
взревел задетый.– Ох, извините, извините! Я случайно! Прошу прощения! – проворно отпрыгнув назад, начал часто кланяться толстяк. – Простите! Простите! У меня плохое зрение!
– Урод узкопленочный! Понаехали тут! Трам-та-рарам, – грязно выругался «холеный», смачно харкнул, норовя попасть в обидчика, с грехом пополам забрался в машину и, рыкнув на шофера, укатил прочь. После его отъезда толстяк дьявольски расхохотался и произнес с едва заметным, мяукающим акцентом:
– Умрешь через пять дней, крутой ты наш! Откажут сердце и легкие. У такого мастера, как я, не бывает осечек!
Я понял, что передо мной тот самый таинственный убийца-китаец, весь задрожал в охотничьем азарте, но… из-за отсутствия телесной оболочки, не смог ничего предпринять для задержания (или ликвидации) преступника. А мастер Лонг продолжил щедро сеять смерть. В рекордно короткие сроки он пометил отравленной рукой двух педерастов, прогуливающихся в обнимку… «Скончаетесь в один день и час, влюбленные вы мои, хе-хе, а именно спустя четверо суток от заворота кишок. Оба!»… Кучерявого, масляноглазого торговца порно дисками: «Через три дня начнется рак обоих яичек, а сдохнешь через две недели после их ампутации, захлебнувшись спьяну собственной блевотиной»… Потом настала очередь упитанного гаишника, агрессивно вымогавшего взятку у владельца подержанной иномарки с правым рулем: «Через пять дней сильнейший запор, разрыв внутренних органов и изойдешь кровью на толчке. Секунд за пятнадцать. Даже на помощь позвать не успеешь!» А затем еще каких-то трех, с виду обычных граждан.
Толстяк явно наслаждался своим могуществом. Он хихикал, приплясывал, хлопал в ладоши и приговаривал язвительно:
– Триста лет назад ЗДЕСЬ такое было бы почти невозможно! А сейчас… ха! Пожалуйста! Сколько угодно! Сейчас пришло наше время!!!
С каждым потенциальным мертвецом он наглел все больше и под конец вовсе перестал изображать робкого неуклюжего толстяка, а пер напролом сквозь толпу, раздавая направо-налево смертоносные сгустки бесовской энергии. И неожиданно нарвался! Вознамерившись поразить «отравленной рукой» худенького мальчонку лет одиннадцати, минуту назад вышедшего из православного храма и по случайности оказавшегося у него на пути, мастер Лонг вдруг наткнулся на огненный щит, дико завопил, мячиком отлетел далеко на обочину дороги, почернел с ног до головы и начал извиваться полураздавленным червяком, издавая мучительные стоны.
«На настоящих православных подобные фокусы не подействуют. Но таких, к сожалению, маловато осталось», – вспомнились слова Логачева. Тем временем стоны толстяка странным образом видоизменились, приобрели некую упорядоченность. Длинный, отрывистый (небольшой промежуток), два коротких, и опять по новой.
«Похоже на условный звонок Вахи», – подумал я и… проснулся. В дверь действительно звонили. Настенные часы показывали пять минут десятого.
Протерев лицо рукой (вместо умывания), я подошел к двери и заглянул в телескопический глазок. На площадке, катая на скулах желваки, стоял рослый, мрачный горец в дорогом пальто и с непокрытой головой. Физиономия Вахи выражала крайнюю степень раздражения. (Видимо, долго названивать пришлось.) Ругнувшись шепотом по-чеченски, он вновь поднес палец к кнопке звонка, и в следующий момент я распахнул дверь.
В глазах Вахи вспыхнуло изумление, быстро сменившееся хищными, волчьими огоньками.
– Извините, я, кажется, ошибся этажом, – насильственно улыбнулся он, сунув руку за пазуху. Оружием наш джигит владел отменно, и мне ничего не оставалось, как парализовать ему руку тычком пальцев в нервный узел.
– Угомонись, дорогой, не пори горячку, – тихо посоветовал я побелевшему от боли агенту и предложил: – Заходи в квартиру. Давно тебя жду.
– Корсаков?!! Ты-ы-ы?!! – дико выпучился Асланов.
– Придержи язык, – прошипел я, рывком за шиворот втащил его в квартиру и захлопнул дверь. – На фига фамилию светишь, идиот?!
– Точно ты, – облегченно выдохнул Ваха. – Но лицо… лицо… Совсем другого человека! Пластическую операцию сделал?! Да?!
– Нет, просто хороший грим.
– Класс! – искренне восхитился он. – А я-то уж подумал: нет тебя в живых. И этот, незнакомый, явился сюда по мою душу.
Конец ознакомительного фрагмента.