Хроники особого отдела

– Переоденемся и в тренажёрный зал.

– Я вас догоню, – кивнул Боб.

В нашем номере, мы быстро переоделись, потом плюхнулись на диван и стали ждать Боба.

– Кай, ты почему всё время молчишь? Я просто надрывалась, чтобы быть любезной.

– Наблюдаю за теми, с кем будем отдыхать.

– И что скажешь, аналитик ты наш?

– Не сердись, нелегко отказаться от привычки рассматривать клиентов. Я, когда составляю букеты, стараюсь побольше узнать о заказчиков. Реже ошибаюсь. Видишь ли, мне на завтраке как-то было неуютно. Они все что-то изображают. Хотя семья, как семья, но мне кажется, главенствует в семье муж. Те, кто за столом, где Максим-Максимович, солянка сборная. А «попугайчикам-неразлучникам» мы не понравились, не понимаю почему.

– Вот это да! Здорово ты их назвала, точно попугайчики. Плюнь на них! Мы приехали отдыхать, и нам никто не сможет помешать. Природа, погода. Красота!

– Ага! – и я показала на окно, снег уже сплошной пеленой затянул окно.

В номер ввалился Боб и честно сообщил:

– Девчонки, я обожрался. Не обижайтесь, я вчера спал всего три часа. Буду спать, – с этими словами он стал сдирать с себя одежду, мы, улыбаясь, смотрели, как он в одних трусах прыгал вокруг кровати сдирая покрывало. Боб возмутился. – Ну что вы на меня уставились? На мне приличные чистые трусы.

Мы одновременно запулили в него пледом и думкой. Он счастливо улыбнулся.

– Ладно, у меня есть классная пижама. Уж, зачем я взял её, не знаю, но думаю, чтобы не смущать вас, – он рухнул на кровать, и спустя мгновение засопел, завернувшись в плед, из которого торчала только его встрёпанная голова и красные носки в чёрную полоску.

– Ну откуда у него такая тяга к полосатым носкам? – Гусёна покачала головой. Ведь всегда ходит в полосатых, как ребёнок.

– Мне кажется, что это что-то из детства. Видимо он тогда их был лишён.

– Ох! – Гусёна покраснела. – Пошли, не будем ему мешать.

Я долго смотрела ей в глаза, но, видимо, она не готова была к откровенности. Я направилась к двери, она, порозовев, едва слышно прошептала:

– Да, Кай! Да! Он очень мне нравится. Очень! Я после как мой отец, оказался мерзавцем, уже и надеяться перестала, что кто-то мне… в кого-то я… Кай! Он же всё время молчит! Даже когда мы с ним бываем только вдвоем… молчит, или про игры рассказывает. Ну как мне понять, кто я для него?

Я не знала, что ей ответить, да и какой из меня был советчик, если все сведения о любви я почерпнула из литературы и фильмов. Мужчин, описанных в романах, по-моему, в жизни не существовало, и я всякий раз удивлялась, как мои однокурсницы влюблялись, когда разглядывала объекты их тайной или явной страсти.

Теперь, когда я узнала о чувстве Гусёны к Бобу, то обрадовалась. Они были бы замечательной парой. Добрые, честные, очень одинокие и мечтающие о семье. Гусёна, конечно, по сравнению с Бобом была красавица, но, наверное, людей любят не за красоту, если она его полюбила. За что можно любить из романов было нельзя понять.

Однажды я даже провела сравнительный анализ мужчин, сражающих женщин наповал, и была ошеломлена полученными данными. Мужчин любили красивых и уродливых, верных и ветренных, честных и мерзавцев, богатых и бедных, трудяг и бездельников. Когда я к анализу добавила сказочные персонажи, то совсем растерялась. В сказках женщины любили высоких или карликов, сильных и хилых, смелых и трусливых, рыцарей и подонков.

Возможно поэтому, я вытолкала подругу на лестницу и прошептала ей:

– Как ты узнала что любишь? По каким признакам?

От моего напора Гусёна растерялась. Видимо она никогда не задавалась этим вопросом. Она шла и молчала. Мы почти дошли до тренажерного зала, который был чуть ли не в конце коридора первого этажа, когда она выдавила:

– Хочу, чтобы он был рядом. Без него сердце останавливается и не бьётся, пока не увижу его.

Услышать такое от врача я не ожидала, но, увидев её лицо, поняла, что это правда. Он живёт в её сердце, вот поэтому-то она и не может без него.

– Что делать будешь?

Теперь она долго на меня смотрела, переваривая мой вопрос, потом улыбнулась и заявила:

– Буду сердце тренировать, – и толкнула дверь тренажёрного зала

Поговорить больше нам не удалось, мы были одни минут двадцать, потом в зал осторожно заглянула матрона в лиловом тренировочном костюме. Чуть задыхаясь, она проговорила.

– А это не опасно после завтрака так напрягаться?

– Надо калории сжечь, – проговорила Гусёна, вертя педали тренажёра.

– А вам-то зачем? – матрона неспешно пошла по пешеходной дорожке.

– Не только калории, – я решила поддержать Гусёну. – Гиподинамия.

Минут десять мы ещё поизмывались над организмами и отправились в свой номер. Захватив полотенца и халаты, забрались в душ, наслаждаясь его размерами. Вскоре мы последовали примеру Боба, и дремали на своих кроватях, завернувшись в пледы, под завывания ветра, которые были слышны даже через закрытое окно.

– Знаешь, я иначе представляла гостевые дома, – лениво проговорила я.

– Я тоже и теперь зауважала Боба, который считает, что отдыхать надо только на родных просторах. Ты хочешь поговорить о здешних красотах? – едва слышно прошептала Гусёна, и заснула.

На это я уже не смогла ответить, мой язык уже спал.

Глава третья

«Жизнь полна сюрпризов, и не только приятных»

Отчаянные домохозяйки

Я не знаю, сколько мы продремали, но все проснулись от женского визга, доносящегося из коридора. Боб поднял голову и сонно провещал:

– Вот это будильник. Мне бы такой домой, а то утром глаза не продрать, – мы опять стали проваливаться в сон, когда раздался опять визг. Боб сел и мрачно проворчал. – Чего же это такое произошло? Неужели кто-то увидел крысу?

Гусёна потянулась.

– Надеюсь, Кай защитит нас. Она – биолог. Это её работа.

– Утешай себя тем, что крыса сдохла от этого крика, – отмахнулась я.

Спать нам не дали, потому что в дверь постучали, и в комнату вошла наша Пышка.

– Обед!

– О господи, неужели мы спали три часа? – я ахнула.

Пышка покачала головой:

– Дорога, метель, и я слышала, вы были в тренажёрном зале. Не удивительно, что все заснули.

Боб, зевая, спросил:

– А кто там так кричал? Что-то серьёзное, или крысу увидели?