Хроники Равалона. Трилогия

Сколько Кайлар ждал этого момента!

А с тех пор как один из наблюдающих за Пеленой и прикупольными отрядами Дикий принес Весть о смертных, проникших в Лангарэй и похитивших Сосуд с Ним, Кайлар переживал каждую секунду, отделявшую его от воссоединения с Великим Повелителем. Слежка за четверкой похитителей привела в Диренуриан, где глупцы-эльфы посмели окружить Его своей магией. И вот Он с ними, со своими верными детьми и последователями.

— Кайлар шиа Тир Тиар. — Великий Повелитель положил руку ему на голову. — Отныне и до тех пор, пока Ночь накрывает землю, я говорю и пускай услышат все. — Его голос становился громче, начинал греметь, оглушительными раскатами прокатываясь по всему подземному комплексу: — Я даю тебе награду, который ты достоин! Да и начнется исполнение моего обещания Двенадцати Верным!

Кайлар смотрел на носферату в зале и улыбался. Он все еще улыбался, хотя его голова уже болталась в воздухе, за волосы удерживаемая Великим Повелителем, капая кровью на пол из разорванной шеи. Багряный бич хлестнул по безголовому телу, обращая латы в ржавчину, а плоть в прах. Великий Повелитель сжал пальцы, голова Кайлара треснула, и мозг потек между пальцами Золтаруса. Бог-упырь брезгливо отряхнул руку.

— А теперь, — обратился он к застывшим как статуи Тиарам, — пришел час и вашей награды.

— Не понял, — нахмурился Уолт. — Почему он убьет всех Тиаров? Они же пробудили его, разве нет?

— Потому что, когда Золтарус засыпал, он пообещал Двенадцати Верным, что если проснется, то убьет всех живых существ в мире, — пояснил Понтей.

— Все запуталось, — пробормотал Мастер. — Теперь я не понимаю…

— Я расскажу, — вздохнул Понтей и виновато взглянул на Иукену. — Я… Однажды я совершил непоправимое. И тогда я решил, что изменюсь. Не свои взгляды на мир, не свое отношение к происходящему — нет, изменю себя. Перестану быть упырем. Я перерыл все библиотеки Лангарэя, я тратил деньги отца, заказывая магические трактаты со всего мира. Я читал и учился. Я начал хорошо разбираться в магии, особенно магии крови, что, я думаю, неудивительно, и предметной. Но поиски не радовали меня. Чем больше я узнавал, тем меньшей мне казалась возможность превзойти бытие, данное упырям. Я хотел… хотел, чтобы мы стали носферату, не убивая людей, чтобы перестали испытывать Жажду. Глупо? Да, я считал себя глупцом, который пытается переплыть реку, не умея плавать. Считал, но все равно продолжал поиски. Я изучил Посвящение Светом…

— Понтей! — напрягся Фетис.

— Да, я знаю, что это тайна, Вадлар. Но, думаю, время тайн закончилось. Знайте же, господин маг, что упыри научились обманывать свою природу. Раньше были только Дикие и Низшие упыри. Вторые отличались от первых зачатками разума и способностью чуть лучше переносить Воздействие, но после того, как пришел Золтарус, все изменилось. Упыри поднялись над своими инстинктами, появились Средние, Высшие, носферату. Они все обладали разумом. И в семьях упырей больше никогда не рождались Дикие, только Низшие. Но долгое время процесс перехода с одного уровня на другой был сложным, и требовалось немало лет, чтобы Низший стал Средним. Когда Золтарус засыпал, носферату было очень мало по сравнению с общей численностью упырей. Но затем Двенадцать Верных, те, кто были с Золтарусом с самого начала его становления богом, дали нам обряд Посвящения Светом. Шла война, мы могли сражаться только ночью, за день люди и гномы спокойно возвращали себе то, что мы с трудом отбивали у них, и уже приближались к Куполу. И тогда Одиннадцать Великих создали Посвящение Светом…

— Одиннадцать Великих или Двенадцать Верных?

— Одиннадцать Великих и Первый Незримый и есть Двенадцать Верных, господин маг. Просто Одиннадцать Великих сейчас находятся на грани жизни и смерти, а Первый Незримый тайно наблюдает за жизнью Царствия Ночи, и только избранные знают, кто он на самом деле. Я продолжу. Суть обряда Посвящения Светом очень проста. Низшего утром приводят в храм, где сквозь небольшое отверстие в потолке падает луч света. Низший встает под луч и должен выдержать его Воздействие, пока жрецы читают молитвы Ночи. Продержавшийся до захода Солнца в течение последующей ночи испытывает изменения. Его организм перестраивается до уровня Среднего ранга. Я прочитал об обряде все, он толково описан, но так и не понял, посредством какой магической или иной метафизики происходили перемены. Я обнаружил, что везде умалчивалось то, что перед обрядом тело упыря смазывают специальным эликсиром. Я сам проходил Посвящение Светом и хорошо помню резкий, неприятный запах. Я заинтересовался природой этого эликсира. Мои изыскания привели к тому, что Первый Незримый захотел со мной встретиться. Мы разговорились, и он вдруг поведал мне о Золтарусе. Рассказал о боге-упыре, его сне и желании, когда проснется, поработить мир. Я засмеялся и заметил, что тогда бог-упырь глуп, потому что упыри если и могут править, то только под Куполом. А Первый Незримый неожиданно сказал, что обманул меня и на самом деле Золтарус, погружаясь в сон, повелел Двенадцати Верным никогда не будить его и даже беречь от пробуждения. Иначе, если он проснется, он убьет всех. Не только живых, но и не-живых и даже не-мертвых. И если они захотят пробудить его, то только тогда, когда будут обладать властью убить его.

— Убить его? — удивился Вадлар. — Зачем ему желать своей смерти? Первый Незримый, случаем, не наврал тебе еще раз?

— Первый Незримый сказал, что Золтарус не хотел жить. Его что-то мучило. Они, Двенадцать Верных, видели это. Золтарус не хотел жить и не мог умереть. И тогда у него были срывы. Он убивал всех, кто попадал ему под руку, щадил только Верных. А после того, как он поймал в горах кобольда и выпил его, что привело к Перерождению кобольда…

— Что?! — Челюсть Вадлара отвисла, но не потому, что он применил трансформу. — Кобольд Переродился?!

— По словам Первого Незримого, — кивнул Понтей. — Кобольд стал Живущим в Ночи. Не переносил Солнца, испытывал Жажду и владел трансформой. Силой Крови Фетис, между прочим. Кобольда конечно же убили. А Золтарус решил заснуть. Он сказал, что его безумие становится сильнее, раз его Дары стали доступны не только упырям и Перерожденным людям.

— Безумие? — уточнил Уолт. — Что это значит?

— Первый Незримый не знал. Но Золтарус сказал, что если он проснется и не будет уничтожен, то его безумие уничтожит мир. Я спросил, почему мы не уничтожаем его сейчас, когда он спит, Незримый ответил, что это невозможно. Даже если мы сбросим Сосуд с Золтарусом в жерло вулкана, хоть это будет и магический вулкан Раш-ати-Нора, то будет уничтожен Сосуд, но не Золтарус. А затем Незримый раскрыл мне тайну Посвящения Светом. Эликсир, которым покрывают тело, на самом деле никакой не эликсир, а выдержанная особым образом кровь Одиннадцати Великих.

— Что-что?

— Не делай такого лица, Вадлар. Ты слышал, что я сказал. Да, суть Посвящения Светом не в том, чтобы выдержать Воздействие, а чтобы кровь Одиннадцати впиталась в организм упыря. Солнечный свет ей в этом помогает. И Низший становится Средним. Первыми массовое Посвящение Светом прошли Атаны. Умопомешательство берсеркеров лучше всего помогало Средним Атанам сражаться днем, не изнемогая под лучами Солнца. Мы могли бороться утром и вечером, а днем Атаны продолжали теснить врагов. Но цена обряда велика. Одиннадцать погрузились в промежуточное состояние существования, они и живут и не живут одновременно. Их тела находятся в Центральном Храме Ночи, и там Постигающие Ночь собирают кровь Одиннадцати для Посвящения Светом, а Первый Незримый следит за соблюдением процесса. Он объяснил мне, как выдерживается кровь, что добавляют в тела Одиннадцати, какие моления проводят. Я спросил, почему же мы дальше не проходим Посвящение Светом, а он сказал, что кровь Одиннадцати может возвысить только Низшего. И дальше без крови людей никак.

— Ну а как же я, Понтей, ведь ты…

— Всему свое время, Вадлар. Сейчас я дойду и до этого. Первый Незримый сказал, что впечатлен моими успехами в магии и хочет, чтобы я нашел способ уничтожения Золтаруса. Он передал мне таблички с письменами, что хранились им с тех пор, как Золтарус велел вести хроники, и предложил изучить их. Я изучил и понял, что забрезжила надежда, но не для Первого Незримого. Для меня. Ведь я все так же хотел превзойти сущность упырей. Я спросил Первого Незримого, пытались ли когда-нибудь создать эликсир для Посвящения Светом из крови Золтаруса. Он глянул на меня как на умалишенного и сказал нет. И тогда я обратил его внимание на тот факт, что почти все, кто пил кровь бога-упыря — существовал такой обряд в самом начале его правления над Живущими в Ночи, — являются основателями современных кланов Лангарэя. А это значит, что они были носферату. Но в те времена, чтобы стать носферату, нужно было не только выпить три тысячи человек, нет, тогда надо было выпить больше, но и провести около сотни лет под землей после этого, не поднимаясь на поверхность. А они, судя по хроникам, этого не делали. Он задумался. И добавил, что он стал Двенадцатым из Двенадцати после того, как Золтарус дал упырям разум и Силы Крови. Я спросил, пил ли он сам кровь бога, и он ответил утвердительно. И прибавил, что непозволительно быстро стал носферату, выпив всего лишь пять сотен человек. Мне нужна была кровь Золтаруса, нужна для моей надежды, но я соврал Первому Незримому, сказав, что, возможно, в крови упыриного бога мы найдем орудие его уничтожения. Я же хотел другого. И когда Первый Незримый открыл, что у него есть не просто кровь, но Кровь, сердцевина Силы Крови Золтаруса, я чуть не заорал от радости. Бог оставил ее для Двенадцати Верных, чтобы те могли в случае чего воспользоваться ею, если понадобится защитить Живущих в Ночи. Одиннадцать воспользовались, чтобы впасть в магический ступор, а я собирался воспользоваться, чтобы… Ну, вы понимаете зачем. Я исследовал Кровь Золтаруса, я проводил эксперименты, пытался создать ту же консистенцию, что была у крови Одиннадцати, которая используется для Посвящения Светом. И я сделал это. Вадлар стал моим подопытным, которого я из Среднего сразу вознес до носферату. Без крови людей.

Уолт взглянул на приосанившегося Фетиса. Так вот что значили слова носферату-Тиара, что он не чувствует сопровождающей Вадлара Кровавой Боли. Не было ее, этой Боли, потому что не было трех тысяч человек…

— К сожалению, я сумел создать всего одну порцию эликсира, потратив почти всю имеющуюся Кровь Золтаруса. Того, что оставалось, было недостаточно. Но я обнаружил, что при определенном воздействии некоторых видов кристаллов из Гебургии, облученных магией Света, Кровь Золтаруса начинает сворачиваться и распадается на мелкие частицы. Ненароком я обнаружил, что не совсем соврал Первому Незримому. Я сообщил, что, кажется, нашел путь, как убить бога-упыря, но для этого мне снова нужна его Кровь. И я показал Вадлара, сообщив, что возможно подняться до носферату без человеческой крови. Незримый сказал, что отдал мне всю Кровь. И что я знаю, где могу достать еще. Что для этого нужно одолеть бога-упыря. Ведь все знают, что кровь богов течет вечно, и мне хватит ее. И тогда я с головой погрузился в исследования тех остатков Крови, что у меня еще были. Вадлар всего лишь стал носферату, Жажда до сих пор с ним, а мне хотелось большего. Попутно я продолжал заниматься предметной магией, чтобы отвлечься. Изобрел Клинки Ночи и вдруг понял, как можно справиться с Золтарусом. В итоге я создал этот артефакт. — Понтей поднял «арбалет». — И назвал его эфирострел. Он создан с одной целью — убить Золтаруса. И дать мне бесконечные запасы его крови, ведь ни боги, ни убоги не заберут его тело в свои миры.

— Значит, этот эфирострел способен убить Золтаруса? — спросил вампир. — Позволите, юный Сива, уточнить, как именно?

Уолт подметил, что Мастер постукивает ногой по дну повозки, что его руки, лежащие на коленях, во время рассказа Понтея несколько раз вздрогнули, особенно когда тот упоминал кровь бога-упыря. Гм, интересно. Что же нужно вампиру?

— Насколько мне стало известно из книг теологов и малефиков, самому-то мне не удалось бы это узнать, как вы понимаете, Бессмертных всегда окружает слой Онтологического Эфира, так сказать, доспех, защищающий их. Но это не доспех, это скорее живое существо, или Второе Я Бессмертного, воплощенное как его защита. Поэтому Бессмертные и являются Бессмертными: Онтологический Эфир делает их неуязвимыми как в измерении Небесного Града, так и в измерении Нижних Реальностей, а также в искусственно созданном измерении Безначального Безначалья Безначальности. Но когда боги сходят или убоги восходят в Равалон, тогда их Второе Я меняет свою природу и становится Оптическим Эфиром. Этот тип Эфира слабее Онтологического, и Бессмертные способны пробивать его и даже наносить друг другу смертельные раны. Тогда Истинное Я Бессмертного погибает, а Второе Я принимает форму его тела, отпечаток Искры Творения. Происходит как бы замена, понимаете? Ведь тело Бессмертного и есть его душа, а душа эта при гибели отправляется в Бездну, но так как Принцип Бытия, за который отвечает Бессмертный, не может вот так вот просто исчезнуть, то Оптический Эфир создает тело, которое продолжает поддерживать этот Принцип, пока богу или убогу не найдется замена. И я подумал, что если Золтарус рожден в мире смертных, то он обладает только Оптическим Эфиром и никогда не владел Онтологическим.