Хроники сексуальных неврозов
Шрифт:
Толстяк довольно томно отчитывается:
– Мне совсем не больно! Ваш шаловливый пальчик, Жанна, доставляет мне небесное наслаждение. И это не метафора. Что может быть прекрасней девушки, которая… которая пальцем…
Он не знает что сказать дальше. И вдруг как на духу:
– Выходите за меня замуж, Жанна!
– Вот уж! До конца дней ковыряться в Вашей гнилой…
Толстяк перебивает:
– Только не называйте мою задницу грубо, прошу Вас! Не называйте ее гнилой!
Он потерянно бормочет:
– За что же мне такое наказание? Вот как иногда приходит первая любовь!
– Алло, Ксю… Это
Толстяк жалок:
– Клянусь, это первая любовь, Жанна!
Потом его и вовсе осеняет:
– Однако не забывайте, сколько у меня денег, Жанна! Не забывайте, что я страшно богат!
Голос нашей Ксюши журчит как ручеек:
– Жанчик, скажи, если к отцу Гарри Поттера приходит девушка в туалет – это педофилия?
– Еще какая!
– Но он же старпер! Да еще проктолог!
– Блин, а этот же не старпер!
– Кто?
Заглядывает врач и делает строгое наставление:
– Жанна Михайловна, пожалуйста, не отвлекаемся.
– Ну, мелкий этот… Одну минуточку, Евгений Александрович… с мечом там бегает.
– Поттер этот…
– Ну да, Скоттер этот…
Ксюша сильно удивлена:
– Фигасе! А в Интернете он кувыркается с девками! Могу ссылку бросить.
Она удрученно бросает подруге:
– Ли! Тупняк полный!
22. Как громко стонали сисястые телки!
Ну как же отомстить этому негодяю Шеину, как?
Ли, ну почему ты не хочешь помочь маме?
А ты, Ксю?
Ведь ты такая креативщица!
Между тем в Безбожном переулке лето каждую ночь продолжает разливать свою загадочную чувственную патоку в воздухе, – и это сводит с ума! Если б я был поэтом, я бы, пожалуй, написал такие стихи:
Голая ночьСнова нежнаНочь от любвиБешена.Но никомуТы не нужнаПолубезумнаяЖенщина.Тополь выходит из трамвая.
Неподалеку от лавочки, словно коза на привязи, ходит (рэппируя локтями) Марья Николаевна. На голове – крутые наушники. Поводок от ее руки тянется в газонные кусты. Можно послушать голос рэппера, если любопытно. Читка следующая:
Я жил в трущобах и ел грязные щи,Меня унижали всякие хачи,И кричали: эй, лох, твоя тачка – говноА наши тачки и мабилы:Во!Марья Николаевна риально прецца похуй:
– Во! Во! Во!
Тополь окликает:
– Марья Николаевна!
Старушка ничего не слышит.
Тополь,
махнув рукой, идет к детской площадке. Она сидит на качелях, тихо раскачиваясь. Она поглядывает на окна коммуналки и тихие слезы грусти катятся по ее щекам.В кустах – смех. Поводок потянули, излишне загулявшая старушка, возвращается назад. Садится на край песочницы. Из кустов показываются дворник Фарход с поводком в руках.
Большая честь Шеину: Тополь знает имя дворника, который подметает тротуары его дома! Шеин не знает по имени дворника, который подметает дом, где проживает Тополь. Так-то.
Фарход со своей девушкой. Видимо они целовались.
Парень смущен:
– Ромик попросил погулять с Марьей Николаевной.
Широко улыбается:
– Он с девушкой встречается…
Тополь вытирает слезы.
– Записку передадите? Так называемое таинственное ночное письмо, хорошо? Пусть Сергей Иванович отвезет домой меня на такси.
Фарход привязывает к запястью своей девушки поводок, исчезает. Марья Николаевна тихо и беззлобно кемарит на краю песочницы.
Девушка Фархода протягивает сигарету Юлии Петровне. Тополь отмахнулась.
Сонный Шеин опустился на стул и повертел в руках романтичную записку. Рядом топчется Фарход.
– Ну, я пойду… – говорит Фарход. – Марья Николаевна ждет… – Фарход улыбается. – Она красиво танцует…
– Стараемся… – тупо бормочет Шеин.
В коридоре Фарход испуганно оборачивается на бурные женские стоны, которые доносятся из комнаты Ромика.
Гремит голос Зайцева из глубины коммуналки:
– Роман, как непотребно громко стонут Ваши барышни!
…Такси тормозит у подъезда дома, Шеин и Тополь выходят.
В подъезде Тополь говорит:
– Спасибо, покатались. Очень романтично. Мне опять казалось: огни летели, и мы летели, и все летело…
Она переходит на бормотание:
– И куда-то улетело… и не прилетело… Это такая совсем небольшая игра в увлеченность.
– Гуд. Пусть так.
– До свидания. Извините, что побеспокоила. Мне просто было грустно.
23. Гинеколог повидал всякое
Ее почему-то дожидается дочь. Как будто чувствует себя в чем-то виноватой перед матерью.
– Хочешь постригу ногти на ногах, ты вчера просила…
– Мои ноженьки так устали, доча… – говорит Тополь.
Лия заботливо стрижет.
– Мам, ну и зачем эти дешевые комедии? Зачем ты играешь сама перед собой?
– Не знаю. Мне просто приятно, что ночью меня кто-то привозит домой.
– А ты подумай! Тебе нужен вообще мужик? Зачем он тебе? Давай я тебя научу ИнДизайну! Фотошопу! Будешь верстать как Бог!
– И все? Разве Бог верстает?
– Он делает все.
Лия расхаживает с пилочкой в руках.
– Ты же сама говорила: близится климакс. Кто еще нужен тебе в климаксе?
– А вот про климакс не надо! Он немного отдалился, мне кажется…
Лия не слышит.
– В конце концов, у тебя есть я. Какая бы ни была дочь, она всегда поднесет стакан воды в старости.
– Кто это тебе сказал?
– Ты. Ты сама это говорила мильон раз!
– Но кроме стакана воды…
Лия снова присаживается и берется за ножницы.
– Ну что ты – на помойке себя нашла? Этот же гинеколог не влюблен в тебя.