Хроники странного королевства. Шаг из-за черты. Дилогия
Шрифт:
– От хама слышу! – окрысилась Саэта, переключаясь на невезучего командора, поскольку Кантор замолчал.
– Прекратите орать, – осадил ее полковник. – Не хватало, чтобы вы своим безобразным скандалом подняли на ноги всю базу! Чтобы сюда сбежалась толпа зевак, любоваться на представление! И не хватало, чтобы все это позорище увидел товарищ Пассионарио, между прочим, его хижина почти рядом с вашей!
– Спасибо, полковник, – негромко сказал за его спиной мягкий мелодичный голос. – Я уже вижу.
Полковник Сур поспешно отступил на шаг, почтительно пропуская вперед невысокого молодого человека в черной куртке с красным бантиком на нагрудном кармане. Упомянутого товарища Пассионарио, предводителя повстанцев и всеобщего любимца.
– Простите, товарищ Пассионарио… – смущенно пробормотал командор Фортунато. – Это получилось… случайно…
– Напротив, это получилось закономерно, – так же
– Нет, – угрюмо проворчал Кантор, не поднимая глаз, чтобы никто, не приведи небо, не увидел, что на самом деле ему все-таки стыдно.
– Ни капельки, – поддержала его Саэта, точно также не поднимая глаз.
– Простите, – повторил командор с таким истовым раскаянием, будто это он сам учинил драку. – Это больше не повторится!
– Мы примем меры, – так же покаянно пообещал полковник.
– Какие? – чуть улыбнулся товарищ Пассионарио, своей особенной мягкой, почти детской улыбкой, в которую были просто влюблены его соратники и подчиненные, от простого воина до генерала.
– Мы… э-э… – замялся полковник. – Мы с ними серьезно поговорим… Обещаю вам, мы…
– Давайте, наверное, я сам с ними поговорю, – предложил вождь, продолжая улыбаться. – Оставьте нас втроем. Попробуем как-нибудь договориться.
Когда все лишние покинули комнату, Саэта не удержалась и подняла глаза. Просто из любопытства. Она никогда не видела вблизи легендарного товарища Пассионарио, и не смогла бороться с желанием рассмотреть его получше, раз уж довелось увидеть. Вот он какой, любимый вождь и идеолог, о котором столько говорят. Даже Гаэтано, который его немного недолюбливает за излишнюю демократичность, всегда отзывался о нем тепло и одобрительно… Надо же, какой он молодой, оказывается, интересно, ему хоть двадцать пять-то есть? Не таким представляла себе боец Саэта предводителя, совсем не таким. Старше представляла, солиднее, с мужественным лицом и орлиным взором, а он вот какой… Маленький, хрупкий, как девушка, и невероятно симпатичный. Особенно эта улыбка, самая обаятельная на свете улыбка, скромная, кроткая, волшебная какая-то… впрочем, поговаривают, что любимый вождь и в самом деле немного смыслит в магии…
– Ребята, – ласково и как-то проникновенно произнес товарищ Пассионарио, одним движением поднимаясь со стула и запрыгивая на стол. Об этой его странной привычке сидеть на столе тоже часто рассказывали, но своими глазами Саэта видела такое впервые. – Давайте относиться друг к другу с уважением. Какие бы убеждения у вас ни были, это не повод для ссор и драк. Мне отрадно видеть, что вам все-таки стыдно за то безобразие, которое вы устроили из-за сущей ерунды, это доказывает, что вы еще не окончательно пропащие люди. И хотелось бы надеяться, что вы сможете работать в паре, потому что вы – наша последняя надежда. Конечно, вам трудно перешагнуть через предубеждения, которых хватает у обоих, но постарайтесь друг друга понять… – Он достал сигарету, щелкнул пальцами, из которых взвился язычок пламени, прикурил и продолжил, не обращая внимания на изумление Саэты: – Кантор, ты же отлично знаешь, почему Саэта так относится к мужчинам. Чего ты ожидал от девушки, которая побывала в руках маньяков и осталась калекой на всю жизнь? Мне казалось, ты бы должен ее понять намного лучше, чем кто бы то ни было. И уж дразнить ее и издеваться – последнее дело. А ты, Саэта, со своей стороны, тоже могла бы подумать, что если Кантор обижен на весь женский род, то у него тоже есть на то причины. Не буду останавливаться на этом подробно, он сам тебе расскажет, если смелости хватит. А намеренно оскорблять товарища, повторяя услышанные где-то сплетни, бессовестно и жестоко. Не удивительно, что он тебя ударил. Тебе еще повезло, что он так взбесился и сразу бросился в драку, а не вызвал тебя на поединок по всем правилам. Вы оба виноваты, дорогие мои товарищи, и вам обоим надо что-то с собой делать, иначе вы не сможете работать вместе, а это необходимо для дела. Пойми, Кантор, у нас не так много женщин-убийц, которых можно отправить на
такое задание, а как справлялись мужчины, ты, наверное, знаешь. И ты пойми, Саэта, что при всех своих недостатках, Кантор, пожалуй, единственный мужчина, который сможет сопровождать тебя в путешествии, охранять, прикрывать, помогать с легендой и маскировкой, переводить с шести языков и при всем этом не приставать к тебе, что для тебя очень важно. Вы должны как-то найти общий язык и сработаться, а для этого вам необходимо всего лишь присмотреться друг к другу внимательнее и начать все сначала. Спокойно сесть и поговорить о своих проблемах. Откровенно и доброжелательно, как подобает товарищам. До полного взаимопонимания. Давайте сейчас сделаем так: вы вместе спуститесь к ручью, умоетесь, приведете себя в порядок…– Что касается меня, – криво оскалился Кантор, – То куда-либо ходить я смогу не раньше, чем через час. Разве что моя геройская подруга меня отнесет.
– Разбежалась, – проворчала Саэта, ощупывая заплывший глаз. – Как я с таким лицом на люди выйду?
– Тогда я просто оставлю вас наедине, поговорите здесь. У вас должно получиться. Я вижу, вы раскаялись в своем поведении, не питаете друг к другу ненависти, и готовы быть откровенными друг с другом. Всего вам хорошего, товарищи.
Пассионарио легко спрыгнул со стола и удалился, одарив их напоследок еще одной обворожительной улыбкой. И Саэта почувствовала, что он совершенно точно определил ее чувства. Ей действительно было стыдно за позорную драку, и действительно хотелось пооткровенничать хоть с кем-нибудь. Даже с Кантором.
Когда дверь закрылась, Кантор негромко сказал:
– Саэта, подойди сюда.
– Тебе что, мало?
– Подойди, пока не поздно. Я тебя полечу, а то тебе действительно на люди выйти нельзя будет. И с легендой будут проблемы, мне все-таки придется изображать полную скотину, чтобы ни у кого не возникало сомнений, откуда у моей жены фингал под глазом. А я не хочу.
– А ты что, умеешь лечить?
– Не умею, а иногда могу. Вот сейчас как раз тот момент. Подходи быстрей, пока не ушло. Наклонись. Теперь потерпи, я до тебя дотронусь… Вот так, теперь все.
– Все? – Саэта с недоверием подошла к зеркалу. – Действительно… А как ты это делаешь?
– Не знаю. Само получается.
– А себя так можешь?
– Себя не могу. Ну что, начнем сначала?
– Давай лучше с конца, – предложила Саэта. – На чем мы закончили? Ах, да, я задала тебе вопрос, на который ты мне ответил кулаком в глаз.
– Хорошо, отвечу по-хорошему. Это неправда, – спокойно ответил Кантор. – Хотя я думаю, что вопрос все же был риторический и имел целью именно начать драку.
– Вовсе я не собиралась с тобой драться, а только хотела тебя оскорбить чем-нибудь ощутимым. А чего ты так взбеленился, если это неправда?
– Потому, что… – Кантор задумчиво потер подбородок. – Как бы тебе поточнее сказать… Скажем так, мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы это осталось неправдой. И мне это кое-чего стоило. Поэтому всякие сомнения в этом моем подвиге меня бесят. Если тебе хочется подробнее узнать, как я сражался за свою девственность, я тебе, может быть, потом расскажу, если… если у меня будут основания тебе доверять. Продолжим?
– Ты сказал, что советовал Гаэтано меня добить. Ты что, там был?
– Был. Я вообще о тебе достаточно много знаю. Я помню тебя еще с тех времен, когда ты носила другое имя и не стреляла в людей, а играла на рояле. И когда мы нашли тебя на вилле Сальваторе, я тебя сразу узнал. Лицо-то они не тронули… Гаэтано ведь рассказывал тебе, что там было?
– Рассказывал, – кивнула Саэта. – Он к этому старому извращенцу давно подбирался. Ты наверно слышал, у Гаэтано была дочка…
– Слышал. Она пропала еще задолго до того. Собственно, из-за всей этой истории с дочкой Гаэтано и оказался с нами. На державу обиделся. Он грешил на Сальваторе с самого начала, но ему никто не верил. Даже у нас не верили, а уж в легальном, так сказать, обществе… Как же, добрейший первосвященник Сальваторе, духовная опора нации! А он и его сыновья-извращенцы творили такое… Тебе еще, можно сказать, повезло. Гаэтано в конце концов наплевал и на Комитет, и на дисциплину, и на личный запрет генерала Борхеса, взял с собой небольшую, но отборную группу и наведался на эту виллу. Там была довольно сильная охрана, но мы их удачно сняли без особого шухера, и когда зашли, застали веселье в полном разгаре. Знаешь, Саэта, я всякое видел, но от такого непотребства меня чуть не стошнило. Трахаться между собой и попутно резать на части женщину для остроты ощущений… Так что я видел тебя там, во всей красе, так сказать. Я действительно посоветовал Гаэтано тебя добить. Мне казалось, что так будет гуманнее. Может, я был не прав, но ты выглядела так… Трудно было предположить, что ты выживешь после этого.