Хроники странного королевства. Возвращение (Дилогия)

Сидя на сцене рядом с великодушным эльфом, невидимая для публики, Ольга тихонечко изучала зал в поисках знакомых лиц и обнаружила, что таковых здесь большинство. Их с Диего общие друзья. Ребята из театра. Придворные дамы (куда ж без них!), придворные маги, несколько суровых парней из охраны. Множество городских тусовщиков, с которыми Ольга и Артуро вместе знакомились на светских вечеринках (Ольга уже не помнила всех по именам, но физиономии были точно знакомые). Компания королевских паладинов (хорошо еще, что не весь корпус). Барды из оркестра, где сейчас выступал Артуро. Официальные делегации от нескольких мистралийских партий (за кого они собирались болеть, толком не смог сказать даже король).

Вид полного зала, который теоретически должен был вызывать инстинктивную радость у любого театрального деятеля, у Ольги никаких приятных чувств не вызывал. Ее одолевали страх и сомнения — а стоило ли устраивать это публичное позорище? Не лучше ли было как-то в узком кругу… или вообще без свидетелей? В конце концов, это же касается только их троих, нужно ли выносить на всеобщее обозрение предстоящее поливание помоями и метание банановых корок? Это все король с Жаком, это они ее сбили с панталыку! Ну и что, что традиционные словесные поединки, принятые в Подлунной империи, всегда происходят публично? С какой радости понадобилось так точно соблюдать традиции, мы же не в Хине живем, и случай у нас особый… Не дай бог, всплывет в ходе «аргументированной дискуссии» что-нибудь, к делу не относящееся, но очень обидное и неприглядное, стыда потом не оберешься…

— Тебя что-то беспокоит? — прошуршал над ухом едва слышный голос такого же невидимого судьи.

— Да… — шепотом ответила Ольга, стараясь не наклоняться и не придвигаться ближе, чтобы ненароком не прикоснуться и не сбросить невидимость. — Народу много.

— И что в этом такого?

— Да вы не понимаете… Эти два скандалиста как начнут сейчас друг друга опускать… Ведь достанется и правому, и виноватому, и все это публично! Вот чего я боюсь.

— Не стоит беспокоиться. Я здесь затем и присутствую, чтобы ни один из дуэлянтов не пострадал от незаслуженных обвинений.

— Ох, я ведь не о том! Я понимаю, что вы не дадите им соврать, но можно ведь и правду подать по-разному… И правда — она тоже разная бывает. Человек может скрывать не только собственные нехорошие поступки, но и что-нибудь такое, в чем он лично не виноват, но вспоминать это ему неприятно… И друзья об этом обычно тактично помалкивают. А вот враги, напротив, с великой радостью бьют по самому больному и страшно радуются, если удается противника унизить и обидеть. Вот это мне и не нравится — что они станут друг друга топтать и позорить, и все это будут слушать, а я потом буду чувствовать себя виноватой…

Господин Раэл улыбнулся и добыл из пространства небольшое зеркальце в серебряной оправе.

— Я давно заметил, что ваши чувства и мысли намного тоньше, чем вы можете высказать, — произнес он тем особым сочувственно-снисходительным тоном, каким обычно говорил о людях. — Все же я понял.

Зато Ольга так и не поняла, как он собирается справляться с ситуацией, и вообще то, что он сказал, — это о ней лично или обо всем роде человеческом?

Два стола для участников уже давно стояли на сцене, разделенные символической чертой и отнюдь не символическим щитом, который установил лично мэтр Истран. Как выразился его величество, «во избежание досадных инцидентов». Хотя по условиям дуэлянтам запрещалось вставать и выходить из-за стола, кто поручится, что у Кантора хватит терпения выслушать все, не переходя на кулачные аргументы?

Сами участники уже топтались за кулисами, разумеется, с противоположных сторон, чтобы не поцапались раньше времени. Несколько минут назад Ольга даже сбегала поглядеть на каждого, пользуясь невидимостью. Оба живо интересовались, пришел ли соперник, не сбежал ли трусливо, и оба выказывали уверенность в торжестве правды. Какой именно правды — не уточнялось, так как у каждого имелась собственная. Между дуэлянтами курсировали два журналиста с блокнотами наготове, что еще пуще раздражало виновницу предстоящего безобразия. Меньше всего ей хотелось, чтобы событие кроме всего прочего освещалось в прессе, да еще на таком же уровне, как памятная оргия у «Веселой коровы».

Наконец в королевской ложе появился опоздавший Орландо со свитой, и Шеллар подал знак начинать. Сотрудники департамента Безопасности принялись запирать все входы и выходы, эльф надвинул на лицо капюшон и убрал зеркальце, а Ольга, сглотнув последний ледяной комок в горле, поднялась из-за стола.

— Не бойся, — шепнул Раэл и легонько дотронулся до ее локтя.

Впечатленная публика загудела, загомонила, обсуждая увиденное. Те, кто жаждал увидеть и по возможности опознать таинственного арбитра, остались очень разочарованы. Этого господина они точно никогда не видели и не смогли бы узнать, даже если бы он показался им в полный рост и с открытым лицом.

Особу высокого гостя почти полностью скрывали бесформенный плащ и низко надвинутый капюшон, но Ольга все же могла видеть нижнюю часть лица и не нашла в себе сил промолчать.

— А где же ваша помада? — потрясенным шепотом поинтересовалась она, так как именно отсутствие косметики почему-то больше всего изумило ее в облике эльфа. — Она же еще минуту назад была!

— Я здесь инкогнито, — тоже шепотом отозвался Раэл. — А о каком инкогнито может идти речь, если моя помада известна уже в четырех мирах? Я ее стер. Начинай.

— А разве не вы?..

— Для начала меня надо представить. А потом я продолжу.

— А как вас представить?

— Просто — мэтр Н. или как там принято у людей…

Гомон в зале меж тем затих, публика успокоилась.

Пора было говорить…

— Дамы и господа! — В огромном пространстве зала голос Ольги прозвучал пискляво и несолидно. Она прокашлялась и, вспомнив летнюю практику в пионерском лагере, постаралась придать ему необходимую мощь. — Сейчас мы начинаем уникальный поединок, который должен положить конец взаимным подозрениям, обвинениям и всевозможным недоразумениям. Уважаемые дуэлянты публично выскажут друг другу свои претензии, объяснят свои поступки и докажут либо опровергнут все, что они на протяжении почти полутора лун говорили друг о друге. Позвольте вам представить независимого эксперта, который любезно согласился быть арбитром в этом поединке. Уважаемый мэтр желает оставаться инкогнито, поэтому мы будем звать его просто — мэтр Н.

«Мэтр Н.» поднялся, поклонился и чуть заметным жестом попросил Ольгу сесть.

— Прошу участников на сцену, — звучным, безупречно поставленным голосом объявил он. — Приветствуйте маэстро Диего и маэстро Артуро! Господа, прошу вас выйти на середину и также приветствовать друг друга.

Мистралийцы шли навстречу друг другу, как два истребителя в лобовую атаку. Быстрым, решительным шагом, подобравшись, словно перед прыжком, и не сводя друг с друга неприязненного взгляда исподлобья. Сегодня они не любили друг друга больше, чем когда-либо, и, кроме того, кажется, оба чего-то боялись. Только проявлялось это по-разному. У Артуро страх был обычный, заметный с первого взгляда и ничуть для Ольги не удивительный — маэстро всегда боялся Кантора, и даже несокрушимый магический щит не помогал. А товарищ Кантор боялся так, как и подобает отважному воину: весь его вид выражал готовность умереть на месте, сомкнув зубы на глотке противника.

Они пересекли сцену, остановились у щита и обменялись несколькими фразами вполголоса. Издали это, возможно, сошло бы за приветствие. Но Ольга со своего места слышала, что они сказали на самом деле, и опять-таки ничуть не удивилась.

— Что, сука, не ждал? — зло прошипел Диего. — Трусишь? Правильно делаешь. Тебе …ец.

— Лучше сдайся сразу, — с равной доброжелательностью ответил Артуро, судорожно сцепив пальцы, чтобы не дрожали. — Потому что я теперь все о тебе знаю, и если ты только посмеешь… — Он быстро оглянулся на Ольгу и понизил голос до совершенно неразборчивого шепота.