Хроники вечной жизни. Иезуит

— Может быть, — мрачно ответила Доротея.

Юноше казались странными отлучки любовницы, и когда та в третий раз сообщила, что хозяйка требует ее присутствия, он решил проследить за Доркой.

Едва стемнело, он встал под навесом конюшни, откуда прекрасно был виден колеблющийся свет свечи в ее окне. Прошло около получаса, в комнате мелькнула какая-то тень, и в ту же секунду свет погас.

Иштван взбежал по лестнице на галерею, проскользнул в коридор и, дойдя до поворота, осторожно выглянул из-за угла. В дальнем конце узкого перехода он увидел удаляющуюся фигуру Доротеи. Недолго думая, он тенью метнулся следом.

В замке было прохладно, из башни доносился вой ветра в бойницах. Ежась на ходу, юноша следовал за служанкой. Та шла, не оглядываясь, оставляя позади коридор за коридором. Она повернула за очередной угол, но, когда Иштван достиг его, Дорки нигде не было видно. Он медленно пошел по узкому проходу, пытаясь понять, куда она исчезла. И вдруг услышал откуда-то слева сдавленный стон. Пройдя еще пару шагов, он заметил узкое боковое ответвление.

«Ба, да это же тот самый тайный ход графини!»

Он шагнул туда и увидел, что дверь, запертая в прошлый раз, сейчас была приоткрыта, в проеме мелькал свет. Иштван приблизился, осторожно заглянул внутрь и… остолбенел.

В большой комнате, освещенной двумя факелами, спиной к нему на высоком стуле сидела перед зеркалом графиня. От остального пространства ее отделяла деревянная ширма. Кроме нее, в комнате находились Доротея, Илона, еще одна служанка, карлик Фицко и… Агнешка. Она лежала, привязанная, на большом, немного наклоненном столе, на шее зияла резаная рана, из которой тонкой струйкой сочилась кровь. Рядом находилось приспособление в виде металлического желоба, по которому кровь стекала в стоящую на полу чашу.

К столу подошла Илона, забрала почти полную чашу, заменив ее другой, и отнесла за ширму, где сидела графиня. Та обмакнула в еще теплую кровь тонкий батистовый платок и принялась протирать им лицо.

Все это Иштван, остолбеневший от жуткой картины, наблюдал, не в силах двинуться с места. Когда же оцепенение спало, он, не думая о последствиях, закричал. И, словно безумный, рванулся к Агнешке, на ходу выхватив из-за голенища нож.

— Мерзавцы! Вон отсюда!

Слуги на мгновение замерли, а потом в испуге кинулись к двери. А Иштван подбежал к столу и принялся лихорадочно перерезать путы, стягивающие Агнеш. Она была без сознания, рана ее по-прежнему сильно кровоточила.

В это мгновение из-за ширмы появилась графиня с платком в руке. Зарычав, словно дикий зверь, юноша бросился на нее с ножом. Она отступила, прижалась к стене и проговорила:

— Неужели ты убьешь безоружную женщину? Ты, мужчина?

— Не женщину — ведьму! Проклятую вампиршу!

Эржебет в упор посмотрела на него своими бархатными черными глазами, и Иштван, словно под гипнозом, опустил нож. Вырвав у нее окровавленный платок, он метнулся обратно к столу и дрожащими руками перевязал рану на шее возлюбленной. Потом сунул оружие за пояс и, подняв Агнешку на руки, направился к двери.

— Куда же ты пойдешь? — раздался позади насмешливый голос графини.

— Будь ты проклята, — процедил он сквозь зубы и шагнул в коридор.

Природная горячность сделала свое дело. В шоке и ярости от увиденного Иштван не подумал, как ему выбраться. И лишь теперь понял — он в западне. Куда ему деваться в замке, полном слуг, с беспомощной Агнешкой на руках?

«Господи, почему я не переселился в зрелого и мудрого?»

Едва он сделал несколько шагов, как дорогу преградили стражники.

— Иштван! Иштва-ан!

Он с трудом разлепил глаза и повертел головой. Движение отдалось острой болью. Все тело, казалось, представляло собой одну большую рану. Юноша застонал и осторожно скосил глаза, пытаясь определить, откуда доносится зовущий его голос. Вокруг были лишь темные, склизкие каменные стены.

— Я здесь, наверху, — вновь послышался шепот.

Он с трудом поднял голову и в слабом свете далеких факелов различил над собой женский силуэт. Приглядевшись, он узнал Доротею.

— Что случилось? — слова давались ему нелегко. — Где я?

— Здесь, в замке. Тебя избили и бросили в каменную яму.

Иштван закрыл глаза и попытался напрячь память. Он помнил, как в коридор набежали стражники, а один из них, здоровяк со злобной рожей, с размаху ударил его в лицо. Защититься было невозможно, ведь Иштван нес на руках Агнешку. Все остальное вспоминалось как в тумане: крики, удары, брызнувшая кровь…

— Давно я здесь?

— С ночи, — вздохнула Дорка.

— А сейчас сколько времени?

— Три часа пополудни.

— А где та девушка?

Доротея помолчала, затем сдавленно спросила:

— Ты любишь ее?

Иштван вовремя сообразил: скажи он правду — и потеряет единственный шанс на спасение.

— Конечно, — кивнул он и поморщился от боли, — ведь она моя сестра.

Дорка тихо ахнула.

— О, Господи, а я-то уж себе напридумывала! Она жива, но без сознания. Лежит в соседней комнате.

— Ее не убили?

— Нет. Хозяйка приказала подлечить девицу. Ведь крови в ней еще немало осталось. Некоторых госпожа по несколько месяцев так держит.

Иштван сжал зубы, чтоб не закричать. Мерзавка, ведь как спокойно об этом говорит! Отдышавшись и немного успокоившись, он продолжил расспросы.

— Какие у графини намерения? Она меня не выпустит?

— Нет, конечно, — фыркнула Доротея.

В голове юноши потихоньку прояснялось. «Нужно рассорить ее с хозяйкой, привлечь на свою сторону», — решил он, а вслух сказал:

— Странно.

— Почему? Ты ей враг, к тому же узнал ее тайну.

— Тогда отчего она не приказала убить меня? — усмехнулся Иштван.

— Не знаю.

— Зато я знаю. Она в меня влюблена.

Доротея наклонилась пониже и воскликнула:

— Глупости!

— Вовсе нет, она сама сказала.

Удар достиг цели: глаза Дорки загорелись злобой.

— Так вот почему она не позволила стражникам забить тебя насмерть, — процедила она и тут же ревниво спросила: — Ты ее любишь? Ты спал с ней?

— Шутишь? Она чуть не убила мою сестру. Меня тошнит от нее.

Дорка удовлетворенно усмехнулась и, протянув руку, что-то бросила в яму.