Хроники ветров. Книга 1. Книга желаний

– Это святой Лукиан говорил, – подал голос мальчишка, я ожидала, что старший рыкнет на наглеца, но брат Рубеус сдержанно улыбнулся.

– Верно, Фома, святой Лукиан.

– Ну, со святыми спорить не хочу, только от нечисти этой пользы больше, чем от всех книжек вместе взятых, – буркнул Володар, без видимых усилий вытаскивая нож из столешницы. – Нынешней ночью лазутчика захватить сподобились, а он вещи интересные поведал. Остроухая, изложи святым братьям!

С превеликим удовольствием, только ради того, чтобы посмотреть, как у Меченого его постная рожа вытянется.

– И объясняй, как мне объясняла! Давай, не молчи! – Подстегнул князь.

Не молчи, знать бы с чего начать.

– Пленный не является человеком. Это тангр – представитель третьей расы.

– А первые две? – влез с вопросом мальчишка.

– Первая раса – люди. Вторая – да-ори… вампиры то есть, – пожалуй, так им понятнее будет. – Тангры – третья раса. Они появились позже нас.

Вообще-то, это была китайская попытка повторить американо-русский проект. У русских получились вампиры, у китайцев – тангры, но эти детали присутствующим знать не обязательно. Все равно переубедить, что нас создали люди, а не Диавол, не выйдет.

– Танграм удалось создать совместную цивилизацию с людьми. И теперь они собираются расширить территорию и напасть на крепость, – кажется, ничего не забыла. Князь усмехнулся в усы.

– И когда? – осведомился Меченый.

– Скорее всего, этой ночью.

– Почему ночью?

– Тангры не переносят солнечный свет, а без них люди нападать не станут.

– И сколько их?

– По словам пленного – на том берегу ударный отряд – полтора улья.

– Что такое улей? – А брат Рубеус настоящий командир, сначала дело, а потом уж эмоции. Может, обойдется и без осинового кола? Да и глупо как-то, отправлять людей в дальний путь только за тем, чтобы казнить несчастную вампиршу, тут одного гонца хватило бы.

– Во главе улья стоит матка. Она – центральный мозг и сердце улья. Матка также отвечает за поддержание численности, ее выделениями… кровью подпитываются советники, которых в улье от трех в мирное время до десяти, когда срочно нужно поднять численность. Советники проводят инициацию. Это…

– Я знаю, что такое инициация. Дальше.

– За советниками идут командиры, младшие командиры и солдаты. Чем сильнее матка, чем большее количество советников она способна поддерживать, тем больше улей. Во время последней войны уничтожались ульи, насчитывающие двадцать-тридцать тысяч тангров. В этом по моим прикидкам тысяч пять.

– С пятью тысячами Вашингтон как-нибудь справится, – усмехнулся Меченый. – Не вижу проблемы.

– Это только тангры. Улей – верхушка. Они управляют, а воюют люди.

– И сколько их?

– В десять раз больше.

– Невозможно!

Да ну? Это он мне говорить будет, что возможно, а что нет? Интересно было бы узнать, на чем сия уверенность базируется.

– Если людей в десять раз больше, тогда почему они терпят над собой этих тварей? – спросил Меченый.

– Вас в сотни раз больше, чем… вампиров, почему же вы терпите?

Его аж затрясло от злости, видать, ненароком на больной мозоль наступила.

– Ну-ну, остроухая, не балуй! – строго повелел князь, хотя, по-моему, не слишком оскорбился.

– Они привыкли подчиняться.

– Тварям?

– Тварям. Нелюдям. Кому угодно.

– И, неужели, пойдут воевать?

– Пойдут.

– Врешь, тварь! – рявкнул Меченый. – Не может такого быть, чтобы люди на людей шли в угоду нежити!

Конечно, кто бы спорил. Не может, значит, не может. Все люди братья, вся нежить – враги.

– Пускай лучше про этих… как их там…

– Тангров? – подсказала я.

– Во-во, тангров, пускай расскажет, – попросил толстяк. Надо же, слушал, а мне казалось, он занят исключительно поглощением еды, которую сгребал в тарелку без всякого стеснения и представления о хороших манерах. Князь махнул рукой, разрешает, значит.

– Они похожи на нас, не внешне – физиологией… ну, тем, что внутри. Не выносят свет, серебро ядовито, и без человеческой крови долго не могут. Физически сильнее человека, но слабее вампира. И живут они меньше. Простой солдат существует лет двадцать.

– А потом? – мальчишка разве что на месте не подпрыгивал от нетерпения, в глазах горел огонь познанья, понятно, книжник. Я улыбнулась – родная душа, как никак.

– Дальше либо в младшие командиры пробиваются – это еще лет десять, либо умирают. Срок жизни не ограничен лишь у матки.

– А советники?

– Достоверных данных не существует, может, двести, триста, четыреста. Честное слово – не знаю.

Вопрос следовал за вопросом, я старалась отвечать. Говорила. Убеждала. Просила. Они были слишком уверены в собственных силах, даже князь, и тот не хотел верить, что крепость не выстоит. А она не выстоит, это стало понятно с первых слов пленника.

– Успокойся, остроухая, – Володар хлопнул по столу. – Вашингтон не одну сотню лет стоял на этом месте. И стоять будет! А улей этот уничтожим к чертовой матери!

Один, может, и уничтожат. Если очень повезет. Но, на место этого улья придет следующий. Или два. Или три. Если все обстоит так, как рассказывал пленник, то в Кандагаре сотни ульев и сотни тысяч воинов. Грядет новая война, которая перевернет этот мир. А я даже не могу предупредить своих, Карл бы понял, Карл бы поверил, Карл придумал бы что-нибудь, способное остановить грядущую бойню.

Карл в Орлином гнезде, а я – в крепости Вашингтон, среди людей, которые не желают меня слушать, потому что не верят, будто какой-то твари есть дело до людей.

Есть.

Тангры – наши враги, еще со времен Последней войны. Это сильнее меня, сильнее разума, сильнее желания быть свободной – взаимная ненависть заложена в генах.

– Они расселяются. И, сколько бы людей не полегло у стен крепости, они пригонят еще. Сто тысяч, двести, триста… столько, сколько понадобится…

Володар нахмурился, бесполезный спор начал раздражать его. И повинуясь гневному взгляду, я замолчала. Будь, что будет, я так сделала все, что могла.

Но на душе было гадостно.

– Ваша светлость, ваша светлость! – в залу влетел мальчишка, один из тех, кто бегает по замку, выполняя мелкие распоряжения. – Там… в оружейной зале… Там – драка! И… это… того… Там Вальрик господ убивает!

Мальчишка втянул голову в плечи и на всякий случай отступил к двери. А князь… если до этого момента взгляд его светлости я называла мрачным, то теперь… кажется, я не доживу до начала войны. Вальрик, Вальрик, черти бы тебя побрали, другого времени не нашел!