«ХроноРоза»

Присутствие Основателя. В этом Бык мог поклясться, если клятва чего-то стоила. Но говорили же, что Эрмундо по-прежнему на Тортуге. Старый Оллер куда больше напоминал весельчака Эрмундо, если на то пошло. Но мысль о Делноре навязчиво вертелась в голове. Почему?

Бык спрыгнул с ограды. Он шёл, раздумывая, потом ускорил шаг. Мысли неслись хороводом. Частью сознания Бык отслеживал, куда идёт, чтобы снова не заблудиться. Но почти весь его разум погрузился в решение задачи. Так уже бывало, когда Бык возился с пластинкой и краем глаза следил за окружающим, чтобы не получить затрещину от Хо Сина. Сейчас его разум действовал намного свободней. Не было скованности. Только голова начинала кружиться… Почему? Почему Делнор?

«Всё это бред, — сказал Бык, новый Бык, воспитанный Эфретани. — Ты видел одного из врагов. Это был вербовщик. Он не показался тебе опасным. Вероятно, это был слуга, или приспешник, или незначительная часть личности врага — так разделяться тоже умеют многие. С чего ты вызверился на Оллера? Оттого, что он смутил тебя и напугал? А зачем ты к нему шёл? Разве не за этим?»

«У меня есть чутьё, — ответил Бык, главный Бык, хозяин над прочими. — Это моя лучшая часть. Статуи Основателей были живыми, не знаю, как именно. Я хорошо прочувствовал их. Я снял отпечатки, хоть меня этому и не учили. Если бы я узнал Эрмундо Оллера, я бы не удивился. Но я узнал Делнора Оллера и оттого мысли мои в беспорядке».

«Не знаю, не учили, тьфу! — отозвался Бык, старый Бык, что перерезал немало злых людей и иных тварей. — Кто хотел убить тебя, тупой ты телёнок? Кто и когда? Когда именно ты стал опасен?»

Бык остановился, переводя дух. Сердце бешено колотилось.

Его хотели убить. За ним послали собаку-гибель. Не думая, он решил, что его хотят устранить как свидетеля — свидетеля беседы Уичиса с вербовщиком. Но у той беседы было трое куда более опасных свидетельниц! Анга, Марин и Вирена видели и понимали стократ больше, чем неопытный, неумелый Бык. Любая из них легко опознала бы вербовщика. По сути, они уже его опознали — сказав Быку, что впервые видят его на Тортуге. Но они отправились своей дорогой к Веретену и благополучно добрались. Бык видел их следы. Они подходили к усадьбе Веретена вплотную. Если бы за пиратками отправили другую собаку, Веретено заметил бы её. Но собака пришла только за Быком.

Когда Бык стал опасен?

У ворот рынка Быка поджидал Цейно.

Ветер трепал его волосы и раздувал рубашку, как парус. Кружевная рубашка была Цейно великовата и выглядела так, словно он одолжил её у Аладору. Подметив это, Бык усмехнулся. Он видел, что Цейно ждал именно его. Ясно было и то, что паучок хочет наговорить ему гадостей. Ещё вчера это могло обеспокоить Быка. Ни с кем на «ХроноРозе» он не хотел ссориться. Но сейчас это стало неважным.

«Перепроверь!» — велел Быку старый Оллер. Перепроверь! Так сказал Основатель Эрмундо, а потом превратился в морскую змею и уплыл по волнам. Возможно, он тотчас вернулся или вовсе никуда не уплывал, а просто затаился рядом. Но Бык видел, как он ушёл. Ему это показали. Как Веньета Аладору показывал Игану доспехи, а чёрно-красному капитану — вспышку света. Действие заменяло слово. Облик был словом.

Когда Оллер появился снова, он не возвращался.

Но Бык ощутил присутствие Основателя. И капитан Аладору распознал Основателя, оттого и доверился ему, приняв его за Эрмундо.

Вот только это был другой Основатель.

…Бык хватанул ртом воздух. Рёбра сдавило. Солнце прыгнуло в глаза. Пейзаж Тортуги перед ним рассыпался на трепещущие пятна света. Бык пошатнулся. Он чувствовал мозг внутри собственного черепа, словно его вынимали и вернули обратно, — остывший, дрожащий, пересобранный, точно последовательность разноцветных значков. Он чувствовал свой разум расщеплённым, но теперь это было естественно, как естественно носить штаны и рубашку. И дух захватывало: Бык понимал и отслеживал, как меняется его сознание. Чутьё более не было даром или орудием, оно становилось неотъемлемой частью; словно меч прирастал к руке и продолжал руку. Обновлялось представление о цикле и линии, направлении и условии. Алчеринг наконец отпускал Быка. Трансформировалось внутреннее время — чтобы дать ему возможность писать программы, и находиться в нескольких местах сразу, и менять облик свободно, как другие… В какой-то миг Бык утратил обыденные чувства. Не стало земли, моря, солнца. Не было зелёного острова, кораблей и дворцов, рынков и складов. Бык находился в скоплении Наблюдателей. Он был разумом в числе независимых разумов, мыслящей точкой в «никогда» и «нигде»… С непривычки он испугался. Страх заставил его сконцентрироваться. Из нескольких лучей внимания остался только один, и Бык потерял контроль над телом.

— Бык! — донеслось издалека. — Что с тобой?

Послышались лёгкие, стремительные шаги: Цейно бежал к нему. Бык ощутил острую боль в колене, на которое упал всем весом. В глазах по-прежнему кружились цветные пятна. Он не понимал, где верх, а где низ.

Перепроверь!

Бык с усилием вдохнул и выдохнул.

…а Цейно, злой маленький Цейно не такой уж плохой человек. Он решил, что Бык болен или вроде того, и встревожился, и вмиг переменил планы. Бык уже приходил в себя и почувствовал, как Цейно схватил его за плечи.

— Илунна! — звал тот. — Илунна! Быку плохо!

Бык сосредоточился на том, чтобы дышать. Хотя теперь это было необязательно. Дыхание и сердцебиение осознались иллюзией, которой и были всё последнее время. Но ясна стала и важность этой иллюзии. Ещё очень долго она будет успокаивать Быка, доказывая ему, что он жив, пока он не отвыкнет и не найдёт точку опоры в мышлении; а потом и мышление станет необязательным, и точка — не единственной, и реальность — лишь одним из параметров бытия; но останутся сила, и страсть, и воля.

Предельная воля.

…иллюзия или нет, но голова болела невыносимо.

— Да чтоб тебя рыбы съели! — прошипел Цейно и оттолкнул Быка. Бык улыбнулся. Он сумел подняться на ноги, но шатало его так, что он начал озираться в поисках опоры. Цейно отступил, ругаясь сквозь зубы. Быку пришлось снова сесть наземь.

— Бык! — потребовал Цейно. — Ты что, догнался чем-то? Я был о тебе лучшего мнения.

Бык даже очнулся от удивления.

— Я сделал что?

— Догнался, — брезгливо ответил Цейно. — Упоролся. Ускорился. Ну?

Бык моргнул. До него дошло, о чём говорит Цейно, и он начал смеяться. Голова разламывалась, поэтому он частью хохотал, частью задыхался, айкал и охал. Цейно смотрел на него с презрением.

— Цейно! — выговорил наконец Бык. — Что она сказала?

— Кто?

— Илунна. Что тебе сказала Илунна?

— Она сказала, что тебе не плохо, — бросил Цейно. — Тебе хорошо.

Бык икнул от смеха и закашлялся.

— Это же Илунна! — сказал он, отдышавшись. — Её нельзя понимать… так. А ты, значит, думаешь, что человеку может быть хорошо только от дури? Я был о тебе лучшего мнения!

Цейно покривил рот и скрестил руки на груди.

— И как же всё это следует понимать?

Бык сел поудобнее и потёр виски. Набрал полную грудь воздуха и шумно выдохнул. Крепко зажмурился, размял шею, хрупнув позвонками, открыл глаза, глядя прямо перед собой и ничего не видя. В каком-то смысле Цейно попал в десятку. Прежде всего Бык должен был разобраться с простыми вещами. Как это следовало понимать? Иллюзорная голова не могла болеть! Почему она болела?.. Не загадка: боль тоже была словом. Она говорила о том, что Бык не в порядке.

Бык поднял взгляд. Цейно ждал ответа, поджав губы. Гримаса выходила старушечья и портила его кукольную красоту. Зато так он выглядел куда более живым и понятным.

— Я не в порядке, — вслух подумал Бык. — Я… У меня получилось кое-что из того, чему меня учили. И от этого меня переформатировало. Целиком. Как Калли форматирует «ХроноРозу».

Цейно смягчился.

— Уяснил, — ответил он. — Со мной тоже так было. Бык! Во-первых: воды? Еды? Спать? Посидеть в тени?

Изумлённый Бык задрал брови.