Хрупкая душа

— У меня костюм упадет, потому что ты не умеешь шить.

— Не упадет, — вздохнула я. — Я была слишком занята наложением швов на живых людей, чтобы шить еще и костюм, поэтому просто смазала края горячим клеем.

— В следующий раз, — сказала Шарлотта Эмме, — я и тебе сошью костюм, когда буду шить для Амелии.

Мне понравилось, что она рассчитывает на долгую дружбу. Мы были обречены на соучастие в преступлении — быть мамашами-чужачками, плюющими на мнение большинства. В этот миг в раздевалку заглянула тренер.

— Амелия, Эмма! — рявкнула она. — Мы же все вас ждем!

— Девочки, поторопитесь. Вы же слышали, что сказала Ева Браун.

— Мама! — нахмурилась Эмма. — Ее зовут мисс Хелен.

Шарлотта засмеялась.

— Ни пуха ни пера! — крикнула она им вдогонку. — Или для фигурного катания это пожелание не годится?

Не знаю, можно ли, оглянувшись, найти в своем прошлом тайные знаки, вплетенные в общую ткань. Не похожа ли судьба человека на карту сокровищ, где при желании можно выискать тропинку, ведущую к конечной цели? Как бы там ни было, я не раз вспоминала этот момент, эту присказку. Помню ли я ее потому, что ты родилась такой? Или ты родилась такой потому, что я это помню? [2]

2

Американское пожелание удачи буквально переводится как «Чтобы ты сломал(а) ногу!».

Обняв меня, Роб терся своей ногой между моими и осыпал меня поцелуями.

— Нельзя, — прошептала я. — Эмма еще не спит.

— Она сюда не зайдет.

— Откуда ты знаешь?

Роб зарылся лицом мне в шею.

— Она знает, что мы занимаемся сексом. Если бы не занимались, ее бы вообще не было.

— А тебенравится представлять, как твои родители занимаются сексом?

Скорчив гримасу, Роб откатился на свою половину кровати.

— Отличный способ испортить настроение.

Я рассмеялась.

— Подожди десять минут, пока она уснет, и я опять разожгу в тебе огонь.

Скрестив руки за головой, он уставился в потолок.

— Как ты думаешь, сколько раз в неделю Шарлотта с Шоном этим занимаются?

— Я не знаю!

Роб недоверчиво покосился на меня.

— Конечно, знаешь! Девчонки постоянно о таком треплются.

— Так. Ну, во-первых, нет, не треплются. А во-вторых, даже если бы трепались, меня не интересует, сколько раз в неделю моя лучшая подруга занимается сексом с мужем.

— Ага, конечно. И ты, наверное, никогда не смотрела на Шона и не представляла, какой он в постели.

— А тыпредставлял? — Я приподнялась на локте.

Роб ухмыльнулся.

— Шон не мой тип…

— Очень смешно. — Мой взгляд скользнул по его телу. — Шарлотта? Ты не шутишь?

— Ну… знаешь… чисто из любопытства. Даже Гордон Рамсей [3] хоть пару раз в жизни задумывался о биг-маках.

— Значит, я — это хитрожопая гурманская еда, а Шарлотта — это фастфуд?

3

Британский повар, занимающий третье место во всемирном рейтинге кулинаров по версии самого авторитетного издания «Мишлен».

— Не самая удачная метафора, — признал Роб.

Шон О’Киф был высоким, сильным, стремительным мужчиной — перпендикуляром к Робу с его хрупким телосложением бегуна, осторожными руками хирурга и страстью к запойному чтению. Собственно, я потому, среди прочего, в него и влюбилась, что ум мой он ценил выше моих ножек. Если бы я когда-то и вообразила, каково оно — покувыркаться с Шоном, то импульс тут же был бы подавлен: за эти годы я узнала о нем слишком много, чтобы испытывать влечение.

Но яростная энергичность Шона распространялась и на его семейную жизнь: он обожал своих дочерей и всячески оберегал Шарлотту. Роб же предпочитал умственную обработку физической силе. Интересно все же, что испытывает женщина, когда на ней сосредоточивается вдруг такая безумная страсть? Я попыталась представить Шона в постели. Носит ли он пижаму, как Роб? Или спит голышом?

— Ого! — удивился Роб. — Я и не знал, что ты умеешь краснеть аж до…

Я мигом подтянула одеяло к подбородку.

— Отвечая на твой вопрос, — сказала я, — не уверена, что хотя бы раз в неделю. У них не совпадает распорядок дня, они, скорее всего, даже спят зачастую порознь.

А ведь странно, что мы с Шарлоттой не обсуждали сексуальную жизнь. И не потому, что я ее подруга, но потому, что я ее врач и в ходе расспросов непременно должна узнавать, возникают ли у пациенток трудности при совершении полового акта. Задавала ли этот вопрос я ей? Или пропустила, постеснявшись подруги, занявшей место незнакомки? В те времена секс был средством достижения цели — ребенка. А как оно сейчас? Довольна ли Шарлотта? Лежат ли они с Шоном в постели, сравнивая себя со мной и Робом?

— Поди разбери! Вот мы с тобой порознь не ночуем, а тем не менее… Может, все-таки используем возможности совместной ночевки?

— Эмма…

— …уже видит десятый сон. — Роб стянул с меня пижамную куртку и уставился на мою грудь. — Я, если честно, тоже слегка замечтался…

Я оплела его шею руками и медленно поцеловала.

— Все еще думаешь о Шарлотте?

— Какой еще Шарлотте? — пробормотал Роб, отвечая на поцелуй.

Раз в месяц мы с Шарлоттой непременно выбирались в кино, а после — в задрипанный бар под названием «Прокладка Макси», название которого всякий раз смешило меня своим гинекологическим намеком. Впрочем, уверена, сам Макси этого не понимал. Он был матерым морским волком из штата Мэн и на заказ бокала шардоне отвечал: «У нас такого не наливают». Даже когда в кинотеатрах показывали сплошь ужастики с расчлененкой и молодежные комедии, я все равно вытягивала Шарлотту силком. Если же это не удавалось, Шарлотта могла по несколько недель сидеть дома безвылазно.

Больше всего в этом заведении мне нравился внук Макси — Муз, футболист-полузащитник, которого выгнали из колледжа в разгар скандала со списыванием. Три года назад он устроился к деду барменом, когда вернулся домой подумать о будущем, да так тут и остался. Мускулистый блондин под семь футов росту, он обладал интеллектом кухонной лопатки.

— Пожалуйста, мэм.

Муз подал Шарлотте кружку светлого эля, но она лишь мельком на него взглянула.

В тот вечер Шарлотта вела себя странно. Она попыталась было отделаться от нашей традиционной встречи, но я не позволила. Когда же мы встретились, ее словно постоянно что-то отвлекало, не давало погрузиться в разговор. Я списала это на проблемы с твоим здоровьем: уколы памидроната, переломы бедер, операция по вживлению стержней… Шарлотте было о чем подумать. Но я настроилась во что бы то ни стало развеять эти невеселые мысли.

— Он тебе подмигнул, — заявила я, как только Муз обернулся к другому клиенту.

— Ой, да брось ты! Я уже слишком старая, чтобы со мной флиртовали.

— Сорок четыре — это новые двадцать два.

— Да? Ну, повторишь это, когда доживешь до моих лет.

— Шарлотта, я всего на два года младше тебя! — рассмеялась я, прихлебывая пиво. — Господи, какое жалкое зрелище… Он, должно быть, думает: «Бедные старушки! Хоть порадую их, притворюсь, будто они могут еще кого-то возбудить».