Хрущев. От пастуха до секретаря ЦК

Не исключено, что созданию заговора предшествовало выяснение отношений между его будущими участниками в ходе неформальных бесед фрондерского характера. В разговорах за обеденным столом или за шахматной доской со своими соседями Якиром, Демченко и другими, Хрущев мог лучше понять их подлинные настроения. Не исключено, что содержание этих бесед могло заставить Хрущева задуматься о том, к каким последствиям может привести его участие в еще одном "оппозиционном уклоне". Такие мысли могли стать источником острых переживаний Хрущева, уже однажды пострадавшего за поддержку троцкистов. Хрущев не занимал достаточно большого положения, чтобы "разоблачить" крамолу Якира, Демченко и других. Более того, в случае если бы он стал публично осуждать их за те взгляды, которые они высказывали в личных беседах, он сам бы мог сильно пострадать.

Возможно, что для того, чтобы покинуть опасное общество, Хрущев решил уехать из Киева и Украины и даже отказаться от рискованной политической деятельности. Учеба в московской Промышленной академии имени Сталина открывала такую возможность. В любом случае решение отказаться от сравнительно высокого положения в Киеве, связанных с ним привилегий, и отправиться в Москву в поисках иного места работы скорее всего стало причиной больших внутренних переживаний. Возможно именно это спровоцировало стресс и связанное с ним заболевание. Вскоре после своего выздоровления, Хрущев, получив в Харькове рекомендацию С.В.Косиора, отправился на учебу в Москву.

Часть 2. От Промакадемии до Политбюро за две пятилетки

Глава 5. Как обратить внимание Сталина на себя

Достигнув 35-летнего возраста, который Данте считал серединой жизни, Хрущев, подобно великому поэту, вступил в новый для него, необыкновенный мир. Видимо по этой причине, все, что было в первых 35 годах его жизни, Хрущев не удостоил большого внимания в своих воспоминаниях. Напротив, последующим 35 годам своей жизни, Хрущев посвятил почти все страницы своих мемуаров. Из этого следует, что ни его собственная жизнь до осени 1929 года, ни события в жизни страны, свидетелем и участником которых он был, не представляли для Хрущева большого интереса. Не удостоил Хрущев внимания и события в жизни страны 1929 года, хотя этот год, по словам Сталина, стал "годом великого перелома" в жизни советской страны. Очевидно, что если 1929 год стал "годом великого перелома" для Хрущева, то исключительно потому, что в этот год во время пребывания в Промышленной академии произошел перелом в его партийной карьере.

Однако на пороге новой жизни в Москве Хрущев споткнулся. Как вспоминал Хрущев, в Промакадемии он "встретил трудности, потому что у меня не было достаточного руководящего хозяйственного стажа. В Промышленной академии товарищи говорили, что я не подойду им, и рекомендовали идти на курсы марксизма-ленинизма при ЦК партии… Пришлось мне побеспокоить Лазаря Моисеевича Кагановича (он был секретарем ЦК) и попросить, чтобы ЦК поддержал меня". Л.М.Каганович несколько иначе излагал причины обращения к нему Хрущева. По словам Кагановича, Хрущев сказал ему: "Я учился на рабфаке, но не кончил, взяли на партработу, а теперь вот очень хочу доучиться в Промакадемии. Меня могут на экзамене провалить, но я очень прошу Вашей помощи – дать мне льготу, я догоню". Как писал Каганович, "в Промакадемии было больше всего хозяйственников, которых тоже частично принимали с льготами по экзаменам, и я, посоветовавшись с товарищами Куйбышевым и Молотовым, позвонил по телефону и просил принять товарища Хрущева в Промакадемию". Эта просьба была удовлетворена. Так Каганович снова послужил Хрущеву "золотой рыбкой", исполнявшей его желания.

Хрущев стал жить со своей семьей в общежитии Промакадемии. Он вспоминал, что стипендия была "приличная, столовая неплохая и общежитие хорошее: у каждого – комната, а некоторые маститые хозяйственники имели возможность получить две комнаты и устроиться там с семьей, Хрущев умалчивал о том, что, хотя он не был "маститым хозяйственником", он жил с семьей в двух комнатах общежития (Н.С.Хрущев, Нина Петровна и маленькая дочь Рада в одной комнате, Юлия, Леонид и няня для Рады в другой). Очевидно, и здесь ему была оказана помощь благодаря протекции Кагановича. Правда, эти жилищные условия были хуже, чем те, в которых жили Хрущевы в Киеве, но очевидно, что глава семейства считал эти трудности временными.

Хрущев писал в мемуарах: "В академии люди были очень разные и по партийности, и по общей подготовке. Многие окончили сельскую школу и знали только четыре действия арифметики, а с другой стороны, там были люди, которые имели среднее образование. А я пришел, закончив рабфак: это считалось – имею среднее образование. Наша группа была подобрана довольно-таки сильной. Но у нас имелись один-два таких товарища, которые отставали по математике и они нас тянули назад… Бывало, не его вызывали к доске, а он сам идет к ней, мучает преподавателя, потому что ему непонятны те или другие математические формулы. Мы же сидим и возмущаемся, что и нас держат, потому что для нас это уже пройденный этап". Трудно сказать, насколько верно утверждение Хрущева, что он принадлежал к "сильным" студентам.

Поступление в Промакадемию открывало Хрущеву возможность преодолеть свои недостатки в образовании и стать техническим специалистом высокого класса. Его опыт партийной деятельности в 20-х годах показал ему, насколько рискованными для него могут оказаться хитросплетения идейно-политической борьбы, к которой он не был достаточно подготовлен. Однако возможности, открывшиеся для него в партийной деятельности в стенах Промакадемии, показались ему более привлекательными, чем карьера технического специалиста, требовавшая упорной учебы.

Хрущев писал, что осенью 1930 года в Промакадемии появилось много людей, не не желавших серьезно учиться, а стремившиеся пересидеть трудные политические времена. Якобы лишь после этого его стали отвлекать от учебы и участвовать в острых политических спорах. Однако это не так. Дискуссии в Промакадемии уже в октябре 1929 года приняли столь острый характер, что в своем письме Молотову от 7 октября Сталин писал о них. Вероятно, вниманию Сталина к положению в Промакадемии способствовало то обстоятельство, что в это время его жена, Надежда Аллилуева была слушательницей академии и постоянно информировала своего мужа о делах в этом учебном заведении. Судя по всему почти сразу после своего поступления в Промакадемию, Н.С.Хрущев с головой ушел в политическую борьбу и забросил учебу. Как и во время учебы в рабфаке, Хрущев недолго "грыз гранит науки".

"Сложившиеся политические условия", о которых упомянул Хрущев, были связаны с поражением в апреле 1929 года Бухарина, Рыкова, Томского, Угланова и других сторонников так называемого "правого уклона". Несмотря на начавшийся повсеместно разгром сторонников Бухарина, по словам Хрущева, "руководство партийной ячейки академии было в руках "правых". Секретарем ячейки был Хахарев, довольно влиятельный человек, с дореволюционным стажем, кажется с 1906 или 1907 года… Вокруг него группировалась… старая гвардия". Хрущев утверждал, что ряд других членов партии с дореволюционным стажем также придерживались "правых взглядов", хотя и скрывали это.

Хрущев стал возмутителем спокойствия в стенах Промакадемии, став в первые ряды тех, кто боролся с "правыми уклонистами", а также со сторонниками Зиновьева и Троцкого. Хрущев вспоминал: "В этой борьбе моя роль резко выделялась в коллективе, и все это было на виду у Центрального Комитета. Поэтому всплыла и моя фамилия как активного члена партии, который возглавляет группу коммунистов и ведет борьбу с углановцами, рыковцами, зиновьевцами и троцкистами в Промышленной академии".

Борьба носила острый характер. Порой члены партии даже не могли начать собрание, так как никак не могли договориться о составе президиума. Хрущев вспоминал: "Помню, как мои товарищи выставляли мою кандидатуру в президиум, но знаю, что я раза два или три проваливался и не был избран. Когда шли выборы в президиум, то все кандидаты должны были выйти на трибуну и рассказать свою биографию. Кандидат с послереволюционным стажем члена партии уже был как бы обречен". Очевидно, что Хрущев весьма ревниво воспринимал недоверие коммунистов с дореволюционным партстажем к таким, как он, вступившим в партию после ее прихода к власти.

Под давлением ЦК ВКП(б) Хахарев был отстранен от руководства партийной организации Промакадемии. Но сторонники "правых" добились избрания Левочкина. По словам Хрущева, "Левочкин… был менее заметной фигурой, но, по существу, тоже "правый".

Очевидно, что "правые" имели большую поддержку среди слушателей академии. Именно этим, видимо, объяснялось, что на партийную конференцию, которая состоялась незадолго до созыва XV| съезда ВКП(б), от Промакадемии были избраны делегатами председатель Совнаркома