Хрущев. Творцы террора

Несколько позднее, 1 ноября 1918 года, председатель ЧК и военного трибунала 5-й армии Лацис писал в «Красном Терроре»: «Мы истребляем буржуазию как класс. Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны решить судьбу обвиняемого».

Лацис - не председатель ВЧК и не нарком, но и его слово тоже было услышано. А уж на местах руководящие указания поняли по-своему.

Некие коммунисты из Витебской губернии требуют за каждого убитого советского работника расстрелять тысячу белых. Еще одна комячейка, на сей раз какого-то автопоезда - за каждого павшего расстреливать по 100 заложников, то есть совсем уже невиновных людей. «За каждого нашего коммуниста будем уничтожать по сотням, а за покушение на вождей тысячи и десятки тысяч этих паразитов» - это из постановления охраны Острогорской ЧК.

Чувствуете, как идея пошла в массы?

Правда, реализовывалась она несколько скромнее. Эмигрант Сергей Мельгунов кропотливо собрал множество свидетельств о «зверствах большевиков». Сюда вошли и факты, в том числе и почерпнутые из советских газет, и легенды - сюда вошло все. И, что особенно ценно, это свидетельство врага советской власти, который ни в коей степени не заинтересован в том, чтобы преуменьшать масштабы террора.

Начнем с Петрограда. «По постановлению Петроградской Чрезвычайной Комиссии, - как гласит официозное сообщение в "Еженедельнике Чрез. Ком." 20 октября (№ 5) - расстреляно 500 человек заложников: Один из очевидцев петроградских событий сообщает такие детали: "Что касается Петрограда, то, при беглом подсчете, число казненных достигает 1300, хотя большевики признают только 500":» В Москве после покушения на Ленина было расстреляно 90 человек. Нижний Новгород - 41 человек. Смоленская область - 38 человек «помещиков», явно первых попавшихся. 21 октября в Пятигорске в порядке «красного террора» были расстреляны заложники и «лица, принадлежащие к контрреволюционным организациям». И дальше шли два списка: один в 59, другой в 47 человек.

Впрочем, и заложник заложнику рознь. Некоторые из них весьма своеобразны. «Всероссийской Ч. К. за покушение на вождя всемирного пролетариата среди других расстреляны: артельщик Кубицкий за ограбление 400 т. р., два матроса за то же, комиссар Ч.К. Пискунов, "пытавшийся продать револьвер милиционеру", два фальшивомонетчика:» Похоже, что во многих местах чекисты просто воспользовались «красным террором», чтобы почистить тюрьмы, и уж комиссар ЧК Пискунов явно не «классовый враг».

И это все, что касается «террора». Потому что Мельгунов путает собственно «красный террор» с чем попало: с «чрезвычайными мерами» военного времени, с местным самоуправством и с процветавшей на российских просторах революционной шизой. «Появляется объявление Чрезвычайной Комиссии: "контрреволюционные агитаторы: все бегущие на Дон для поступления в контрреволюционные войска: будут беспощадно расстреливаться на месте преступления". Угрозы стали сыпаться, как из рога изобилия: "мешочники расстреливаются на месте" (в случае сопротивления), расклеивающие прокламации "немедленно расстреливаются" и т. п: "Конфискация всего имущества и расстрел" ждет тех, кто вздумает обойти существующие и изданные советской властью законы об обмене, продаже и купле:"». Это все, в общем-то, нормальные меры военного времени, в большей или меньшей степени применяющиеся во всех государствах, на территории которых идет война.

А вот и образчики того, как развлекались местные власти - в качестве еще одной иллюстрации к первой части книги: «Характерно, что приказы о расстрелах издаются не одним только центральным органом, а всякого рода революционными комитетами: в Калужской губ. объявляется, что будут расстреляны за неуплату контрибуций, наложенных на богатых; в Вятке "за выход из дома после 8 часов"; в Брянске за пьянство; в Рыбинске за скопления на улицах и притом "без предупреждения". Грозили не только расстрелом: комиссар города Змиева обложил город контрибуцией и грозил, что неуплатившие "будут утоплены с камнем на шее в Днестре" (интересно бы узнать, хоть кого-то он утопил?
– Е. П.): Главковерх Крыленко: (будущий нарком юстиции!
– Е. П.) 22 января объявлял: "Крестьянам Могилевской губернии предлагаю расправиться с насильниками по своему рассмотрению":»

Больше всего, конечно, было разного рода шизы. «Приведу несколько примеров из зарубежной прессы, заимствовавшей их из советских газет юга России: Мировой судья Никифоров, служивший сторожем на заводе одесского О-ва парох. и торговли, расстрелян за то, что, "уклоняясь от мобилизации и отказываясь работать на благо Советской России, поступил на завод для шпионажа и агитации среди несознательного пролетариата"; старушка Сигизмундова, получившая из Варны письмо от сына офицера, расстреляна "за сношения с агентом Антанты и ее приспешника Врангеля". В Одессе в 1919 г. ген. Баранов в порядке "красного террора" расстрелян за то, что сфотографировал памятник Екатерины II, стоявший на площади против ЧК: Расстреливали за найденные при обыске офицерские пуговицы, "за преступное получение трупа сына". Среди расстрелянных найдем мясника с Миусской площади, осмелившегося публично обругать памятники Марксу и Энгельсу в Москве: Кронштадтских врачей расстреляли за "популярность среди рабочих": Иваново-Вознесенские коммунисты официально грозили расстрелом за несдачу (или только незарегистрирование!) швейных машинок, а владикавказский комендант Митяев обещал "стереть с лица земли" всех, виновных в продаже спиртных напитков. Бакинский комиссар почт и телеграфа в официальном приказе грозил расстрелом в 24 часа телеграфисткам, несвоевременно отвечающим на сигналы или отвечающим грубо»1 .

В 1919 году Дзержинский, явно с подачи армейцев, осатаневших от постоянных измен «военспецов», предложил брать их семьи в заложники и применять к ним расстрел. Официально его идея не прошла, хотя по факту такая мера наверняка применялась. Лояльность «спецов» обеспечивали, как могли. Мельгунов рассказывает случай, когда за побег офицера к белым были расстреляны его мать и четыре девочки от трех до семи лет. Байка, скорей всего: Хотя: читайте «Железный поток»:

И все же как хотите, но как-то это все провинциально. Приведу еще один абзац из Мельгунова: «"В ответ на брошенные в Москве бомбы"2 в Саратове Чрез. Комиссия расстреляла 28 человек, среди которых было несколько кандидатов в члены Учредительного Собрания из конст.-демократ, партии, бывший народоволец, юристы, помещики, священники и т. д. Столько расстреляно официально. В действительности больше, столько, сколько по телеграмме из Москвы пришлось из "всероссийской кровавой повинности" на Саратов - таких считали 60».

Да господин Мельгунов вообще представления не имеет, что такое массовый террор!

Но главное все же следует запомнить. Повторю еще раз слова товарища Лациса: «Не ищите на следствии материала и доказательств того, что обвиняемый действовал делом или словом против советской власти. Первый вопрос, который вы должны ему предложить, какого он происхождения, воспитания, образования или профессии. Эти вопросы и должны решитьсудьбу обвиняемого».

Нет, формально по ходу операции по приказу № 00447 материалы и доказательства искать следовало. Но те, кто ее задумывал, знали точно: в их регионах этого делать не будут. Так что фактически этот приказ и есть реализованный спустя двадцать лет после провозглашения, в обстановке строжайшей секретности, «красный террор».

Роковой пленум

Террор представляет собой большей частью бесцельную жестокость людей,

которые сами напуганы и стараются успокоить себя. Фридрих Энгельс

А вот когда они поняли, чем им грозят выборы в Верховный Совет? Дату можно назвать с точностью до нескольких дней. Это должно было произойти там и тогда, где и когда достаточно большое количество «баронов» могли собраться вместе и поговорить «за жизнь». То есть на пленуме. Февральско-мартовский можно исключить - рано. Значит, остается июньский.

Именно тогда, собравшись вместе в кулуарах пленума, они могли понять, какую мину подвел под них Сталин. А может быть, и так: именно тогда, собравшись вместе, они смогли пообщаться с кем-то, кто объяснил, какую мину подвел под них Сталин. С кем-то, кто очень хорошо разбирался в политике. Едва ли это был оппозиционер - все крупные оппозиционеры были к тому времени уже упакованы по тюрьмам. Едва ли с каким-нибудь «кабинетным теоретиком» или мелкой сошкой - не стали бы они слушать всякую мелочь. А скорее всего, с кем-нибудь из партийной верхушки, но находящемся в оппозиции к сталинской команде.

С кем именно - едва ли мы когда-нибудь узнаем (хотя версия есть - но чисто умозрительная). Впрочем, с кем именно - это и не важно. Важно, что на июньском пленуме «бароны» нанесли ответный удар. И какой - ну прямо как американцы в Сербии:

Был ли этот ход цинично рассчитанным или инстинктивным? Скорее всего, и тем, и другим. Жестокость и цинизм «кровью умытых» беспредельны, люди для них существа виртуальные (снова напрашивается сравнение с изобретенной много позже компьютерной игрой). Сколько ни положи, тем более какой-то беспартийной мелочи, в борьбе за власть -она, власть, того стоит.