Хрущев. Творцы террора

В то же время образ Пини: помогал Хрущеву утаивать свой талант лицедея. Маска простачка, а порой и дурашливость позволяли Хрущеву скрывать свои недюжинные способности и незаметно подходить к осуществлению своей цели. Этим во многом объясняются его успехи в борьбе со своими политическими соперниками. Хотя Хрущев нередко давал волю страстям и вел себя как подгулявший купчина, иногда он лишь имитировал утрату контроля над собой, и его взрывы эмоций бывали показными: Имитация искренности, характерная для Хрущева, помогала ему скрывать свои подлинные чувства. В то же время постоянная игра позволяла ему не замечать, как стиралась грань между правдой и ложью.

К тому же импульсивность Хрущева способствовала тому, что он просто не мог отличить правды от собственного вымысла. Можно даже предположить, что отрываясь от реальности, Хрущев опасно приближался к психопатическому состоянию. По мнению Д. Шапиро, в импульсивном стиле: "моральные ценности сравнительно неразвиты и не оказывают существенного влияния, а совесть оказывается поверхностной". Вследствие этого, по словам Шапиро, импульсивный человек "врет легко и не задумываясь":

Хрущев умело использовал ложь в сугубо практических целях. При этом он придавал своим лживым историям видимость такой искренности и правдивости, что слушатели воспринимали его байки за подлинные откровения простодушного человека: С одной стороны, он забалтывал советских людей рассказами о быстром наступлении эры изобилия благодаря применению очередного чудесного метода, рекомендованного им. С другой стороны, в своих рассказах о прошлом, и особенно в байках о Сталине, Хрущев сознательно опошлял историческую правду, одновременно скрывая собственную ответственность за ошибки, просчеты и преступления.

Эти плутовские черты способствовали тому, что Хрущев воспринимался как комический персонаж: Видимо, не случайно Хрущев стал героем бесчисленного количества анекдотов, а Ролан Быков исполнил роль Хрущева в фильме "Серые волки", прибегнув к привычным для своего амплуа комедийным приемам.

Комичность Хрущева проявлялась всякий раз, когда он то сознательно, то невольно демонстрировал вопиющее несоответствие между своим поведением и ролью первого руководителя великой страны. Многие поступки Хрущева, его речи, его политические акции вольно или невольно превращались в пародию на представителя высшей власти:

И в то же время превратить Хрущева, всю его жизнь и деятельность, в предметы для насмешек и пародий было бы ошибочно. Комедийные черты не исчерпывали натуры Хрущева и скрывали иные, порой мрачные и зловещие. Его игра "под дурачка" зачастую помогала ему скрыть таланты умелого и хитрого политика. За маской клоуна он прятал трезвую рассудочность и деловой расчет. После того как Хрущев провел в США одну пресс-конференцию за другой, метко отвечая на самые острые вопросы американских журналистов и показав, что ничуть не уступает американским партнерам по переговорам, ведущий американских ежевечерних программ Джек Паар объявил: "Не ошибайтесь! Хрущев совсем не клоун!"»

По ходу работы у меня тоже вырисовался примерно такой же портрет. Другое дело, что у меня слова были бы жестче, а оценки - грубее.

Кроме того, я считаю, что противоречивых людей не существует. Каждый человек - натура цельная и гармоничная, важно лишь найти угол зрения, под которым он таким видится. У меня он увиделся цельным и непротиворечивым, если взять образ того тирана, которого изобразил Хрущев в своем знаменитом докладе, придать ему внешность докладчика и наделить теми свойствами характера, которые присутствуют в емельяновском портрете. Мрачный персонаж, да: но не клоун. Даже очень сильно не клоун:

Часть четвертая. ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА НИКИТЫ ХРУЩЕВА

–  Где умный человек прячет камешек?..

–  На морском берегу:

–  А где умный человек прячет лист?..

–  В лесу:

–  Но что ему делать, если леса нет?..

–  Да, да: Что ему делать?..

–  :Он сажает лес, чтобы спрятать лист. Страшный грех: И если ему надо спрятать мертвый лист, он сажает мертвый лес: Г. К. Честертон. Сломанная шпага

Если даже репрессии, о которых столько писали, снимали и кричали, как выяснилось по ходу работы над этой книгой, - тема почти неизученная, то реабилитация - и вообще непаханое поле. С тех пор, как Хрущев начал, а перестройка довершила вбивание в массовое сознание идеи, что все посаженные в годы «репрессий» были абсолютно невиновны, на этом как бы и успокоились. Сказано ведь - невиновны, вот их и оправдали, так чего там изучать?

Послевоенный период и вообще-то - темный лес. Историки им не интересуются, поскольку вроде бы все там ясно: маразм, самовластие да репрессии. Но это лишь кажется, что все ясно, а как начнешь копать -все настолько фальсифицировано, перекручено, переврано, залито густым слоем словоблудия: На самом деле если о 30-х годах мы хоть что-то, да знаем, то о первом послевоенном десятилетии не знаем вообще ничего.

Ну да речь не об этом. Мы говорили о репрессиях, а теперь поговорим о реабилитации. Ибо даже очень скудные сведения, при внимательном рассмотрении, дают неплохую информацию к размышлению.

Итак, что нам известно?

Мы имеем некоторое представление о правительстве, которое проводило реабилитацию. Это была разнородная команда, повязанная совместно совершенным государственным переворотом. Ее члены относились друг к другу без малейшей симпатии - но как бы ни относились, все сидели в одной лодке, имели определенные общие интересы и должны были их соблюдать. Это раз. И представление о законности у них было чисто партийное: как партия скажет, так и будет. Это два.

И еще мы знаем, что во главе этой команды стоял единственный уцелевший из «партийных баронов» образца 1937 года, один из самых кровавых первых секретарей. Каким бы он ни казался с виду, как бы себя ни вел, но это был человек хитрый, скрытный, смелый1 , жестокий -настоящий «рыцарь революции». Умевший буквально молотком вбить в голову свою версию происходящего и за потоком слов насмерть молчать о том, о чем говорить нельзя. Наконец, авторитарный и сверхжесткий руководитель - то, что в народе называется иностранным словом «тиран».

Так толком и непонятно, что там было с «голодомором» на Украине в 1933 году. Но вот в 1946 году голод был точно. В то время в Одессе работал сотрудник «Известий» С. Руденко, который позднее вспоминал: «Когда гибель людей приняла массовый характер и на улицах города стали подбирать трупы крестьян, устремившихся в Одессу за куском хлеба, из Москвы прибыла авторитетная комиссия. Состоялся пленум обкома, где был снят его первый секретарь А. В. Колыбанов. На следующий день Колыбанов пригласил к себе корреспондентов "Правды" и "Известий". "Вы, наверное, уже знаете, что меня вчера сняли с работы, - сказал он.
– Сняли за то, что не сигнализировал о состоянии дел в области. Не собираюсь оправдываться, хочу только познакомить вас с некоторыми документами". Он протянул несколько писем и пачку телеграмм, адресованных Хрущеву. В них приводились цифры умерших и содержалась просьба разрешить вскрыть два-три элеватора, в которых гнила кукуруза, и подкормить людей кашей из кукурузной муки - мамалыгой. Кроме писем и телеграмм, - продолжал Колыбанов, - я бесчисленное количество раз разговаривал с Хрущевым по телефону, молил о помощи. Знаете, что он отвечал? "Выходите из положения за счет собственных ресурсов". Каких ресурсов? У нас и мешка кукурузы не было! Однажды я попросил разрешения позвонить Сталину. "Не разрешаю", - ответил Никита Сергеевич. Теперь же меня обвиняют в том. что не сигнализировал о положении дел». (Ну что ж, кажется, теперь мы знаем, каким был механизм возникновения и голода 1933 года на Украине.)

В своих мемуарах Хрущев утверждает иное: что он своевременно доложил обо всем «наверх», а Сталин в ответ прислал ему оскорбительную телеграмму Но верить тому, что Хрущев говорит, нельзя. (Иной раз можно разве что верить тому, о чем он молчит:) А его привычка сначала наломать дров, а потом спрятаться за чужую спину известна слишком хорошо, чтобы не верить Колыбанову

В борьбе с «внутренним врагом» Хрущев тоже придерживался методов, характерных для «партийных баронов». Сохранился текст «установки», которую он давал партсекретарям и работникам НКВД в январе 1945 года, по поводу борьбы с националистами. «Найдите членов семей тех, кто им помогает, и арестуйте их. Нас не станут уважать, если мы не будем принимать суровые меры. Арестовывать надо всех, даже самую мелочь. Одних будем судить, других просто вешать, третьих - высылать. За каждого нашего - сто врагов: Слишком уж вы боитесь применять силу! Захватили деревню, где убили двух женщин, - уничтожьте всю деревню!» Нет, если бы такой приказ отдал гитлеровский гауляйтер, это было бы нормально. Но Хрущев призывает делать это на своей, освобожденной от немцев территории и против собственного народа. Каково, а? Позднее та же тенденция выразится в расстреле рабочей демонстрации в Новочеркасске, в рекордном количестве введенных Хрущевым подрасстрельных статей. Так что не стоит обольщаться словами об «оттепели» - кому «оттепель», а кому и пуля.

В свое время президент США Эйзенхауэр сказал, что для Хрущева решительные разговоры - не прелюдия к решительным действиям, а скорее их замена2 . Это с одной стороны. А с другой - для него характерны решительные действия вообще без каких бы то ни было разговоров. Потому что слова для Хрущева - не сигнальная система, а дымовая завеса, за которой прячутся дела, о коих он насмерть молчит.

Исходя из вышесказанного и поговорим теперь о послевоенных процессах - о реабилитации, о пресловутом докладе, и о той информационной войне, которую развязал Хрущев против собственного народа.