Хрущевская «оттепель» и общественные настроения в СССР в 1953-1964 гг.

— Позор! — раздавалось то и дело в зале.

— Исключить его из партии, отдать под суд! — кричали самые рьяные из обиженных и подхалимов.

Рассказывая о последнем заседании Президиума ЦК, Суслов сообщил, что Хрущев поначалу отрицал критику в свой адрес, «подавал неправильные реплики».

— Однако напор со стороны многих членов Президиума был настолько силен, что товарищ Хрущев вынужден был перейти к обороне, а потом прекратил сопротивление, признав правильность критики в свой адрес.

Заканчивая чтение двухчасового доклада, Суслов сказал:

— Товарищ Хрущев признал, что состояние его здоровья не позволяет ему исполнять возложенные на него обязанности, и потому просит освободить его с занимаемых им постов.

И тут же зачитал подписанное Хрущевым заявление на имя пленума, оговорившись особо, что Никита Сергеевич попросил разрешения не выступать на пленуме. Сам Хрущев все это время сидел в президиуме, на крайнем стуле. Обхватил голову руками и ни разу не поднял ее, не взглянул в зал.

— Нужно ли открывать прения? — спросил Брежнев.

— Нет! — отвечали ему из зала.

— Тогда проголосуем постановление, подтверждающее решение Президиума.

А так как многим хотелось крови, и они к этому подготовились, припомнив и изложив на бумаге свои обиды, некоторые из них остались не совсем довольными. Семичастный, например, потом сказал Шелепину и Брежневу, что был возмущен. А позже объяснял этот их шаг тем, что сделан он был не без умысла. Кто знает, куда приведет промывание Хрущевских костей? Не затронет ли и их самих? «Я думаю, эти старики продумали все и, боясь за свои… кости, все сделали, чтобы не открывать прения… Не объяснили толком». К схожему выводу пришел и Егорычев: «Во время прений под горячую руку могло быть высказано много такого, что потом связало бы ему руки. А у Леонида Ильича в голове, очевидно, уже тогда были другие планы».

Итак, отставка Хрущева с постов первого секретаря ЦК, председателя Совета министров и члена Президиума ЦК официально оформлена. Правда, куда-то пропала рекомендация учредить должность второго секретаря ЦК. «Для нас, — вспоминал позже Шелест, — осталось загадкой, на каком этапе и кто перерешил наше общее мнение, принятое за два-три часа перед пленумом»^{2322}.

После голосования Хрущев встал и направился в заднюю комнату^{2323}. Брежнев же не без пафоса подвел итог:

— Вот Никита Сергеевич развенчал культ Сталина после его смерти, мы же развенчиваем культ Хрущева при его жизни^{2324}.

Да, причины для торжества у него и его товарищей по «делу» были. Какой успех: никакой крови, все решено голосованием, причем единодушным!

Так завершился этот номенклатурный переворот. Правда, многие активные участники тех событий категорически не приемлют само это слово — «переворот». О каком перевороте может идти речь, если войска продолжали оставаться в казармах и даже Кремль в решающий момент был открыт для свободного посещения? У нас нет оснований не верить категорическим утверждениям на этот счет тогдашнего председателя КГБ СССР В.Е. Семичастного. И все же весьма и весьма сомнительно, чтобы столичный гарнизон, а тем более кремлевская охрана находились в обычном положении, а не в состоянии повышенной боевой готовности. К тому же сам Семичастный признает, что «по Кремлю расставил, где нужно, своих людей». Не нравится некоторым из них и термин «заговор». Оказывается, это была тщательная, с некоторыми элементами конспиративности работа по сформированию антихрущевского большинства среди почти трех сотен членов и кандидатов в члены ЦК. Другие же так и говорят: да, был заговор.

4.2.5. Кто «за», кто «против» и кто «воздержался»

По-разному впоследствии оценивали это событие его участники. «Вполне логичным и обоснованным» считает принятое тогда решение Н.Г. Егорычев^{2325}. С ним согласен В.Е. Семичастныи: «В конечном итоге Хрущев завел дело в тупик. Добавлю к тому же неуправляемость». Но в то же время делает существенную оговорку: «Если бы в Президиуме была коллегиальность, если бы и ЦК проявил свой характер, думаю, что все было бы по-другому»^{2326}.

Да, полагал П.Е. Шелест, ошибок у Хрущева было много, но ответственность за них должны были разделять и другие руководители, находившиеся рядом с ним. Но они боялись быть отстраненными от власти и молчали, предпочитали заниматься интригами, переросшими в заговор. В конце своей жизни Шелест высказывал уверенность, что объективной необходимости заменять Хрущева Брежневым не было. «Это мое твердое убеждение, хотя и сам принимал участие в случившемся. Сейчас сам себя критикую и искренне сожалею о том»^{2327}.

Подобного же мнения придерживался и Г.И. Воронов. Даже явные ошибки Хрущева, по его мнению, на весах истории выглядят гораздо меньше того главного, что он сделал. «Мотивы у участников пленума были разные, а ошибка общая: вместо того, чтобы исправить одну яркую личность, мы сделали ставку на другую, куда менее яркую. Подобные ошибки неизбежны, когда нет механизма критики руководства, исправления его ошибок, а когда надо, и его замены»^{2328}.

С этим замечанием трудно не согласиться.

С одобрением отнеслись к отставке Хрущева 31% опрошенных в 1996 г., 42% опрошенных в 1997 г., 31,5% опрошенных в 1998 г. и 31,5% опрошенных в 1999 г.

«Нужны были изменения, особенно в сельском хозяйстве, а непродуманные реформы надоели», — объясняла свою позицию научная сотрудница ВНИИ экономики сельского хозяйства Т.И. Шевякова^{2329}. «Он развалил сельское хозяйство», — говорила М.К. Степанова из деревни Марушкино в Нарофоминском районе^{2330}.

«Хлеба не было, устроил из страны вотчину!» — выражала недовольство А.П. Шевченко, учительница из Киева^{2331}. Лейтенант В.В. Ермолаев из Уманской дивизии РВСН был недоволен снижением армейского пайка в два раза и введением талонов на макароны: «Украина — богатая республика, а нигде ничего нет!»^{2332}. Зарубежные поездки на пароходе с семьей, хамство припоминал Хрущеву офицер ГУ пожарной охраны Министерства охраны общественного порядка В.М. Шаповалов^{2333}. Как и другие работники райкома партии воспринимала в последнее время Хрущева как шута его жена О.В. Шаповалова, работавшая в одном из райкомов ВЛКСМ в Москве. «Все чего-то ждали, аппарат собрали, ждали звонка из МГК», — вспоминала она^{2334}.

Считал, что это надо сделать, инженер А.А. Постнов, который в какой-то мере был к этому готов: 28 сентября в ЦК КПСС его перед отправкой в Египет предупреждали не верить буржуазной информации, ибо, «чтобы в СССР не случилось, советская власть здесь победила окончательно и бесповоротно»^{2335}. Зоотехник И.А. Емашов из совхоза «Лермонтовский» в Пензенской области вспоминает, будто однажды ночью с самолета разбрасывалась листовка «Баллада о Хрущеве», отпечатанная в виде газеты, и приводит отрывки из нее («Правил только 10 лет, а наделал столько бед!» и т. п.)^{2336}.