Хрусталь

– Какие еще крылья, Кристина?

– Это такая метафора, Райан. Может, мы этого и не видим вовсе, но среди людей тоже есть ангелы. Просто мы не замечаем крылья. Взять, например, меня – может я и обычная, ничем непримечательная женщина, но, будь уверен, по ночам, с моим Дэнни, когда мы остаемся совсем одни, мы снимаем с себя одежду и распархиваем наши крылья. И тогда нам доступно все – любые планеты, заселенные только нами и неземные эмоции, которые дарит нам этот полет. И я говорю тебе совсем не о сексе. Я говорю тебе о чувствах, что мы испытываем.

– Ладно, допустим. Но взять, например, меня. По-твоему, у меня тоже есть крылья, просто я не умею летать?

– Именно так! Если говорить о крыльях, как о любви, то ты способен на это чувство, но ты не умеешь летать, потому что не даешь себе их испытывать. Расслабься. Побудь немножко обычным человеком, а не звездой. Прогуляйся в сквере, купи себе мороженое, присядь на скамейку рядом с миловидной простушкой и просто поговори с ней о чем-то совсем неважном. Любви не нужно искать. Тот, кто ее ищет, разочаровывается раньше времени. Она приходит сама по себе. Как дождь, или как внезапное желание скушать что-нибудь вкусное. Так что побудь немножечко самим собой. Никуда не торопись и ничего не желай. Просто живи.

– Легко сказать. Я уже девять лет живу, как прокаженный, каждую минуту думаю об этих чертовых романах. Видишь ли, когда твоя жизнь девять лет подряд зациклена на одном и том же, ты уже и не видишь себя без этого. Кто я, если не писатель? Одинокий нытик или вечно скучающий бездельник?

– Ты – Райан Биллингтон, и на этом точка. Если бы не твоя чертова писанина, ты был бы никем, но ты писатель, гордись этим, но не позволяй своему ремеслу вешать на тебя ярлык ответственности. Ты никому и ничего не должен.

– Ты хочешь сказать, что я не был бы Райаном Биллингтоном, если бы мои романы не издавались?

– Был бы, но ты не был бы писателем Райаном Биллингтоном. Можешь настрочить хоть сотню примитивного дерьма, возомнив из себя гения человеческих чувств, но если твои романы никому не нужны – ты никто. Ты завоевал себе имя. Закрепил его, как минимум, на уровне авторских прав. Так что не морочь себе голову тем, что произойдет с твоим именем дальше. Будь собой. Будь писателем Райаном Биллингтоном. Но не дави себя так, как давится толстячок на своем сортире.

С самой первой нашей встречи у нас с Кристиной была небольшая традиция – на десерт мы заказывали вишневый пирог. Он всегда восхитителен. Просто вау! И каждый раз Кристину подмывает узнать рецепт, но она постоянно забывает об этом. Сегодня, когда тощий официант моего возраста принес нам этот пирог, я напомнил ей про рецепт, и она наконец спросила.

– Я не знаю. – Ответил нам юноша с замызганным рукавом. – Я ведь всего лишь официант, не повар.

Он ушел, а Кристина, кажется, навсегда лишилась возможности угостить своих детей собственноручно испечённым десертом.

– Расстроилась?

– Еще как! Уже в седьмой раз мы ужинаем в этом заведении, а оказывается, что рецепт этого чертового пирога никто из официантов не знает. До ужаса жалко! Не представляешь!

Мы говорили с ней уже порядка нескольких часов и мне совсем не хотелось прощаться. Время текло незаметно, будто плавилось, и я по-прежнему слышал тиканье неисправных настенных часов, что висели в кабинете Рэймонда. Возможно, я выдумал себе этот звук. Точно так же, как выдумал и десятки своих романов. Два отчетливых тика – один зажеванный. Я слышал их так, будто стрелки крутятся внутри моей собственной головы.

– О чем задумался? – спросила меня Кристина.

– Да так. Ни о чем…

– Вот и опять! Ты совсем не живешь настоящим, Райан. Ты каждую минуту думаешь об этих чертовых романах? Именно поэтому ты и кончился. Потому что придумал себе обязанность писать по несколько тысяч слов в день…

– По две тысячи. – Перебил я.

– С ума сойти! Ты пишешь по две тысячи слов в день?

– В среднем. Иногда больше, иногда меньше. Я просто сажусь и пишу. Я вижу в своей голове картинку и пытаюсь ее воссоздать, а когда дохожу до определенной точки, то я могу выдохнуть и начать свой день. Это может быть как в час дня, так и глубокой ночью…

– Вот оно! Вот! Если бы тебе сказали просто написать очередной роман и при этом не ставили никаких условий, то ты бы справился?

– Да, как и было до этого.

– Но почему когда тебе сказали написать сенсацию, ты вдруг встал в ступор? Не хватает идей? Брехня! Ты начинаешь думать о значении слова «роман», а не его сути! Ты пытаешься выдумать чувства, а не передать. Ты строишь из себя великого писателя, когда надо быть собой. Забиваешь голову количеством авторских листов и процентным соотношением диалогов в твоих романах. Ответь мне на вопрос, Райан, легко ли опубликовать книгу, когда ты уже известный писатель?

– До безумия! Спустя два-три бестселлера люди буквально готовы съесть любое дерьмо, которое ты им предложишь. Они будут искать несуществующий смысл в подтексте и анализировать авторский замысел. Но проблема в том, что ни того, ни другого просто не существует. Есть персонажи, есть ситуация, в которую они вляпались; ты замешиваешь коктейль из нескольких действующих лиц в нестандартный случай и смотришь, как поведет себя тот или иной персонаж. Все остальное – вода. Это фикция. Некоторые называют это повествованием, но, по большей части, это никому не нужная хрень, созданная для того, чтобы каким-то боком отсрочить самое интересное.

– Ты делаешь именно так?

– Я просто пишу, Кристина, и не думаю о том, как именно это происходит. Иногда перечитываю и понимаю, что написал полнейшую чушь. Но людям нравится, а если им нравится, я продолжу это писать.

– И у тебя неплохо так получилось. Но, на мой взгляд, ты уже совсем забылся. Просто пишешь, что приходит на ум и все. А люди едят, но ты совсем не думаешь о том, что именно заставило тебя писать книги.

– Желание жить хорошей жизнью и ничего не делать…

– И ты живешь хорошей жизнью. И ничего не делаешь. Так почему бы тебе не поднять планку? Не пользоваться своим именем и делать за его счет новые романы популярными, но воспользоваться своим талантом, написать хороший роман и сделать свое имя еще более известным? Имя автора не определяет качество нового романа, но новый роман определяет качество имени автора.

– Ни разу об этом не думал… в этом есть своя суть…

– Сколько писателей ты знаешь, которые сколотили целое состояние на своих книгах?

– Лично – ни одного, но таких не так уж и много. Тут варианта два: либо ты пишешь один посредственный роман за другим, как это сделал я, либо годами не вылезаешь из своей норы, закладываешь все свое имущество и создаешь шедевр. Зачастую вариант номер два становится вариантом номер один. У большинства мировых писателей всего лишь один-два действительно достойных романа, остальные – такая же посредственность, как и у других. Но я ни разу не видел, чтобы вариант номер один становился вариантом номер два, а именно это мне и нужно сделать! Понимаешь, книжный бизнес – это, в первую очередь, бизнес, и только потом книжный.