Хрустальная пирамида

— Итак, мистер Сполдинг, на чем мы остановились? В десять утра вы видели лицо своего нанимателя мистера Алексона. То есть вы убедились, что он был жив.

— Нет, не так. Мы слышали его голос через дверь. «Голова раскалывается, дайте мне еще немного поспать!» — крикнул он.

— Значит, слышали только голос… Раньше такое бывало?

— Нет, это впервые. Да нас ведь и наняли только три недели назад.

— Понятно. И вы пока толком не знали, страдает ли глава корпорации «Алексон» мигренями?

— Точно так.

— Откуда взялась эта дыра в двери?

— Я проделал ее газовым резаком, — вставил Эрик.

— Газовым резаком? А другого способа не было? — спросил без смущения фэбээровец.

— Да, мы решили, что другого способа нет. В этой комнате три окна. Все они маленькие, а в два из них даже голова не пролезет. Третье — размером двадцать на двадцать сантиметров, тоже тесное. К тому же оно расположено слишком высоко над лестницей.

Эрик пальцем показал воображаемое положение окна на стене.

— И еще: эта дверь надежно сделана из толстого железа, в ней нет замочной скважины, пригнана она очень плотно. Упирается в железную раму, закрепленную по периметру, причем между дверью и рамой имеется резиновая прокладка, так что даже нитку не просунешь. Классическая запертая комната.

Услышав столь любимое непрофессионалами словосочетание — «запертая комната», — начальник полиции хмыкнул.

— Связаться с нами, прежде чем дырявить дверь, в голову не пришло?

— А если б мистер Алексон просто принял снотворного, вы бы нам почетную грамоту выдали? «Выражаем благодарность охраннику Рикки Сполдингу за то, что он доверил полицейскому управлению Нового Орлеана разбудить своего хозяина»! — быстро отреагировал Сполдинг.

— Ладно, признаю2, что решение вырезать дыру в двери было обоснованным, но вот то, что не было другого способа…

— Был! Подложить динамит и высадить дверь — это, наверное, полиция больше бы оценила. А, ребята? — ответил Сполдинг, вызвав усмешки у остальных охранников.

— Тут же не война во Вьетнаме, — сказал Джозеф О’Коннор, и на этом, похоже, препирательства между охранниками и полицией завершились. Полиция никогда не ладила с охранниками.

— Наверное, придется отправлять на вскрытие, но из такой глухомани доставить труп в больницу то еще развлечение.

Как только начальник полиции проворчал это, на лестнице появились четверо мужчин. Двое из них, в белых халатах, принесли что-то, выглядевшее как смотанное полотно, прикрепленное к длинным палкам. Это были носилки. Спустить отсюда тело Алексона и доставить его до шоссе было совершенно точно непростым делом. Вертолеты обычно предпочитают не летать ночью. Да если б один и прилетел, сесть на острове было негде.

Тут как раз открылась железная дверь и появились Чарли Рупертон с Нельсоном Макфареном из ФБР.

— Мы закончили, — сказал коронер.

Кивнув в ответ на эти слова, мужчины с носилками зашли в комнату и развернули их на полу. Свернутое в носилках одеяло пока отложили в сторону.

Мужчины присели с двух сторон от тела Ричарда Алексона и стали клеить к полу белую ленту по его контурам. Покончив с этим, они медленно подняли труп и перенесли его на носилки. И даже на носилках он продолжал плыть.

— Еще раз скажите этим там, внизу, чтобы на мост никого не пускали, — с нажимом сказал Декстер Гордон мужчинам.

Они кивнули и, с трудом вписываясь в поворот лестницы со своими носилками, стали осторожно спускаться. Покойник лежал на носилках не в обычной позе, поэтому мужчинам пришлось быть вдвойне аккуратнее.

Пока все смотрели, как выносят тело, двое других мужчин уже зашли в комнату и стали повсюду распылять алюминиевый порошок для снятия отпечатков пальцев.

— Этот странный покойник умер уже довольно давно. Даже внутренние органы совершенно остыли. Смерть в духе всего их проклятого клана, — сказал Чарли Рупертон.

— Насколько давно?

— Точно сказать можно будет только после вскрытия. Но по крайней мере целый день прошел.

— Говорили, в десять утра был совершенно в порядке, — сказал начальник полиции, — так докладывали его гениальные охранники.

— В десять утра? — спросил ветеран-коронер удивленным голосом.

В это время от подножия башни раздался оживленный шум, как в момент окончания рабочего дня на Манхэттене. Съемки завершились, и танцовщики высыпали из пирамиды, торопясь подышать свежим воздухом и добраться до туалета. У начальника полиции Декстера Гордона и Нельсона Макфарена из ФБР на лицах одновременно появилось суровое выражение, и, опираясь на поручни, они посмотрели вниз.

Эрик хорошо понимал, о чем думает Декстер, — чтобы его подчиненные сработали четко и никто не покинул остров.

— А чем не нравятся десять часов? — спросил фэбээровец.

— Сейчас сколько? — задал Чарли встречный вопрос.

— Четверть третьего ночи, — ответил Нельсон Макфарен. Из-за шума внизу ему пришлось говорить громче.

— Гм… — хмыкнул Чарли и стал что-то вычислять, уставившись в пространство, — значит, прошло порядка шестнадцати часов. Не могу утверждать, что это совершенно не сходится, но…

— Что именно? — с нажимом спросил Декстер, ухватившись за эти слова.

— В таком случае он должен был сразу после этого срочно умереть, иначе не успел бы, — сказал Чарли как бы с некоторым внутренним сопротивлением.

— Не успел бы? Это в каком смысле?

— С момента смерти прошло больше десяти часов. Он должен был умереть самое позднее в десять утра.

— То есть он умер сразу после разговора!

Декстер почти кричал. Лицо его было, как и прежде, невозмутимо, но голос окреп, и, видя, как он энергично потирает руки, можно было понять, что начальник полиции пребывает в прекрасном расположении духа.

— Ну что ж, круг сужается? Да, Чарли? Алексон умер сразу же после того, как эти гении охраны слышали его голос… Ну же, отвечайте немедленно — что и где вы делали сразу после того, как слышали голос мистера Алексона?

— Завтракали в этом здании, — мрачным голосом ответил Рикки Сполдинг.

— Завтракали? То есть ели, что ли?

Чем грубее говорил Декстер, тем становилось заметнее, как улучшается его настроение.

— Да, ели. А что, охране есть не полагается?

— А кто говорил, что вы следили за этой комнатой, как наседка за яйцами? Мистер Сполдинг, когда наседка сидит на яйцах, она ничего не ест.