Хрустальное сердце

– Ну, хорошо. – Вздохнула женщина. – Всё тайное становиться явным. Мария Васильевна вздохнула ещё раз и начала рассказывать:

– Мы с Иваном стали дружить, когда я ещё училась в школе. Он уже тогда был взрослым парнем, так как на четыре года старше меня, но никогда не позволял себе ничего лишнего. Мы просто гуляли, ходили на танцы, Иван помогал мне по хозяйству. Мамы у меня в это время уже не было, она умерла рано, а отец был очень рад нашей дружбе. В деревне Ивана все уважали, так он был серьёзным, ответственным, работящим парнем, и никогда ни с кем не скандалил. Мы уже оговорили сроки свадьбы и даже стали потихоньку готовиться к торжеству, но вдруг он заявил, что уезжает. Оказывается, он завербовался в какую-то организацию на Севере, и собирался поработать там полгода. Иван сказал, что хочет заработать денег и построить свой дом, что бы мы жили отдельно от родителей. Я тогда очень переживала, но он убедил меня, что всё будет хорошо.

Мы с Иваном стали близки незадолго до его отъезда. – Сказала Мария Васильевна, смущенно глядя, на своих слушателей. Затем она снова вздохнула и продолжила:

– Через некоторое время, я поняла, что беременна и написала об этом вашему отцу. – Проговорила женщина, глядя на Лизу, а потом перевела взгляд на Женю, и добавила. – А перед этим Пелагея Ивановна тоже написала сыну, что ко мне ходит Василий. Я была красивой девушкой, и многие парни обращали на меня внимание, но мне нужен был только Иван. В деревне я была активисткой, тоже хорошо пела. Наша заведующая буквально тащила меня в клуб, и я выступала практически на всех совхозных мероприятиях. После концертов хотелось посмотреть кино, а когда возвращалась домой, за мной постоянно тащился Василий. Много раз я говорила ему, что люблю Ивана, но он отвечал, что просто по-дружески провожает меня.

Кузнецова Галина тоже была влюблена в нашего папу, вот она то и наговорила Пелагее Ивановне, что Василий ходит ко мне. Потом она просила прощения, но я ей не очень-то верю, она до сих пор любит сплетничать и обманывать.

– Это что, наша соседка тётя Галя?

– Да, она теперь Сазонова. – Кивнула Мария Васильевна. – У меня рос живот, а Иван перестал мне писать. Я ему отправляла письма, пыталась объяснить, а он молчал. В то время я, оканчивала техникум, и мне нужно было ехать на сессию. Так вот я поехала, а возвращаться не захотела. Иван должен был вернуться в деревню, а я уже сама не хотела его видеть. Очень была обижена.

С большим трудом мне удалось устроиться дворником. Пожилая женщина, тётя Наташа замолвила словечко за беременную брошенную девушку, она же и пустила меня к себе на квартиру. Тётя Наташа была одинока, а я рано потеряла маму, поэтому мы как-то сроднились. У нас было на двоих три двора, которые мы старались убрать пораньше. Тётя Наташа жалела меня, не позволяла таскать тяжести, разрешала только подметать. Беременность я переносила легко и даже не вставала не учёт в женской консультации. От обиды у меня стали закрадываться ужасные мысли, родить и оставить ребёнка в роддоме. Тётя Наташа почувствовала моё настроение и убеждала не делать такой ошибки в жизни.

Наталья Васильевна подняла глаза и посмотрела на девочек, а потом вздохнула и продолжила говорить, глядя на свои коленки:

– Я чувствовала, что рожу со дня на день и пришла на почтамт, чтобы поговорить с отцом. Он сердился на меня и говорил, что я должна вернуться. В конце разговора, он вдруг сказал, что видел Ивана вместе с Галиной. Часа два я проревела в парке на лавочке, а когда вернулась к тёте Наташе, у меня начались схватки. Хозяйки не было дома, она где-то убиралась, поэтому написав записку, я сама отправилась в родильный дом.

В приёмном отделении услышали сказку о том, что у неё Ивановой Марии жених пропал без вести и теперь в этом городе она совершенно одна. К тому же у неё на вокзале украли все вещи и документы. После разговоров с тётей Наташей, я решила, что назло всем рожу и воспитаю ребёнка сама, но почему-то скрыла своё имя.

На второй день родились две девочки. Женщина – врач сказала:

– Поздравляю мамочка, у вас родились две куколки! Одна девочка как пампушечка – три кило двести, другая два килограмма, но я думаю, быстро наберёт вес. Обе хорошенькие, красавицами будут. Младшая, конечно слабенькая, даст Бог, нагонит.

– У меня в ушах стояли слова отца, о том, что он видел Ивана с Галиной, и я утвердилась в своём страшном решении. – Мария Васильевна ненадолго замолкла, а затем продолжила рассказывать. – На следующий день пожилая медсестра Мария Петровна принесла мне вас – моих куколок кормить, а я заявила, что не могу воспитывать детей одна, и поэтому буду отказываться. Медсестра была женщина мудрая и попыталась меня уговорить:

– Да ты только посмотри Маша, какие у тебя хорошие девочки! – Говорила она. – Обе красивенькие, вот эта старшая будет твоей помощницей, а маленькая окрепнет, и тоже будет радовать свою мамочку. Ты только посмотри, у младшенькой девочки на ладошке родинка. Двадцать пять лет здесь работаю, а только третьего ребёнка вижу с родинкой. Видишь маленькое пятнышко? Представляешь, у новорожденной! Да ещё и на ладошке! Она вообще Богом отмечена! Потом окрепнет, поправиться, были бы косточки, а мясо нарастёт.

Вошедшая доктор, Галина Петровна спросила, что у нас здесь происходит. Я ответила, что не могу одна воспитывать детей, так как мне их нечем будет кормить. Мне тогда показалось, что она даже обрадовалась.

– Ну, раз так решила, может быть, оно и к лучшему. Наше государство не бросает деток. Молодая, сильная, когда встретишь мужчину, родишь себе ещё, а эти будут сытые и накормленные. – Сказала она, взяла вас и унесла.

Мария Петровна только руками развела.

– Накормленные!? Да рази, кто лучше родной мамочки, накормит. Вон у тебя груди от молока лопаются! Тут можно троих выкормить! – Женщина осуждающе покачала головой и ушла.

Утром следующего дня Галина Петровна принесла бумаги и сказала, что раз я всё решила, то должна подписать эти документы. Неожиданно для себя я сказала, что подпишу их завтра.

– Как завтра? Почему? – Возмутилась доктор, а затем, глянув на остальных рожениц, лежащих в палате, сменила тон. – Ну, завтра, так завтра. Твоё дело. – Пробормотала она и вышла из палаты. Бумаги остались лежать на тумбочке.

Все три женщины в палате вели себя по-разному. Первородка Марина смотрела на меня презрительным, осуждающим взглядом. Татьяна Ивановна родила третьего ребёнка. Женщина пыталась образумить меня и говорила, что Бог на ребёнка всегда даёт, и мы с детьми не пропадём. Её поддерживала Таня, в двадцать два года, родившая второго малыша. Она говорила, что детей воспитывать трудно, но это такое счастье. Ещё она советовала попросить помощи у социальных организаций.

– Если хочешь, то пока поживи у нас, мой муж добрый, согласиться. – Предлагала он.

– До сих пор вспоминаю их с нежностью. – Вздохнув, сказала Мария Васильевна. – У меня действительно было много молока, и я стала сцеживать его в баночку, которую принесла Мария Петровна. Как раз во время этого занятия вошла Галина Петровна.

– Зачем ты это делаешь? – Возмутилась она. – Нужно вообще перетянуть грудь, чтобы молоко не поступало. Мастит хочешь заработать? Ты бумаги подписала? – Спросила доктор с каким-то раздражением.

– Мне казалось, что я решилась оставить вас, но что-то меня держало. – Мария Васильевна замолчала. После небольшой паузы она подняла глаза и обвела всех сидящих в комнате. Лицо женщины выражало целую гамму эмоций. Это были боль и стыд, но в тоже время любовь и нежность. Казалось, она была готова обнять весь мир. Мария Васильевна набрала в лёгкие воздуха и продолжила: – После вопроса доктора Татьяна Ивановна, которая лежала рядом со мной, очень рассердилась.

– Вы зачем заставляете её отказываться от девочек?! Я считаю, нужно наоборот убедить молодую мамочку не делать такую серьёзную ошибку в жизни! – Громко сказала она.