Хрустальные сны

– Дмитрий Сергеевич, - тягуче, почти нараспев, проговорил он.
– Это вы ответственны за инцидент произошедший в минувшее воскресенье в диптаунском клубе "Желание", принадлежащем компании "Русская Зона Развлечений"?

Мне не потребовалось ни секунды на размышление.

– Нет.

Оба молча глазеют на меня, ожидая продолжения. Не дождутся.

Я закурил сигарету, стряхивая пепел в пустую бутылку из-под "Жигулевского".

– Нет?
– наконец переспросил Шмелев.

– Нет.

– Вот так даже?
– Он тяжело вздохнул.
– Нас предупреждали, что вы будете все отрицать.

– Не сомневаюсь. С какой стати я стал бы на себя наговаривать?

– У вас были проблемы с РЗР в последнее время. Вас обвиняют...

– Я знаю в чем меня обвиняют, - прервал я его.
– Надежда Николаевна Жукова, мой непосредственный руководитель подробно и с нескрываемым удовольствием ознакомила меня с поступившей из компании РЗР жалобой.

– И вы полностью отрицаете все обвинения?

– Мы всегда действуем исключительно в рамках закона.

– Мы?

– Наш отдел. Как и ваш. Как и вся Диптаунская Служба Надзора.

Гордиевский нахмурился, а Шмелев только саркастически улыбнулся. Если первому ублюдку я просто не понравился с первого взгляда, то второй не верил ни единому моему слову. Я мог его понять. Если ты работаешь в Диптаунской Службе Надзора, а особенно - в ее Отделе Внутренних Расследований, то цинизм пропитывает тебя насквозь, как вода губку. Перестаешь верить людям, начинаешь подозревать всех и каждого. Единственный способ не сойти с ума - это сосредоточится на мишенях, которые тебе указывает начальство. Сегодня в роли такой мишени выступал я.

– Дмитрий Сергеевич, вы не могли бы изложить нам свою версию событий?
– Щмелев приготовил электронный блокнот, чтобы делать заметки. Он сидел достаточно близко, чтобы я мог рассмотреть эту не очень новую модель фирмы "Toshiba". В таких есть и микрочипы расширенной памяти и встроенные микрофоны, так что они могут использоваться в качестве диктофонов. Говорят, писатели просто обожают.
– С чем, по вашему мнению, связаны, жалобы в ваш адрес?

– С моей профессиональной деятельностью. Кое-кому в РЗР я сильно не нравлюсь.

Гордиевский гадко ухмыльнулся, сделавшись похожим на горгулью.

– И взятку в две штуки баксов ты тоже, скажешь, не брал, да?
– переходя на "ты" спросил он.

– И взятку тоже!
– огрызнулся я.
– А ты ее видел, эту взятку?

Шмелев сделал вялый успокаивающий жест рукой.

– Ваш коллега Валерий Котенков утверждает обратное.

– А у моего коллеги Валерия Котенкова рыльце в пушку по самые яйца.

– Вот так даже? Проверим.

– Да. Проверьте.

– Проверим, проверим, вы не волнуйтесь. Все, что нужно проверим, всех опросим, все найдем, выясним, установим и накажем виновных, естественно.
– Шмелев черканул что-то в книжке и повернулся к напарнику.
– У тебя есть еще к этому вопросы?

Тот казалось, не шелохнулся, но и я и Шмелев каким-то образом поняли, что вопросов у него нет.

И это все? Ознакомительная беседа закончена?

– Хорошо. Тогда последний вопрос, Дмитрий Сергеевич, - Шмелев задумчиво постукивал себя кончиком электронного карандаша по зубам.
– Куда это запропастился ваш напарник?

– Апраксин?

– Да, Апраксин его фамилия. У меня так записано. Это верно?

– Верно-верно. Семен Апраксин... Он на больничном.

– Вот так даже?
– Шмелев снова улыбнулся. Я уже понял, что это его любимая присказка.
– А вот вчера он был здоров.

– Нет, не был. Он еще в субботу нехорошо себя почувствовал, все воскресенье вообще пластом пролежал - это, кстати, есть в его объяснительной записке, да и в моей тоже упомянуто, вы их видели наверное. В понедельник Сема вышел на работу с небольшой температурой, но этот скандал, обвинения...
– Я неопределенно помахал рукой.
– Знаете, все это выздоровлению не способствует. С сегодняшнего дня он на больничном.

– В субботу, говорите?
– Еще одна пометка в блокноте.

– Да, в субботу. Мы даже скорую помощь на дом вызывали, вызов должен быть зафиксирован, можете проверить, поговорить с врачом, если хотите.
– Я продиктовал Шмелеву адрес, который, уверен, и без того у него уже был.
– "Скорая" приехала около одиннадцати вечера, точнее где-то между одиннадцатью часами и половиной двенадцатого.

– А где сейчас ваш напарник, Дмитрий Сергеевич? Дома лечиться?

– Нет, он сказал, что поживет пока у своей девушки.

– Адрес, телефон?

– Не могу помочь.

– Не можете или не хотите?

– Просто не знаю. Он не посвящает меня в подробности своей личной жизни.

– С трудом вериться, - заметил Шмелев.
– Вы, судя по всему, знакомы уже достаточно давно, верно?

– Со школы. Класса с четвертого или с пятого, не помню точно.

– Вместе работаете, даже живете в одной квартире. Такие близкие друзья и вдруг какое-то "не посвящал".

– А суеверный он, - сказал я.
– Сглазить боялся.

Несколько секунд Шмелев остолбенело смотрел на меня, потом тихо засмеялся. Кажется, я его удивил.

– Сглазить, надо же! А вы глазливый?
– спросил он.

Я молча плечами.

– Ладно, Дмитрий Сергеевич. Я вам выписываю повестку, - Он щелкнул дешевой шариковой авторучкой и принялся строчить что-то на листке бумаги.
– Явитесь к нам завтра в три часа дня. Кабинет номер сто семнадцать, корпус "Б". Знаете где это?

– Бывать не приходилось, но найду.

– Вот и хорошо. Распишитесь в получении... Вот здесь. Хорошо... Значит завтра мы с вами подробно поговорим обо всем и вы нам все расскажите. Кто давал взятку, кто брал и так далее...

– О'кей.

– О'кей?
– Это выражение его тоже рассмешило.
– О'кей, так о'кей, Дмитрий Сергеевич. Если вы ну хотя бы случайно встретите Апраксина, сообщите ему, что мы хотели бы и с ним тоже поговорить.

– Вряд ли, но я скажу, если случайно...

– Ну, не вечно же он будет от нас по больницам бегать, да у своей знакомой отсиживаться... Если надо, обратимся в милицию, объявим в розыск, хотя, думаю, это не понадобится. До завтра.

– Всего доброго, - вежливо сказал я.

Гордиевский только смерил меня на прощание взглядом, но ничего не сказал.

Дверь за ними захлопнулась и я остался сидеть разглядывая желтый листок повестки. Шестеренки механизма пришли в движение и машина начала набирать ход. Пока все шло так, как мы с Соломой и предполагали.