Хрустальный грифон

Залаяла собака возле крестьянского дома, и я замер с бешено бьющимся сердцем. Но, по счастью, вышедший мужчина сердитым окликом унял собаку.

Постепенно я приближался к цели моего путешествия.

В Ульмсдейле сохранилось гораздо меньше строений Древних, чем в северных Долинах. Только здесь, в тени Кулака Великана, остались следы тех, кто жил в долине до того, как сюда пришли наши предки. И это сооружение не было чем-то потрясающим — просто каменная плита среди камней. Никто не мог сказать, чему она служила.

От других плит ее отличало только то, что на ее гладкой поверхности был вырезан знак Грифона.

Даже сейчас, ночью, я хорошо видел четкие линии на плите. Они указывали мне путь.

Я поднялся чуть выше по склону. Измученное, избитое тело яростно протестовало против любого движения. Вскоре я нашел нужное место: здесь начинался подземный ход, скрытый под искусно выложенными камнями.

Я прошел в темную расщелину. Стало ясно, что отсутствие света создаст дополнительные трудности.

Я начал осторожно ощупывать стены мечом, пытаясь вспомнить, куда нужно двигаться. И вот меч нашел пустоту: заветный лаз, довольно круто спускавшийся вниз. Сапоги, сшитые на обычную ногу, изрядно мешали мне. Я разулся и привязал сапоги к поясу.

Мои копыта почти не чувствовали холода камня, так что спускался я уверенно. Но долго ли придется идти? Этого я не знал. Мы с отцом не были в подземелье, он только показал мне вход.

Я спускался все глубже под землю. Казалось, что время остановилось в этом кромешном мраке. Но вот мое копыто притронулось к твердой почве, и я осторожно поставил рядом второе. Свет…

Я достал кресало и стал ощупывать стену, пока не наткнулся на то, что искал. Высек огонь и зажег факел, который вспыхнул так ярко, что пришлось зажмурить глаза. Подземный ход большей частью представлял собой естественный туннель — видимо, русло высохшей подземной реки. В некоторых местах приходилось двигаться на четвереньках.

Но здесь мне не грозила опасность быть замеченным! Вскоре путь стал пологим. Я понял, что нахожусь под долиной и до крепости осталось пройти совсем немного.

Вскоре свет факела выхватил из темноты боковой проход в стене. Грубые ступени вели вниз и в сторону. Видимо, выход в пещеру на берегу моря, отец говорил мне о нем. Теперь я поднимался наверх. Длинная лестница вела в крепость, в комнату отца. Я остановился и погасил факел: мне могли понадобиться обе руки.

Я заглянул в одну из трещин в стене: на полу слабо освещенной комнаты спало несколько человек.

Я подошел к следующей трещине, и перед глазами открылся приемный зал. Я смотрел в него откуда-то из-за трона отца. В очаге горел огонь, которому никогда не давали угаснуть. Неподалеку на скамье сидел слуга, рядом с ним на полу свернулись две собаки. Самая обычная, мирная картина.

Я у цели! Некоторое время я не отваживался отвести плиту в сторону. Что же меня ждет?

Люди часто используют слово «любовь». Оно обозначает как чистые чувства, вроде привязанности, нежности, так и обычную похоть. Я никогда не использовал этого слова, так как мне еще не представился случай испытать любовное томление. Страх, почтение, трепет — эти эмоции были более понятны, чем. любовь. Я не любил своего отца. В те дни, когда я был с ним, я уважал его и преданно ему служил.

Но между нами неизменно стояло мое изгнание.

Отец приезжал ко мне, посылал подарки, которые привели бы в восхищение любого мальчишку. Однако в его присутствии я всегда испытывал неловкость и беспокойство. Не знаю, что было тому причиной — его реакция на мое уродство, неспособность воспротивиться воле матери?..

Между нами постепенно воздвигалась стена, сломать ее мы так и не смогли. К сожалению, лорд Ульрик был именно тем человеком, которого я мог бы полюбить всем сердцем. Теперь, стоя в темном туннеле возле его комнаты, я ощущал, что потеря отца опустошила мою душу.

Рука лежала на засове, который отпирал каменную плиту за спинкой огромной отцовской кровати.

Я чуть-чуть приотворил ее, прислушался. И тут же поспешно вернул плиту в прежнее положение: в комнате горел свет, слышались чужие голоса. Я вспомнил, что можно обойти вокруг кровати и проникнуть в комнату незаметно. Вот возможность сразу узнать все, что здесь произошло!

Я проскользнул за балдахин кровати. Это было великолепное укрытие. Нашлась даже дырочка, через которую я мог все видеть.

В комнате находились четверо. Двое сидели на скамье у стены, один на стуле, а четвертый — в отцовском кресле.

Хлаймер и Роджер. На стуле — девушка. У меня перехватило дыхание: ее лицо было похоже на мое, как две капли воды! А в кресле сидела леди Тефана; я не сомневался, что впервые в жизни вижу свою мать.

Она была в пепельно-серой одежде вдовы. Вуаль ее была отброшена назад и закрывала только волосы. Лицо было таким молодым, что леди Тефана казалась старшей сестрой девушки. Хлаймер не унаследствовал ее облика — в отличие от меня.

Я не испытывал никаких чувств, кроме любопытства, когда смотрел на мать. Меня с нею ничто не связывало.

Она быстро говорила и делала стремительные жесты красивыми руками с длинными пальцами. На одном пальце сверкал перстень — перстень моего отца, который имел право носить только лорд. То есть, теперь — только я!

— Идиоты! Но нам-то зачем повторять, их ошибки? Когда придут вести, что Керован убит, Лисана станет наследницей, а ее муж, — она показала на Роджера, — будет править здесь от ее имени. Пришельцы предлагают нам хорошие условия. Им нужен порт, но они не хотят брать его с боем. Война ни к чему не приведет: нам не устоять. Кому нужны смерть и разрушение?.. Эта сделка спасет нашу долину!

— Я охотно соглашусь на то, чтобы быть мужем Писаны и правителем Ульмсдейла, — сказал Роджер. — Что касается остального… — Он покачал головой. — Это совсем другое дело. Легко заключить договор. Но соблюдать его гораздо труднее. Мы можем открыть ворота, но как потом закрыть их? Враги хорошо знают, насколько мы слабы.

— Слабы? Мы? И это говоришь ты, Роджер? — госпожа Тефана окинула его пренебрежительным взглядом. — Глупый мальчик, ты забыл, какое могущество мы унаследовали от нашего рода? Я не уверена, что пришельцы сталкивались с чем-нибудь подобным.

Роджер улыбнулся своей обычной, едва заметной улыбкой. Она всегда наводила меня на мысль, что Роджер очень уверен в себе. Как будто он владеет каким-то страшным оружием — вроде того, что пришельцы применили против нас.

— Значит, моя дорогая леди, ты хочешь обратиться к Ним? Но подумай хорошенько: может ведь произойти непредвиденное. Они способны выйти из-под контроля и пойти своим путем. Мы их родственники, но не очень-то близкие.

Я видел, как вспыхнуло лицо леди Тефаны.

— И ты осмеливаешься говорить это мне, Роджер? — ее голос стал пронзительным.