Художник, спускающийся по лестнице

Мартелло. Мисс Фартингейл, прошу вас, сядьте! Позвольте мне…

Софи. Ах, огромное вам спасибо. Очень удобный стул. Надеюсь, никому не придется из-за меня стоять?

Мартелло. Не хотите ли чаю?

Софи. Не отказалась бы.

Доннер. Мы как раз только что чайник поставили.

Мартелло. Индийского или цейлонского?

Софи. Я не знаю, в чем между ними разница.

Мартелло. Никто не знает. Вот почему мы держим всегда только один сорт.

Софи. И который?

Мартелло. Честно говоря, ни малейшей идеи.

Доннер. Ассамский, высшего качества.

За сценой слышится свист чайника.

Софи. Это снова граммофон?

Доннер. Я схожу. (Уходит.)

Чайник постепенно замолкает.

Битчем. Я записываю на граммофонные пластинки звуки различных игр и развлечений, которым предаются люди.

Софи. Вы делаете эти записи для слепых?

Битчем. Боже мой, конечно нет! Хотя… моя идея заключается именно в том, чтобы их слушали с закрытыми глазами.

Софи. Вам это удалось. Я могу определить по этой записи даже счет матча.

Битчем. Разумеется! – видите ли – (осознав, что допустил оплошность)– извините! – (осознав, что снова допустил оплошность) – простите! – я пытаюсь освободить зрительный образ от ограничений, которые накладывает на него конкретность любого изображения. Моя идея заключается в том, чтобы создать образы, картины, которые существовали бы исключительно в сознании… Мне кажется, что в этой области я первопроходец.

Софи. Судя по всему, это именно так, мистер Битчем.

Битчем. То, что вы слышали, – моя последняя работа – играют Ллойд Джордж с Кларой Боу. [9]

Софи. Господи! Как вам удалось их уговорить?

Битчем. Видите ли…

Софи. Ах да, конечно, вижу. У вас очаровательный юмор, мистер Битчем.

Битчем. Да? Спасибо. Можно, я вам еще одну запись поставлю? Она очень тихая.

Софи. Пожалуйста.

Доннер входит, неся поднос с чайными принадлежностями.

9

Ллойд Джордж Дэвид (1863–1945) – премьер-министр Великобритании (1916–1922 гг.), лидер либеральной партии; Клара Боу (1905–1965) – звезда немого кино.

Битчем ставит на граммофон новую пластинку.

Доннер. Ну вот и готово. С чем вы пьете чай, мисс Фартингейл?

Мартелло. Может, вы сами разольете чай, мисс Фартингейл?

Доннер. Банджо!

Софи. Да… да… конечно…

С видом импресарио Мартелло ставит поднос перед Софи и отходит в сторону, чтобы позволить той продемонстрировать свое мастерство, а именно: безукоризненно точно разлить чай по четырем чашкам.

Вам всем молоко?

Мужчины утвердительно мычат.

Мистер Доннер, сколько вам кусков сахара?

Доннер. Пожалуйста, два, мисс Фартингейл…

Софи кладет два куска сахара в одну из чашек.

Спасибо.

Софи. Мистер Битчем?

Битчем. Спасибо, мне без сахара.

Софи. Мистер Мартелло?

Мартелло. Я обойдусь одним, спасибо.

Софи. Ну вот и готово.

Нарочитость мужчин исчезает, они аплодируют и смеются.

Доннер. По-моему, мисс Фартингейл, вы абсолютно потрясающая девушка!

Софи. Это очень любезно с вашей стороны, мистер Доннер. Не сочтите меня легкомысленной, но я ничуть не в меньшем восторге от вас и от ваших друзей. У вас у всех очень приятная наружность, замечательное чувство юмора, и я бы с удовольствием пила с вами чай хоть каждый день.

Мартелло. Я еще не успел ничего объяснить моим друзьям…

Софи. Ах, простите меня! Я, наверное, озадачила вас своим заявлением. Дело в том, что мой покойный дядя, человек весьма современных взглядов, взял меня в прошлом году на открытие сезона в галерею Рассела.

Пауза.

Битчем. Извините за любопытство… и часто вы посещаете художественные галереи?

Софи. Сейчас, разумеется, нет, мистер Битчем, но в ту пору я еще не потеряла окончательно зрение. Господи, я, как всегда, рассказываю все с конца!

Мартелло. Мисс Фартингейл учится в школе для слепых. Однажды она сидела на скамейке в парке рядом со школой, а я как раз проходил мимо. И тут мисс Фартингейл начала самым неприличным образом приставать ко мне.

Софи. Наглая ложь!

Мартелло. После этого она уже дважды угощала меня чаем у себя в школе. Наливала всегда она.

Софи. Я была в парке со своей учительницей, но та ненадолго отошла к пруду, чтобы покормить уток. А когда обернулась, то увидела джентльмена с застывшей на лице улыбкой, приподнявшего шляпу и взиравшего на меня самым странным и вызывающим образом. К тому времени, когда она подоспела, чтобы спасти меня, было уже слишком поздно.

Доннер. Слишком поздно?

Софи. Я услышала, как он сказал: «Извините, мы с вами раньше нигде не встречались? Меня зовут Мартелло». Разумеется, он видел меня первый раз в жизни.

Мартелло. А она сказала в ответ: «Мартелло? Случайно, не художник Мартелло?»

Софи. «Он самый», – ответил он, судя по всему порядком польщенный.

Мартелло. «Рубежи искусства?» – спросила она. Я был потрясен. И тут же пригласил ее на чай, решительно и не откладывая дела в долгий ящик. Будете ли вы после этого по-прежнему отрицать, что приставали ко мне самым неприличным образом?

Софи. Что я могу сказать? Моя жизнь так бедна приключениями… Естественно, я была несколько взволнована.

Мартелло. Несколько? Да мне показалось, что она сейчас в обморок упадет от волнения! Ее компаньонка была настроена категорически против, она протестовала, но в мисс Фартингейл словно бес вселился!

Софи. Попрошу вас, мистер Мартелло…

Битчем. Неудивительно – компаньонка, в отличие от мисс Фартингейл, видела, на что ты похож.

Доннер. Судя по всему, выставка произвела на вас огромное впечатление, мисс Фартингейл.

Мартелло. Да нет, выставка как раз не произвела! (Это с его стороны несколько необдуманное заявление.) То есть, я хотел сказать, что… по мнению мисс Фартингейл, наши картины очень легкомысленны и написать их совсем не сложно.