Худший из миров

Ну здесь для Мясника как раз таки не было ничего удивительного. Умелые мошенники всегда уделяют много внимания своей внешности, их слова звучат крайне убедительно, а уверенность в себе кажется совершенно незыблемой.

Но ровно до тех пор, пока таких жуликов не начнут медленно разрезать на кусочки…

— Пьют и умываются из текущей рядом речушки. Надо будет возвести плотину или изменить русло — делов на один-два дня работы.

Ерфу фан Гассан кивнул, соглашаясь с предложением темнокожего психика:

— Хорошая мысль. Лишить их питья и еды, и через несколько дней завоют, как волки.

Амино Даме продолжил:

— А вот с питанием всё куда интереснее. Неверные едят на обед плоды Древа и, похоже, не спешат расставаться с рассудком. Выглядит очень странно, обычно эффект запретных плодов проявляется очень быстро.

Мясник тоже пожал плечами в недоумении. Согласно представлениям ератофанцев, плоды Древа Очищения могли безболезненно вкушать только праведники. Фрукты стирали воспоминания о грехах, но для неверных вся жизнь была одним сплошным грехопадением, потому-то они и теряли рассудок.

— После разглагольствований Сидсуса и странного обеда, еретики часами неподвижно сидят, всматриваясь в одну им видимую ерунду. Вечером лжепророк начинает играть на флейте мелодию, от которой все засыпают. Судя по всему, какая-то нечестивая магия сродни чародейству пневматиков. Даже наши разведчики не смогли противостоять её воздействию и уснули. Надо будет попробовать затыкать уши воском.

Ерфу фан Гассан задумчиво разгладил ногтями бородку. Да, возможно, приключение и в самом деле получится увлекательным, вот только вряд ли оно станет лёгким.

— Следует разузнать об этом человеке как можно больше. Постарайтесь до нашего прибытия подловить языка среди последователей лжепророка. Уговорами, подкупами, запугиваниями — совершенно неважно. Такой мутный ересиарх не мог возникнуть из ниоткуда, даже в насквозь прогнившей Гилии. У меня есть нехорошее предчувствие, что за ним может стоять кто-нибудь из архонтов.

Темнокожий помощник внимательно посмотрел на Мясника своими выразительными карими глазками:

— Архонтов? Ну, это навряд ли. Хотя… это бы действительно многое объясняло.

— Вмешательство полубогов всегда многое объясняет, — кивнул ему Ерфу фан Гассан. — Ведь Плеромия принадлежит именно им.

Глава 4. Не-Меч

И у нас, ребята, будут наши победы. Главное, чтобы они были не с оружием в руках.

Юрий Никулин

Дицуда резко встал, вытянул шею, пытаясь разглядеть крайне подозрительных типов. Те с самого утра мельтешили за спинами столпившихся у Древа Незнания последователей антипророка, полностью поглощённых нравоучительной лекцией. Рука инквизитора невольно легла на рукоять Не-Меча, хотя Дицуда знал, что проливать кровь под сенью священного дерева — страшный грех.

Новоприбывшие вели себя крайне нагло, приставая к спокойным гиликам. По цвету кожи в незваных гостях без труда угадывались граждане Оноишраста, говорили они тоже с ярко выраженным южным акцентом. Дицуда подобрался ближе к краю поляны, чтобы выяснить намерения нежеланных гостей и спровадить их восвояси.

— Слышь, тебе говорю, дядя! Давай выйдем поговорим, дело есть.

Незнакомцы навязчиво предлагали беженцам пройтись, поговорить, даже выпить. Демонстрировали, что у них есть еда и спиртное, что они безоружны и не представляют опасности. В лучах утреннего солнца поблёскивали серебряные монеты, у нескольких оноишров сверкали во рту зубы из золота. Кого-то уже аккуратно взяли под локотки и повели прочь от лагеря.

— Стойте! — Дицуда перегородил темнокожим людям дорогу. Угрожающе опустил руку на Не-Меч.

Многократно превосходившие его числом оноишры заулыбались, выдавая, что несмотря на их простую одёжку, к драке их группа привычна. Сбитые кулаки и мозолистые ладони красноречиво свидетельствовали, что их основное занятие отнюдь не торговля.

— Что случилось, мальчик? Друга своего потерял? — ощерил кривые зубы в улыбке старший из новоприбывших. — Ну так ничего страшного! Сейчас мы в сторонке поговорим, и твой приятель вернётся, — видя, что стоящий перед ним юноша неробкого десятка и отступать не намерен, предводитель оноишров добавил. — А хочешь, пойдём тоже с нами.

Ситуация была не из самых приятных. Дицуда понимал, что играючи сможет перерубить десяток разбойников своим чудо-оружием, но знал, что если не пустит в ход Не-Меч, то столь же легко отметелят его. Проливать кровь, да ещё и первым, в священном месте ему не хотелось, значит, оставалось либо звать на помощь, либо пытаться решить вопрос переговорами, блефом, угрозами.

— Стоит мне крикнуть, сюда сбегутся все наши парни! — решил в итоге начать беседу с угрозы Дицуда.

Конечно, он небезосновательно предполагал, что умиротворённые проповедями Рисхарта гилики всей толпой на помощь не побегут, но надеялся, что кому-нибудь хватит ума оповестить о происшествии антипророка.

— Чего вам здесь надо? Мало вам было Гилии, решили извести наших граждан под корень ещё и вблизи священного дерева?

Главный оноишр умиротворяюще поднял руки:

— Тихо, мальчик, тихо. Не надо орать, — он кивнул одному из своих подельников, который продемонстрировал Дицуде начищенную серебряную монету. — Мы пришли с миром. Хотим договариваться.

Несмотря на свой юный возраст, инквизитор не поверил ни единому слову темнокожего оноишра. О чём можно договариваться с захватчиками, которые полностью захватили и разрушили твой родной дом?

— Этот мужчина согласился за тридцать сребреников стать посредником в наших переговорах, только-то и всего.

Судя по внешнему виду взятого под ручки гилика, тридцать монет серебра действительно были для подобного оборванца целым состоянием. Дицуда видел в глазах исхудавшего голодранца переплетение страха и алчности. Не самое приятное зрелище.

— Вот значит, во сколько ты оцениваешь преданность своим братьям по вере, — сказал юноша, обращаясь к мужчине. — Вот только на что серебро мертвецу? Живым они тебя не отпустят.

Демонстрировавший блестяшки оноишр сразу же убрал монеты обратно в мешочек. Взглянул на старшего товарища. Тот подал условный сигнал.

Сразу трое здоровых мужчин прыгнули на Дицуду, хватая его за руки, валя на землю и затыкая ладонями рот. Инквизитор не успел не то что рыпнуться, но не сумел даже пискнуть. Крепкие руки перевернули его на живот, скрутили в бараний рог — вот и все переговоры. Дицуда бы, наверно, застонал от обиды, но сейчас он мог издавать исключительно мычащие звуки.