Хулиганка для мажора

Молчит, пока сверлю ее глазами. Это в своих шмотках я выглядел презентабельно, а сейчас напоминал бомжанутого подростка, который на все пойдет.

— На! Забирай! Только, чтобы тебя не видела больше! Совсем отмороженные!

Протягивает замызганную купюру, которую я выхватываю из ее рук и тут же включаю сваливатор. Скромную взглядом ищу, но она умудряется схватить меня под локоть первой и потащить вперед.

— Ты чего?!

— Пока ты гулял, я попромышлять успела. — Лыбу давит и на рюкзак свой кивает. — Ноги уносим, пока…

— Лови ее!

Крик сбоку заставляет сердце подпрыгнуть от адреналина, который волной в него вошел.

— Летим, пернатый, иначе нам кранты!

Сорока взвизгивает и так лихо срывается на бег, что я еле за ней поспеваю. Дыхалка сбивается, когда с рынка вырываемся, как ядро из пушки. Ноги на автомате по максимуму выжимают. Успеваю пару раз обернуться и заметить трех здоровых мужиков. Злых, как черти!

— Стой! — Останавливает Скромная, когда забегаем за здание, и смотрит по сторонам. — Далеко бежать придется, а тачка в другой стороне.

— Драться предлагаешь? — Уже кулаки сжимаю, потому что вариантов больше не вижу. — По полной программе проверка, да?

— Заткнись. — Через зубы и толкает к стене. — Думать мешаешь.

Оглядывается. Рюкзак в мусорку летит. Срывает с себя куртку и за мусорное ведро бросает. Кепка туда же. Волосы мгновенно распускает. С меня ветровку срывает. Капюшон от кофты на голову натягивает. Обзор мне скрывает.

— Где они?!

— Туда вроде рванули!

Прижимается всем телом. На лице дыхание ощущаю и запах. Дурманящий.

— Не тупи. — Руки мои себе на талию и под майку. — Пернатый…

Пару раз моргаю, пока ее глаза шире становятся. Пара ударов. Пальцы в шикарную копну волос. Губы к губам. Меняю нас местами. К стене прижимаю, чувствуя мягкость кожи. Сердце в клочья от ощущений на адреналине. Обжигающее удовольствие по венам. Кажется, задыхаюсь, когда поцелуй становится не целомудренным, от чего связь с реальностью теряется. На губах и языке ее вкус. Ноготки в плечи впиваются. Дыхание синхронно рваное становится. Смешивается. Мысли по пружине вверх улетают. Ох, же сорока… Ох, какая…

Глава 37

POV Александр

Аромат цветов в легкие иглами входит. Меня колбасит еще сильнее, и даже не сразу замечаю, что ответа больше нет. По плечам один шлепок, второй помощнее. Кожу жалит. С трудом отлипаю от сороки, глаза которой настолько огромные, что кажется, больше просто некуда. В сгущающихся сумерках похожи на две пропасти, и мне дыхание все еще спирает. Носом воздух тяну, а он словно в сауне. Слишком горячий. Обжигает.

Сражаемся взглядами недолго, потому что мои глаза сползают прямиком на пухлые губы, и сорока толкает в грудь, разделяя расстояние между нами. Жду словесного выпада, или ножа к горлу, но она вещи свои собирает, по сторонам смотрит. Щеки красные. Губы припухшие. Ко мне поворачивается и связку ключей бросает. Без слов. Разворачивается и уходит. Я за ней. В одной толстовке против ветра. Пробирает через минут пять, когда уже вижу тачку впереди.

Ее поведение странное. Все еще жду, что нагрянет гром, но она молчит. Садится на пассажирское. Я за руль. Завожу мотор сразу. Смотрю, как тонкие пальчики тянутся к кнопкам. Обогрев регулируют. Сказать что-то нужно, а я слов не могу подобрать, потому что те, которые вертятся на языке, ей не понравятся. Испорчу все. Так и сидим, как две статуи. Что-то подсказывает, ей так же дискомфортно, как и мне. Может, даже сильнее. По рулю пальцами стучу. В лобовое пялюсь.

М-да, Саня, дожил…

Много раз девчонок целовал и шептал потом на ухо им нелепости, а тут запор словесный нагрянул, будто не голова на плечах, а пустая коробка, где ветер и тот боится завыть. Отвлекаюсь от вибрации. У сороки в рюкзаке телефон разрывается. Вызов сбрасывает, но читает что-то. Хмурится. На меня смотрит и тут же взгляд отводит. Я и сам горло прочищаю, высматривая разводы на стекле. Помыть бы надо…

— Можешь отвезти меня в «Дракон»?

С каких пор ты спрашиваешь? Бровь вверх ползет, но ничего не говорю. Киваю. Не знаю, что происходит, но слова тут точно лишние будут. Хмурюсь, пытаясь понять, что сорока забыла в этом злачном месте. Нет, для пацанов клуб был местом, где выпускают пар. Либо сам прыгаешь на ринг за бабосами, либо наблюдаешь со стороны. Делаешь ставки и рычишь вместе с теми, кто спаррингуется. Вот только ей там точно не место. Пусть судьба-злодейка, но не до такой степени. Представить страшно до какой грани ее жизнь довела. Мысли доводят до грани. Руль сжимаю до хруста оплетки. Боковым зрением ее взгляд ловлю. Да, к черту!

Резко сворачиваю к кафе, вылетаю из машины без предупреждения. Иду внутрь. Смотрят на меня странно. Я до сих пор в капюшоне. Выгляжу, как бомжара. и девушка-бариста вместо привычных похлопываний ресницами, брезгливо поглядывает, особенно на смятую тысячную купюру. Портмоне и телефон так и лежат в машине. Беру пару горячих кофе. Двойная порция. Сажусь в тачку. Даю сороке и бросаю мелочь на панель. Несколько монет с характерным звоном летят под ноги. Невольно выругиваюсь и слышу смешок. Замираю.

— Что? — Перевожу взгляд на сороку.

Улыбку пытается спрятать за стаканчиком. Плечами пожимает и смех еле сдерживает. Отпивает, пока я хмурюсь еще сильнее. То есть, вот так просто? Стоило мелочью погреметь, и на про поцелуй забыла? Вид делает, что ничего не было?

— Пирожки твои. — Пакет протягивает, а я луплюсь на них, как тот индюк. — Попробуй. Сам же заработал. — Взглядом ее гипнотизирую, пытаюсь увидеть в глазах хоть намек на то, что было возле здания. — А я поем.

Скромная достает один пирог, откусывает и мычит от удовольствия.

— С картошечкой, — бубнит с набитым ртом, — очень вкусно. Зря ты брезгуешь.

— Я не брезгую.

Хотел сказать равнодушно, но получилось нервно. Достаю пирог и тоже запихиваю в рот. Пусть холодные, но вкусные. Не соврала. Уминаем молча. Я после первого зав вторым тянусь и за третьим. Аппетит такой, будто скор на убой потянут.

— Зачем в тебе в клуб?

— Дела.

Сорока снова превратилась в сороку. Броню нарастила заново. Точно делает вид, что не было того поцелуя, а я злюсь. Только не то, что она играет, а на другое. И сколько раз ты так спасалась? И с кем? И разве меня это вообще должно волновать? И почему согласилась играть роль моей девушки так легко? Не впервой чувства изображать? Раздражения от предположений становится очевиднее, и она считывает. Я не говорю, рулю к «Дракону», но стоит увидеть красную дверь, как меня стопорят воспоминания.

Наша троица, Макс, Богданов и его дружок. До победного. Разбитых рук и носов. Если по чесноку, то мне туда вход запрещен. И в пору бы остаться на водительском, но нет. Я иду туда вместе со Скромной. У нее и пропуск имеется. Входим в здание. Приглушенный свет. Длинный коридор. Маячки памяти становятся ярче. Плечами веду, чтобы прогнать картинки прошлого. Забыли же…

Входим в зал. Народу тьма. Все галдят. Сегодня пятница. День боев. Сейчас, судя по мелкой активности на ринге, бой незначительный. Ставки выше за полночь. Там без правил. Все, как надо. За сорокой плетусь. Она останавливается около стены почета. Там фотки чемпионов. Я и сам веду глазами по лицам. Торможу на фотке того, что в правом верхнем углу. Сглатываю.