Хулиганка и бунтарь

— А как же кекс мой?

— Под водочку всё умнём. Ну что, Андрюх? За начало трудовой деятельности?

— Ага.

Все чокнулись.

— Андрюш, ты ещё жениться не собираешься? — ласково спросила тётя.

— Да как-то не на ком.

— Зачем ему жениться? — посуровел дядя. — Пусть гуляет.

— Да я как бы не гуляю.

Дядя посмотрел на него с недоверчивым изумлением — племяннику он больше не завидовал.

— Тебе двадцать один год. Тогда что ты делаешь?

Андрей стушевался.

— Ну я… работаю.

Дядя разочарованно покачал головой.

Когда Хордин собрался уже уходить, вернулся сын тётки Толик.

— О, Андрюха! Я тебе как раз звонить хотел. Хорошо, что пришёл. Можно с тобой перетереть?

Андрей смиренно поплёлся за двоюродным братом в его просторную комнату.

— Слышь, брат, ты же мент?

Хордин выразил своё негодование тихим стариковским вздохом.

— Я следователь.

— Ну ты же в ментовке работаешь? — уточнил Толик.

— В милиции.

— Понял. Ты не обижайся, что я по-простому. Понимаешь, у меня недавно день рождения был…

— На который ты меня не пригласил.

— Да.

— Я помню, — кивнул Андрей. — И что?

— Я заказал ресторан, всё-таки юбилей — двадцать лет.

— И что?

— Прихожу, короче, к ним, выбираю меню, расплачиваюсь, даю пятнадцать тысяч тремя бумажками. А на другой день, за несколько часов до днюхи, мне поступает звонок: «Платите снова, ваши деньги фальшивые». Ну, думаю, скоты. Как лоха, меня развести хотят — считают, раз мне срочно надо, то я уже никуда не денусь, заплачу им снова, лишь бы ничего не отменять. Приехал я туда злющий, мне подсовывают три купюры, а они ненастоящие — фантики сувенирные с надписями «Банк приколов» и «Не является платёжным средством». Я говорю: «Это чё?». Мне: «Это вы вчера так с нами расплатились». А я понимаю, что это не моё, и, конечно, начинаю орать…

— Ресторан-то приличный?

— Да как приличный? Рядовая кафешка.

— Чек был?

— Да не было никакого чека — всё на доверии, телефон им только дал.

— Во-первых, что это за место такое, где не сразу отличили настоящие деньги от сувенирных? — сказал Андрей. — А во-вторых, чека нет — где доказательство, что это вообще твои деньги, то есть фантики?

— Вот и я про то. Поэтому они и заволновались, когда я мен… милицию стал вызывать, это ж ненормально, что у них кассового аппарата нет.

— И что дальше?

— Приехали мен… милиционеры. А время идёт. Что делать с днюхой, не знаю, но понимаю, что отмечать её здесь уже точно не буду. Обзвонил друзей, сказал всем пока собираться у меня дома. А это десять человек! — возмутился Толик. — Я вообще хочу в суд подать и моральный ущерб потребовать, мне весь праздник испортили!

— А что милиция?

— Милиция приехала, опросила, что-то написала, но особого энтузиазма не проявила.

— Ну это понятно. Подумаешь, пятнадцать тысяч, они же сувенирные, а не фальшивые, так что проходит как банальное хулиганство…

— Да мне плевать! Я хочу вернуть свои деньги! Меня до сих пор трясёт, как вспомню, а они ничего не делают, только вызывают да заметки делают. Я им говорю: «Снимите отпечатки пальцев, и вы увидите, что моих отпечатков там нет».

Хордин коротко усмехнулся.

— Вот! Тот, который меня допрашивал, точно так же хмыкнул.

— Ты просто не представляешь, что такое снимать отпечатки пальцев с денег. Их же кто только не трогал, всё заляпано, все отпечатки друг друга перекрывают — не различишь.

— Но это же не деньги!

— Да, но сколько народу до определённого момента считало, что это деньги?

— Ты чё, думаешь, я такой дурак — подсунул им эти три фантика, чтобы самому себе испортить праздник? — взбесился Толик.

— Я ничего не думаю, а рассчитываться ты мог и в перчатках.

— Андрюх, я тебя не для того позвал, чтобы ты мне мозг засорял, а для того, чтобы ты мне помог. Менты это дело стопорят, а я хочу справедливости. Меня пытались надуть. Это нормально, что я хочу вернуть свои деньги!

— Надо было требовать чек или идти в другое место, — осадил Андрей.

— Мне не надо твоих «надо было», мне нужны реальные действия! Позвони кому-нибудь, скажи, что я твой родственник…

— Я вообще-то всего полтора месяца там работаю…

Толик сразу сник.

— Вот засада. Тогда попроси это дело себе.

— Думаешь, это так легко? Это ведь даже не мой округ, то есть данное дело в принципе не может быть мне подследственно…

— Тогда просто посодействуй — пусть они хоть как-то почешутся! Брат ты мне или мент?

Хордин насупил брови.

— Ладно, я поговорю на работе.

Андрей был уже не рад, что по родственному недоразумению ввязался в это дело о трёх весёлых пятёрках, но обещание выполнил. На следующий день он рассказал эту историю Павлу Вялому, единственному, с кем у него сложились отношения, отдалённо напоминающие приятельские.

— Дельце, конечно, мелкое и неинтересное… — скривившись, заметил Паша. — Вот если б твоего братана избили, это да-а! А нае…ли в кабаке — это скучно. Но ты не боись, я тебе подсоблю, у меня в том округе дружбан работает. Пускай прищучат эту столовку.

— Спасибо, Паш.

— Хотя дело, конечно, скучное, неинтересное…

— Да понял я уже.

Интересным оно стало после звонка Толика через пару дней.

— Андрюх, — беспокойно начал тот, — сворачивать всё надо.