Хуррит 2

– Эсоры не хурре, – угрюмо прервал кузнец рассказчика. Подождав пару секунд, Инлал продолжил:

– Брат убил брата – часть «Саг-гиг-га» ушли с тем, кто убил. Другие остались с убитым, оплакивая погибшего. Дети рождались, взрослели и старели. Те, кто ушли в сторону умирающего солнца – стали называть себя хурре, чтобы помнить, что они пришли со стороны рождающего солнца. Ты знаешь, что значит хурре?

– Это мужество, состояние души, презрение к смерти, – повторил, что слышал раньше от Этаби.

– Так, они говорят, – усмехнулся Инлал. Мне пришлось напомнить хурриту о его обещании выслушать эсора до конца, потому что кузнец начинал нервничать.

– Хурре означает «утро, рассвет, рождающееся солнце», – на лице Этаби появилась некая растерянность после слов Инлала.

– А как часть «Саг-гиг-га» стала называться эсорами?

Инлал словно ждал моего вопроса, на его лице промелькнуло выражение торжества.

– На этот вопрос ответит твой воин, – Этаби даже раскрыл рот от удивления после этих слов.

– Я?

– Да, – Инлал выдержал паузу и спросил, обращаясь к кузнецу:

– Скажи на своём языке – «я остаюсь».

– Э со, – Этаби ответил сразу не задумываясь.

Даже до меня дошло сразу: слова «э со» были до неприличия созвучны с «эсор». Но хуррит упрямо мотал головой, словно сама мысль о родстве с эсорами была ему хуже смерти.

– Ты лжёшь! – Выпрямившись во весь рост, Этаби уткнулся головой в потолок, посыпалась пыль.

– Это знают ваши жрецы, знают, но не говорят вам.

Не говоря ни слова, Этаби вышел наружу, едва не сбив парнишку с ног.

– Вы один народ? – Инлал кивнул, отвечая на мой вопрос.

– И все это знают? – на второй вопрос эсор отрицательно качнул головой:

– Только наши жрецы, те, кто умеют читать знаки на камне и глине.

Всё это было интересно, будь на моём месте Саленко, прыгал бы от радости. Но меня в Хаттуш привело желание спасти Аду, а не выяснять кто и когда разделился из одного народа. Заметив мой нетерпение, Инлал улыбнулся:

– Ты не хатт, не хурре, почему тебе так нужна Инанна? – На секунду я задумался, стоит ли доверять эсору. Пока он вёл себя адекватно – ловушки не было, да и его откровения были довольно неожиданными. Это старик не так прост, как могло показаться. И что он делает в городе под видом менялы?

– Это моя женщина, а не богиня Инанна, – сказав, почувствовал облегчение, словно гору рухнула с плеч.

– Конечно она не богиня, – рассудительно произнёс Инлал, – боги не ходят среди людей. Но её хотят видеть богиней, хатты верят в это глупое предание.

– Почему ты сказал, что я пришёл за Инанной? – Мой вопрос вызвал улыбкуу собеседника.

– Два воина, ни один из которых не похож на племена, живущие рядом, целый день спрашивают у людей, где и когда можно увидеть Инанну. У меня много глаз и ушей в Хаттуше. Что они хотят? Убить богиню? Зачем? Что они хотят, – Инлал вперил в меня взгляд, – хотят увести, но я не знал зачем. Ты сказал она твоя женщина?

– Да, и дал слово, что не дам её обидеть.

– Слово ты не сдержал, – старик захихикал, превращаясь в мерзкого эсора, каким я его узнал в первый день знакомства.

– Женщин много, зачем тебе она? Из рук жрецов хаттов никто не смог освободиться.

– Мне не нужны другие, – я начал закипать, но вспомнил, что эсор мог обладать ценной информацией. – Ты говорил, что у тебя есть ответы?

– Любой ответ стоит ше, – эсор снова превратился в ростовщика. Если судить по Инлалу и Этаби – между ними пропасть. Для кузнеца наживы как таковой не существовало – после продажи меча и ножей пришлось чуть не силой отдавать ему его сикли. И он их вернул, как только мы отправились в погоню за похитителями.

– Почему хеттам так нужно обманывать людей, говоря, что моя женщина – богиня Инанна? – я положил первый ше у ног Инлала.

– Они проиграли несколько битв с хурре, Инанна, а они верят в это предание, поможет им стать сильнее и победить всех.

– Где хетты держат Инанну, она может свободно выходить в город? – Второй ше последовал за первым, еле слышно звякнув в кошеле эсора.

– Этого я не знаю, но на праздник Достам Кам богиню выведут, чтобы её могли видеть. Это будет на площади Четырёх Храмов.

Место, названное эсором, мне было знакомо: храм Тешуб-Тарку, недалеко от которого располагалась ночлежка Мунтала, был одним из них. Четыре храма образовывали большой прямоугольник с большим пространством внутри. Мы даже попали туда, заплутав во время поиска ночлежки. Жрецы в белых одеяниях подметали площадь – нас тогда прогнали, ожидалась церемония. В обычное время на площадь допускали, но у всех четырёх храмов всегда находилась вооружённая стража. Если Аду собираются показать на площади Четырёх Храмов – однозначно она в одном из них.

В моей голове начал вырисовываться новый план – зачем ждать пока ее выведут и будет столпотворение. Я могу проникнуть в любой из них и в рукопашной одолеть даже лучших стражников хеттов. Если это сделать тихо – есть шансы уйти незамеченными, тогда и погоня будет нескоро. Единственная проблема – узнать, в каком из храмов может находиться моя жена. Вряд ли мне удастся обыскать всё четыре храма, чтобы при этом не поднялась тревога. Всегда может возникнуть непредвиденное обстоятельство.

– Ты можешь узнать в каком храме держат мою женщину? – под его невозмутимым взглядом положил ше. Потом ещё и ещё раз: меняла хранил молчание. Даже когда я положил весь разменянный им сикл, он продолжал молчать. Выудив из кошеля пластинку серебра в пит сикл заметил, как дрогнуло лицо эсора.

– Я дам тебе пит сикль, но только если ты узнаешь, где находится та, которую называют Инанна и ещё один человек, очень болтливый и странный. Хетты захватили их вместе.

– Инлал узнаёт, – эсор говорил о себе в третьем лице.

– Как Инлаль узнает, то сразу получит это, – дав хорошо рассмотреть серебро, спрятал его в кошель. Снаружи послышался шум и сдавленный крик: Этаби! На ходу вытаскивая пистолет, выскочил наружу вовремя, чтобы предотвратить убийство одного из приспешников эсора. Молодой мужчина в лохмотьях, пытался разорвать смертельный захват кузнеца – его лицо посинело, из уголка рта показалась струйка крови.