ХУШ. Роман одной недели
Шрифт:
А тут, на экране, девушка в хлопчатобумажных футболке, и такой короткой юбчонке, и в хлопковых носочках играет в теннис. В такой чистой, такой белоснежной и полупрозрачной одежде – ну просто ангел во плоти. И кажется, еще один взмах ракеткой-крылом, еще один болезненно-нежный выкрик, и футболка порвется-прорвется, как крылья бабочки.
Смотреть на нее было очень приятно. И Али смотрел, смотрел, не отрывая глаз, как она взмахивает ракеткой, словно крылом. А когда потом ей вручили чек на миллион долларов и серебряную салатницу, Али чуть не упал с кровати. Зачем ангелу чек? – недоумевал он. Зачем ему чек на миллион долларов? И главное, за что? За то, что его Аллах наделил способностью летать по ровной зеленой
Миллион долларов. Столько зелени, когда их семье нужно всего тридцать долларов, чтобы их не выселили из глиняного дома. И еще небольшой садик – это мечта его матери.
Но потом ангела называли именем. Мария Шарапова. Мария – как имя матери Иисуса, – подумал Али, а Аль-Шараф – имя нашего господа. Хорошее сочетание, подумал Али, поняв: нет, это не ангел. Это человек. И этот человек за час игры получил больше денег, чем его мать, тетки и дяди, вместе взятые, заработали за все время своего существования. Да какие тети и дяди! Целый квартал не сможет получить такую сумму, если продаст себя и свое имущество с потрохами.
Нет, это не ангел. Это белая американская бабочка семейства медведиц и карантинный вредитель, что сжирает листья фиников и мандаринов, сжирает последние еще оставшиеся крохи нашей страны.
Ползет, тля, зараза… Прет, как танк, из Америки, вслед за колорадским жуком в пятнистой каске. Высадилась на наш берег с одного из иностранных кораблей и благополучно прижилась на новом месте. Свила гнезда на всех ближайших улицах, опутала паутиной, словно агентурной сетью, все плодово-овощные культуры. А чересчур теплая зима ей только в радость, как раз благоприятные условия для выживания вредителя. И нет никаких сил с ней сладить, кроме как травить химическим оружием, неожиданно налетая из-за дерева… Ату, ату его!
– Браво, браво! – кричала стоя толпа болельщиков, переполнивших стадион. Али же, развалившись в кресле, смотрел на девушку, что сжимала в руках огромную серебряную чашу, серебряную салатницу, как объяснил ведущий. Полную теперь уже зеленой капусты.
Вот бы в такой салатнице – порубать салатику моей семье! А не этой американской белой бабочке на зеленом континенте, думал Али. Его всего трясло от возмущения. Ему не было дела до богатств этого мира, как ему не было дела до богатых родственников и горожан, пока те не вмешивались со своим богатством в дела их семьи, не кичились своим богатством, не выпячивали его и не совали под нос с большого экрана телевизора. Не указывали, что и когда им делать.
Он ненавидел их не за то, чем они являлись, а за то, что делали. Али просто трясло от возмущения. Совсем, суки, потеряли стыд. Ходят и кичатся. По всем каналам показывали звезд, одетых в вызывающие наряды и разъезжающих в вызывающих машинах, все пальцы, и шеи, и щиколотки обложены камнями. И тут же каждые шесть минут убийства, болезни и смерти каких-нибудь бедолаг. Али хотел вскочить и сам начать тыкать носом всех этих скотов в дерьмо, что они принесли с собой. Чтобы в следующий раз за собой убирали сами.
«Наверное, я не прошел тест на совместимость! – спохватился Али. – И меня сегодня же выселят из этого отеля». И тут, усиливая его страхи, раздался телефонный звонок.
Когда же звук зуммера, требующий взять трубку, медленно, словно гусеница, дополз до сознания, Али резко оторвал трубку в виде банана от стебля, словно стряхивая белый провод гусеницы.
– Добрый вечер, Али! Это Анна. Али, вы не забыли, что у нас в программе ужин?
– Нет, – выдохнул напряжение Али.
– Значит, через пятнадцать минут в ресторане. Ресторан называется «Седьмое небо», потому что находится на седьмом этаже. Али, вы сами найдете дорогу или за вами зайти?
– Найду, –
кивнул он.– Договорились, только не забудьте взять свой пропуск и талоны.
– Приду. – Али с облегчением положил трубку, так как очень сильно напугался. Он впервые в жизни отвечал на телефонный звонок и не сразу понял, кто это. Вначале он обомлел. Ему казалось, что это девушка-ангел с ним разговаривает, потому что именно ее, радостную и сияющую, он видел во весь экран телевизора. Девушка говорила, а звук куда-то пропал. Он, как и шнур, белой гусеницей уползал за тумбочку с телевизором. Только ее шевелящиеся алые ягодные губы и персиковые листья-щеки и видел Али.
Глава 5
Логистика марионеток
Да, забыл представиться, зовут меня Ирек, – что значит «свобода», а другое значение этого слова «слива». Ведь я, как жизнерадостная слива, сорвался с древа рода в этот город, дающий столько надежд и открывающий столько перспектив. Но в итоге угодил под пресс металлического неба, что с каждым днем выжимает из меня все больше и больше соков. Потому что буржуи этого города слишком много хотят. Они на пару со здешним климатом делают все, чтобы лишить человека уверенности. Буржуи вместе с небом, куда только смотрит антимонопольный комитет, словно сговорились, и вот ты уже ходишь в зыбкости, в нереальности. Такое ощущение, что еще немного, и ты окончательно уйдешь под землю.
Ведь в этом городе можно быть либо великим, либо ничтожеством. Потому что
Питер – гнобящий город. Он гнобит своих жителей, гнобит неустанно и непреклонно. Представьте себе пышущий энергией и здоровьем фрукт, этакую жизнелюбивую улыбающуюся девочку-персик или парня-абрикоса. И вот он приезжает в этот город под стальной пресс этого неба, и это небо начинает его давить, давить, пока он не ломается и не начинает бродить. И сам забирается в бутылку, загоняет себя в яму, в чан колодца.
И вот он бродит, бродит по этому городу, начинает в поисках работы и сносного жилища заходить в бары, но не может найти ничего подходящего. Хотя самое время ему устроиться в какую-нибудь компанию собирать коробки у конвейера и снять маленькую халупу. Но вместо этого он меняет последние деньги на японское сливовое вино, водку-чачу из свежего винограда или самогон-сливовицу.
Вы спросите, какая особая ценность в бесцельном кружении-брожении по городу? Но если что-то где-то бродит, то что-то обязательно должно получиться и выйти. Я тоже не понимал в детстве, глядя на полет стрекоз или бабочек, зачем они так беспорядочно и резко перемещаются, срываются с цветка на цветок, а потом возвращаются обратно. А потом однажды, когда я очутился далеко-далеко от дома, до меня дошла особая мистика такого перемещения.
Мистика в самом пути. Дорога начинает управлять тобой до того, как ты успел о чем-то подумать, она думает за тебя и руководит тобой, петляя очень гибко. Это я понял на собственном примере. Так, иногда, работая курьером, я не выбирал, не продумывал и не расчерчивал логикой маршрут, а шел, полагаясь на провидение, и, как ни странно, нелогичные, казалось бы, действия оказывались в конечном итоге единственно правильными.
Однажды вместо того, чтобы пройтись пешком и сэкономить на проезде, я поехал кружным путем и нашел пятьсот рублей. Или, выбирая по воле рока более длинный путь, не попадал в пробку и выигрывал во времени. Мелочи, конечно, но тут главное – мистика; все-таки меня удивляло, как слепая судьба может быть мудрее твердого расчета и логики.
А что, если он все-таки существует, – подумал я однажды, столкнувшись с очередным таким случайным опровержением логистики, – и указует мне своим перстом путь? Ведь для каких-то целей я тоже рожден. Для чего-то я нужен здесь. Но для чего?